Николай Ренц
Николай Ренц, главный врач ТГКБ №5, дал интервью «Городским ведомостям», в котором объяснил, чем отличается сегодняшняя вспышка вируса от остальных эпидемий, в чем основная опасность COVID-19 и как уберечь себя от болезни.
– Николай Альфредович, многие горожане уверены, что коронавирус не опаснее гриппа. В чем самые принципиальные их различия на стадии проявления симптомов?
- Наверное, на стадии проявления симптомов особого различия нет. И не думаю, что кто- либо из врачей, ныне практикующих и уже столкнувшихся с клинической картиной коронавируса, сможет сходу сказать – это коронавирус, а это нет. Хотя у гриппа все-таки можно отметить более яркое, более сильное, более выраженное начало, как правило, с очень высокой температурой, с сильной головной болью и выраженными катаральными явлениями, связанными с носоглоткой. Глаза слезятся, нос заложен. Так может быть и при коронавирусе, но все-таки значительно реже, чем при гриппе. Коронавирус сопровождают чувство першения, саднения в носоглотке, выраженная мышечная слабость, ощущение интоксикации. Нет такой ломоты в теле как при гриппе. При коронавирусе основные симптомы – температура, кашель, слабость. Хотя может быть масса других симптомов. Есть пациенты, у которых на первом месте только головная боль. Есть пациенты, у которых есть только один симптом – потеря обоняния. Они перестали чувствовать запахи. Картина отличается от гриппа, но сходу нельзя сказать – это грипп, а это коронавирус. Но очень важное обстоятельство – у нас есть большая прослойка привитых от гриппа людей. И у нас нет эпидемии гриппа второй или третий год. К тому же сейчас не сезон для гриппа, его в популяции нет. Бывают лишь единичные случаи, когда, обследуя пациентов, мы видим у них в анализах выделение высокопатогенного штамма гриппа Н1N1. Но, кстати, в этом году была отличная прививка против четырех видов гриппа, в том числе и от него.
– Не прибегая к компьютерной томографии (КТ) легких, как можно выяснить, переболел человек коронавирусом или нет? Флюорография может это показать?
- Мы отказались от исследований легких и поиска патологии легких с помощью рентгеновских снимков. Флюорография – это примитивный способ видеть есть что-то или нет. Мы абсолютно всем пациентам, которые к нам поступают с подозрением на коронавирус или пневмонию, делаем КТ легких. Переболел человек или нет, компьютерный томограф может ответить даже после того, как прошло время. Мы увидим в легких картину, как последствие перенесенного заболевания. Но КТ более важна в диагностике коронавируса в начале заболевания, потому что анализы не всегда положительные. А КТ дает очень характерную картину. При показателях от 1 до 6 мы понимаем, что у человека риск коронавирусной инфекции: первые две категории – это может быть не коронавирус, а с 3 по 6 – это в 95% коронавирус.
– Мы понимаем, что COVID -19 – это новая коронавирусная инфекция, тем не менее, уже можно говорить, какие последствия для здоровья у переболевших людей могут быть?
– Мы не можем сказать, что наблюдали пациента, который перенес коронавирусную инфекцию полгода или год назад, прошло не так много времени. Но что мы сегодня видим однозначно: человек стал лучше чувствовать себя клинически, у него исчезает одышка, улучшается газообмен, растет уровень кислорода в крови, улучшаются показатели крови, а в легких остаются серьезные изменения. Называются они фиброз. Чтобы проще было понимать – есть цирроз печени, это развитие фиброзной ткани в печени, а фиброз легких – это, по сути, то же самое, замещение естественной легочной ткани соединительной. Еще проще сказать, как будто в легких растет то, из чего состоят сухожилия, соединительная ткань. Но, увы, не легочная, и она превратиться назад в легочную ткань уже не сможет. Хорошо если в будущем человек сумеет развить не пострадавшие участки легких до того уровня функционирования, что они компенсируют пострадавшие участки. Мы предполагаем, и уже есть международные публикации о том, что люди, перенесшие коронавирусную инфекцию в средней тяжести и даже в легкой форме, вполне возможно, будут обречены на те или иные проблемы с легкими в будущем – на развитие хронической обструктивной болезни легких, бронхиальной астмы, хронического бронхита, всё то, что развивается в легких, когда легочная ткань замещается соединительной. Но говорить с уверенностью на 100% нельзя, прошло слишком мало времени.
– А другие органы страдают от коронавируса?
