ЖАРА

Вы никогда не видели двух зашедших в лес в форме и возвращающихся оттуда, обратно в город, в одних трусах, милиционеров? Ну, что вы смеетесь сразу? Ничего смешного в этом нет. Это ж вам не какие-нибудь там, как в «Джентльменах удачи», популярном советском фильме, давшие деру с лагеря зэки: «Динамо бежит — все бегут!» А, как-никак, представители власти, которым все законопослушные граждане если не сопереживать, то, во всяком случае, всемерное содействие оказывать должны, а вы что? А вы вместо этого ха-ха, да ха-ха! Дело прошлое, я же не рубашку или брюки у вас для них прошу. Опять ха-ха. Ну, что за читатель такой пошел: никакой серьезности, реакция заранее ясна. Просмеялись? Смотрите, я надеюсь на вас.

Не станем, из приличия, уточнять фамилии и имена «героев», с которыми произошел недавно этот, вызвавший столько кривотолков, курьезный случай, а скажем лишь, что имел он место быть в небольшом волжском городе, и первопричиной тому послужили охватившие этим летом страну очаги лесных пожаров. То там вспыхнет, то тут. В связи с чем муниципальная администрация и приняла постановление, запрещающее на время засухи посещение зеленой зоны горожанами. А дабы оно неукоснительно соблюдалось, таковую регулярно прочесывали выделенные УВД стражи правопорядка. Естественно, снятые с других, но не столь напряженных на данный момент точек. Вот двое из попавших под это экстренное перемещение силовиков и решили, забегая вперед, скажу, по привычке воспользоваться своим служебным положением. Ибо жизнь не равна — это известно, а все мы живые люди.

И надо же было выделить начальству им для патрулирования именно этот участок, в районе давно уже ставшего озером бывшего промышленного карьера. Водица в нем чистая, с бьющими на глубине родниками, отчего народ и повадился в летний период собираться там на пикничок, да покупаться — не отвадишь! И запрет городской администрации, опубликованный в СМИ, будто их не касался. Несознательный такой, даже выгораживать нечего, народец!

— А что это вы тут костер развели... что-то жарите... да еще и выпиваете, — пять крепких парней в морпеховских полосатых майках-рогатках и сдвинутых набекрень голубых беретах были первыми, до кого «докопались» в тот злополучный день два горе-сержанта.

— Так сегодня же наш праздник, служивые. Ну-ка, давайте-ка с нами за него, если, конечно, не брезгуете, пропустите по рюмочке, да закусите шашлычком на скоренькую, — взяло их тотчас в оборот стройное многоголосье.

Пришлось подчиниться. Оно и понятно, сила есть сила. Попробуй-ка поспорь с такими конкретными мордоворотами, когда кругом лес и никакой подмоги — не ровен час, улетишь прямо с обрыва, кубарем в воду. Служба службой, а с головой-то дружить как-никак нужно.

Пропустили менты с бывшими десантниками за их день по рюмочке, закусили шашлычком и, чуя, что пора, пока еще не поздно, уносить подальше ноги, не сговариваясь, выискали для этого подходящий предлог и жалким каким-то детским дискантом наперебой заверещали:

— А это не ваши вон там пацаны купаются?

— Где? А-а, нет.

— Ну, тогда мы побежали... Родина в опасности — выполнять приказ нужно... а иначе за что нам тогда получку платят... спасибо за угощение... отдыхайте.

Успешно выпутавшись из затруднительной ситуации и преодолев меж кустов, по тропинке, с десяток-другой метров, они без передыху накинулись на плескавшихся вблизи берега пацанов, тут уже забасив и требуя беспрекословного подчинения.

— Вы что, не знаете, что посещение леса не разрешается? Быстро собирайте свои шмотки и улепетывайте отсюда. — Пекло-то и вправду какое (это уже между собой и вполголоса), вот бы и нам, как им, сейчас искупаться.

