— Я человек, которого беспокоит общественная жизнь.

 — Приехали в Тольятти или родились в нем? Есть ли первое осознанное воспоминание о городе?

— Родился и вырос в Центральном районе. Наверное, как и у многих, детство – счастливая и безоблачная пора. Помню город, а вернее больше свой район, зеленым, менее пыльным, чем сейчас. Помню лозунги «Превратим Тольятти в город-сад». Но при этом не могу сказать про какую-то особенную чистоту. Все же деградация бытовой культуры началась не после перестройки, а до нее. Но в целом город был симпатичнее и больше похож на город, чем сейчас.

— Не столько чиновником… Не большой фанат ни этого слова, ни того, что стоит за ним. На эту специальность меня привело другое. В подростковом возрасте я открыл для себя общественную стезю: совет гимназистов, молодежный парламент. И к моменту окончания школы уже был довольно-таки вовлеченным в городские проблемы, жизнь и управление человеком. Привлекло меня это тем, что с помощью этого можно как-то изменить жизнь вокруг. Стабильность или хорошая зарплата не были в числе моих приоритетов. Во всяком случае, в тот период моей жизни меня они не интересовали совсем.

Относительно того, почему я остался в Тольятти, все достаточно просто. Это были поздние 90-е. У моей семьи не было денег на то, чтобы отправить меня в другой город. И родственников где-то там тоже не было. Изначально я хотел поступить в тольяттинский филиал настоящего МГУ. Но у них что-то не так пошло с лицензиями. Поэтому я пошел в ПТИС на первую открывшуюся в городе специальность «Государственное и муниципальное управление». И спустя годы нисколько не жалею об этом. Я смог остаться в родном городе, смог продолжить общение с теми людьми, с которыми мне было интересно. В то время и в гордуме, и в мэрии было достаточно ярких личностей, болеющих за город, спорящих о его судьбе. В годы учебы мне не было скучно. Хотя учился, честно скажу, в основном, за рамками вуза. Больше на каких-то городских событиях и темах.

— До комитета по делам молодежи я несколько лет проработал в университете на кафедре экономики и управления, откуда сам в свое время выпустился. Вспоминаю это время с радостью и благодарностью. Руководил курсовыми и дипломными работами. У меня был определенный карт-бланш на темы, которыми можно было заниматься. И поэтому мы, например, «трогали» тему городского транспорта. Один из студентов даже писал курсовую об АТП-3, в которой он убедительно показал, что 40 и 46 маршруты вполне себе прибыльные и все может хорошо работать в муниципальной сфере. Напомню, что в 90-е и «нулевые» в Тольятти все верили в эффективность частного бизнеса. Были и другие интересные темы, например, управление отходами, которая в Самарскую область пришла только вместе с мусорной реформой 15 лет спустя. А вот уже после, в 2006 году, коллеги по молодежно-парламентским делам пригласили меня поработать в комитет по делам молодежи. И это был тоже довольно интересный период жизни – трудиться в модифицированном комсомоле. 

— На тот момент команда комитета была молодой и очень задорной. Одной из первых муниципальных структур комитет по делам молодежи стал проводить конкурс проектов, когда разным некоммерческим организациям давались бюджетные деньги на реализацию проектов. Я был одним из кураторов проектов-победителей, следил, чтобы всё проходило в соответствии с заявкой, помогал решать какие-то вопросы, к примеру, согласование с органами местного самоуправления фестивалей экстремальных видов спорта и уличной культуры. Из других проектов, например, молодежная музыкальная студия “АльтерНатив” и городской конкурс научно-технического конкурса молодежи. Были, конечно, и многие другие вещи. Была неплохая бесплатная рассылка комитета с различными возможностями для молодежи, делали футуристическую молодежную конференцию...

— Как только у меня наступает разочарование в какой-то деятельности, я перестаю ею заниматься. Когда я понял, что исчерпалась моя история на уровне комитета по делам молодежи, который, к слову, вскоре вовсе трансформировался и ушел куда-то в недра департамента образования, то меня там просто не стало.

В свое время делал презентацию о том, как повысить эффективность работы чиновников. Увы, но большая часть этих положений актуальна до сих пор. И достойное образование, и непрекращающееся самообразование, и повышение квалификации — это для чиновников в России скорее пока нонсенс. Вместо того чтобы брать людей хорошо подготовленных, желающих трудиться, часто предпочитают лояльных и проверенных.