- Есть много фактов, которые свидетельствуют – страдает всё, что имеет эндотелий. Это тот эпителий, который покрывает изнутри стенки кровеносных сосудов. Почему через легкие проявляется? Потому что самый тонкий эндотелий в легких. Там у нас слой между кровеносным сосудом и воздушным пространством, куда мы вдыхаем воздух в легкое, тонюсенький, чтобы молекула кислорода могла проникнуть в пространство легких из воздуха, который мы вдыхаем. Так вот повреждаются сосуды, повреждается эндотелий. Еще самый тонкий и нежный эндотелий в почках, в головном мозге, центральной нервной системе (ЦНС), сердечно-сосудистой системе. Есть описанные случаи, когда у людей развивается острая почечная недостаточность, переходящая в хроническую почечную недостаточность. И у нас уже есть пациенты, которым мы вынуждены были из-за тяжелого течения болезни проводить гемодиализы, потому что почки отказали. Правда, у нас это прошло удачно, работа почек восстановилась. А есть серия публикаций о том, что у людей сформировалась хроническая почечная недостаточность. Есть факты, описанные в литературе в тех местах, где таких пациентов было много, о том, что серьезно страдает ЦНС, возникают энцефалиты, идет нарушение когнитивных функций, описаны случаи серьезных миокардитов (воспаление сердечной мышцы). Всё из-за того, что повреждаются сосуды. Всё больше и больше публикаций в медицинской прессе, что этот вирус полиморфного воздействия. Он воздействует практически на все органы. Правда, не читал публикации, чтобы были описаны повреждения печени и кишечника. Но вот было несколько тяжелых случаев в Великобритании, где описаны дети с тяжелыми диарейными синдромами, невозможно было остановить понос. Похоже на синдром Кавасаки, когда поражаются кожа, суставы, ЦНС и идет выраженное поражение желудочно- кишечного тракта. Изнуряющий понос, который невозможно остановить. Было несколько десятков таких случаев. Если это связано с коронавирусом, то это опровергает миф, что дети им болеют мало и редко. Хотя дети, которые у нас прошли коронавирусную инфекцию, заразившись от родителей, слава бога, имели состояние не тяжелее, чем средней тяжести.
– Вы предвосхитили мой вопрос, отличается ли протекание заболевания у детей и взрослых.
– Во Франции от коронавируса умер 16-летний ребенок, где-то была публикация о смерти ребенка 8 – 9 лет. Может быть, в этих случаях была скомпроментирована в целом иммунная система. Может быть, эти дети болели какими-то заболеваниями крови или находились на химиотерапии. Мы не знаем, нет такой информации. Но до последних дней мы думали, что по поводу детей можно сильно не волноваться, пронесет. Я сейчас начинаю в этом сомневаться. Но в целом, исходя из того, что мы видим, у взрослых заболевание протекает намного тяжелее. Я хочу подчеркнуть одну важную вещь. У нас на сегодняшний день на 500 койках, развернутых под коронавирусную инфекцию, находится 572 человека. Основная часть пациентов – это пациенты средней тяжести. В отделениях реанимации находятся 13 человек. На искусственной вентиляции легких, когда дышит аппарат, и человек заинтубирован, у него в дыхательных путях специальная трубка – таких пять. Пациенты, которые на неинвазивной вентиляции – аппарат дышит, но через маску, таких три. Казалось бы, немного. Страх не в том, что кто-то умрет, это страшно само по себе. Я сейчас вижу, что последствия этого заболевания куда более пагубные, коварные и серьезные, чем мы себе могли предположить. И если мы думаем, что мы, столкнувшись с этой инфекцией, переболеем, не помрем, мы молодые, ничего подобного. Хорошо если так. У нас есть конкретный случай, когда мы сделали томограмму пациенту, который вообще себя прекрасно чувствовал, у него было небольшое повышение температуры. У него нашли серьезные изменения в легких. Они не вызывали у него какой-либо клиники, неприятных ощущений. Но что будет потом? Мы видели эти изменения, и это объективный фактор. Я для чего это рассказываю. Я понимаю, как все устали от самоизоляции. Очень многие страдают, что в этих условиях они реально не могут получить финансовые источники для жизни. Но это вопрос не медиков, а политиков, правительства, чтобы помогать в этой ситуации людям бизнеса. Я хочу сказать только об одном. Если вы думаете, что вас сия чаша минует, дай Бог, но я бы не разделял вашей уверенности, я бы серьезно опасался контактов, публичных мест, общения. Я опасался бы принести заразу из магазина домой. Поэтому, пришли домой, обязательно надо все обработать и помыть. Пришли в магазин, взялись рукой за дверь, у вас должен быть флакон со средством, чтобы обработать себе руки. Или перед тем, как заходите в магазин наденьте перчатки. И выйдя из магазина, снимите их и утилизируйте. Вы же не знаете, какими руками на полку выставлял товар человек. А вдруг он болен? Каждая мелочь сегодня важна, и каждая мелочь может сыграть роковую роль в вашей судьбе. А ведь мы еще не достигли пика, у нас будет увеличение количества заболевших.