Пот стекал с ментов ручьями. Они обмахивались фуражками, но это не помогало. Солнце стояло в самом зените, на небе не было ни облачка, и воздух прогрелся неимоверно сильно — около сорока градусов по Цельсию, по прогнозам Гидрометцентра. И так весь июль, а еще предстоял, видимо, не менее знойный август.

— А где нам тогда купаться, если в Волге, на нашей стороне, вода как в болоте зеленая — здесь же водохранилище, забыли разве? А вниз, за плотину, часа два только надо на автобусе добираться, — попытались было вступить с ними в дискуссию очутившиеся на суше ребята.

— Дома, под душем. Уши вам отодрать надо, чтобы не спорили. Короче, считаем до трех и, если вы не уйдете, то отправим вас всех, до прихода родителей, в отделение. Вот заплатят они за вас штраф, за административное нарушение, и сами надерут вам уши, а мы и связываться не будем. Итак, время пошло...

— А-а-а, — очевидно, сильно напуганные мальчишки разбежались врассыпную. Как горох, рассыпавшийся по твердой поверхности.

Водоем опустел. В близлежащем леске никого не было видно. И порядком измученные нещадной духотой сержанты, один повыше, другой пониже, но оба тонкие и слабосильные, что великовозрастные онанисты, немного помявшись, решили: и в самом деле, ну почему бы им по-быстренькому не ополоснуться? Пользуясь тем, что, по их мнению, этого никто не видит. Разделись, поскладывали форму на бережку, в кустах, и полезли по очереди, дружненько, в прохладную, приятно освежающую негу. А затем и вплавь пошли, барахтаясь и размахивая руками, что идущие на взлет, по зеркальной глади, крыльями гуси. И так увлеклись этим активным отдыхом, не беря во внимание расстояние, что сразу и не заметили, как вылезшие из кустов сорванцы, те самые, которых они только что прогнали с озера, подобрались к их одежде — в твердом намерении ее прихватить.

— Стой, куда, бросьте немедленно, — вопили они уже едва ли не с той стороны обрыва и изо всей мочи гребя, в каком-то смешанном режиме кроля и брасса, назад, в их направлении.

Да только было уже поздно.

— С нами даже предки никогда не разговаривают так грубо, поняли? Уроды. Бултыхайтесь теперь тут сколько угодно, пока командиры вам самим не надерут лопухи ваши чебурашьи, — прокричали они, скрываясь из виду.

Купальщики, может быть, их бы и догнали, да дно-то, на которое они вскоре ступили и чему первоначально, отправляясь вплавь, не придали значения, оказалось не песочком или камушками-голышами, а сплошь состоящим из скользкой и, однако же, плотно утрамбованной тысячью ног, идущей резко под откос, глиной. Вот они в горячке, вызванной азартом погони, по несколько раз и поскатывались там, что с ледяной горки, на глубину, рискуя при этом захлебнуться и утонуть, прежде чем выбрались на поверхность. В результате, бесценное время было упущено, а отрыв неизбежен; и сколько потерпевшая сторона ни пыталась потом отыскать след похитителей, чуть ли не на ощупь обшаривая окрестные просеки, все это было бесполезно — мальчишек будто ураганом сдуло, или же они надели себе на головы сказочные шапки-невидимки.

— Пипец, ума не приложу, как теперь перед «звездами» оправдываться будем? Засмеют же, с работы выгонят, а мне до пенсии всего-то ничего — полгода дослужиться осталось, подумать только!

— И мне где-то так же, — утешали менты друг друга, бредя в одном нижнем белье и держа ориентир на жилые строения. Босиком, с израненными о всевозможные лесные колючки ступнями... а тут еще муравьи, как назло, принялись нападать и кусаться — не позавидуешь, в общем.

— Слушай, ты не помнишь, мы табельное оружие сегодня получали?

— Не, не помню. Я в каком-то фильме, по телеку, видел, что такое происходит от перенесенного стресса — память напрочь отшибает!

— А удостоверение ты брал с собой на дежурство?

— А на кой оно мне — я же в форме.

— Уже нет. С чем тебя и поздравляю!

— А я тебя. А вот и не подеремся.

Август 2010 г., Тольятти.