- В начале года в Тольятти наблюдалось повышение уровня заболеваемости. Школы были закрыты на карантин, многие дети переболели ОРВИ, заболевание сопровождалось повышением температуры до 40 градусов, она не спадала по несколько дней. Многие дети болели пневмонией. Однако тогда угрозы коронавируса еще не было. Про него никто не думал. Сейчас в родительских чатах всерьез обсуждается такая версия, что все те заболевания, что были в начале года, это и был коронавирус. А значит мы и наши дети переболели, бояться нам нечего, для чего нам самоизолироваться. Насколько эта версия жизнеспособна?
– Нам всем очень хочется верить в то, что нам выгодно, в то, что нам приятно. Сразу могу сказать, у нас не было эпидемии гриппа. И те случаи, когда дети болели, это были эпизоды, а не массовые заболевания. В этом году мы не были завалены гриппозными больными. А помощь таким детям оказывает только наша больница, наша инфекционная служба. Второе, мы у взрослых пациентов, поступающих к нам с пневмонией, видели совершенно другую картину на ТК и рентгене. Мы видели типичную бактериальную пневмонию, видели гриппозную пневмонию, хоть и немного. Но COVID-19 имеет свои характерные особенности. Поэтому уповать на то, что кто-то у нас в январе и феврале переболел, это обман, иллюзия и точно не соответствует действительности. На тот период у нас не было коронавирусной инфекции в России. Когда она приехала первый раз мы, конечно, точно сказать не можем. Эта инфекция чрезвычайно контагиозна. И если для того, чтобы заразиться гриппом, даже будучи привитым, и заболеть, нам нужна большая доза инфекционного агента. При коронавирусе, так как у нас нет иммунитета, нам хватит маленькой дозы. В этом его опасность.
– Основной всплеск заболеваемости произошел после 14 апреля. С чем вы это связываете? Люди подумали, что раз произошло послабление режима самоизоляции для предприятий, ничего страшного коронавирус не несет и пошли на улицу?
- Ну, во-первых, у нас точно серьезной самоизоляции не было, как, например, в Ухани, во Франции или Испании. Нет ее и сейчас, что вызывает у нас как у медицинских специалистов очень большую тревогу. Возьмем прошлую неделю. В среду к нам поступает 24 пациента, потом 35, потом 51, потом 88, вчера 52. Вот динамика. Чтобы появились те, кто у нас лежат, в обществе должно заразиться значительно больше людей. Инфицированный человек с точки зрения клинической может быть здоровым – у него есть вирус, но нет симптомов болезни. Так вот, чтобы появились те, кто сейчас у нас, почти 600 человек, нужно, чтобы было зараженных много. 80%, действительно, даже не узнают, что они перенесли коронавирус. Или почувствуют легкое недомогание, какие-то легкие симптомы и не обратятся никуда. В этом есть плюс, потому что у них сформируются антитела, и они будут готовы к следующей встрече, которая произойдет, скорее всего, осенью. Но в силу того, что, когда заболели десять человек, вероятность того, что среди них есть кто-то слабый, не велика, когда заболела 1000, среди них найдется 50, кто заболеет очень тяжело. Мы понимаем, что сегодня вирус в популяции, его много, много людей, инфицированных им. Когда их было мало, и у нас больных было мало. Когда мы открывали госпиталь, думали, нам вполне хватит этих коек. А сейчас понимаем, что нет. Даже мы эту эпидемиологическую ситуацию до конца не понимали, не понимали, насколько вирус уже распространился в обществе.
- Но, если у многих заболевание протекает достаточно легко, насколько важно держать человека в больнице? Может он проходить лечение дома, как делают в европейских странах?
- Я надеюсь, что будут приняты необходимые документы на уровне субъекта Федерации, которые позволят нам это делать. Я считаю, это справедливо. Так сделано в Санкт-Петербурге, в Москве. Пациенту, у которого подтвержденная коронавирусная инфекция, если у него нет клиники, требующей круглосуточного наблюдения врача и лечения, нечего делать в стационаре. При одном условии, что с ним в одной квартире не живет человек, у которого есть масса сопутствующих заболеваний, например, пожилая мама или папа, или беременная жена. Или он живет в общежитии. Когда он может самоизолироваться, ему нет необходимости ложиться в стационар.
Автор: Редакция TLTgorod