Маленький пример из Америки. Небольшой городок. В транспортном отделе всего два человека. И у них есть технология, которая называется мобильная связь и интернет. Они не поленились и смогли договориться с «Гуглом», чтобы расписание их автобусов было размещено в его сервисах. Открываешь приложение, смотришь, как скоро будет автобус, и идешь к этому времени. Это было в 2012 году. В Тольятти, где есть целый профильный департамент, мы к этому со скрипом пришли только при мэре Сергее Анташеве в 2018 году. Спасибо большое ему за это. А до этого сколько было копий сломано и денег потрачено на какие-то собственные системы и не пойми что!

Эта история, на мой взгляд, показывает, что если в муниципалитете есть люди, которые обладают пониманием и некоторым знанием технологий, то процессы могут идти значительно быстрее. Этого мне не хватало и на момент моей работы в мэрии, и не хватает сейчас. Я как-то пытался протолкнуть тему: устраивал «Дни данных», подсвечивал ГИС-технологии… В общем, считаю, что эти низовые технологичные темы важны для человека, называющего себя территориальным управленцем любого уровня.

— Враги и друзья у нас в течение истории меняются. На тот момент, в 2011 году, были достаточно активны западные программы повышения квалификации. Причем абсолютно бесплатные. А у меня наступила такая фаза в жизни, когда я понял, что было бы неплохо узнать что-то новое. И я подался на одну из таких программ. И прошел отбор. Всего нас было 14 человек. На родину, кстати, вернулся, кажется, я один. Учился в государственном американском вузе. Изучал вещи на стыке госуправления и охраны окружающей среды. Курсы можно были выбирать, а потому я брал много предметов, связанных именно с технологиями и окружающей средой. Мы препарировали рыбок и работали с картами, например. Тогда я посчитал, что было бы нелишним знать, как в других городах могут работать структуры и системы на низовом, муниципальном уровне. Это был интересный опыт. К тому же, на тот момент таких возможностей у нас в стране не было. Сейчас, к счастью, они есть. И теперь я всегда говорю, что здорово, что государство предоставляет молодежи много социальных лифтов и образовательных возможностей. Только бери. Но не все берут.

— Огромная система грантов Росмолодежи и форумов, где можно потестировать свои идеи и даже получить средства на их реализацию. У меня на работе сейчас одна девушка-студентка получила поддержку для своего студенческого стартапа - миллион государственных рублей на то, чтобы попытаться запустить свое, небольшое, но дело. Не так давно я был в Крыму, на Тавриде, где проходило обучение. Замечательная среда, четкие люди, понятная повестка. Всего этого не было все 90-е и «нулевые». И что важно, то многие масштабные возможности не привязаны к столицам. Понятное дело, что столичные ребята знают ходы и проникают в такие темы легче и быстрее. Но вижу много молодежи и из регионов, которые берут государственное, а потом делают у себя на местах что-то вполне симпатичное.

— Многие вспоминают эпоху Сергея Жилкина с ностальгией. И, действительно, в 90-е годы в Тольятти было много денег разной степени «дурости». И именно в это время в городе было поддержано немалое количество инициатив. Если брать культуру, то в 1991 году появился симфонический оркестр, в 1998 году – Тольяттинская консерватория, выросшая из колледжа. Все это было вскормлено на муниципальные деньги. В том числе и модная Тольяттинская академия управления. И таких примеров, если покопаться, много. Тогда было много публичных и заводских денег. Потом пришел другой период, ресурсы стали централизовываться и всего этого местничества не стало.

Если же говорить про управленцев, то лично я все же с теплом вспоминаю Николая Уткина. Он хорошо разбирался в предмете. Возможно, делал ошибки. Но это человек, который в инфраструктуре, сетях, городском хозяйстве разбирался на порядок лучше, чем любимый некоторыми горожанами Сергей Жилкин. У Жилкина, конечно, была харизма. Но по большому счету преобразований в институциональном плане ни от него, ни от другого Сергея, которого ждали, — я не помню. А вот тотальную приватизацию помню очень хорошо. Еще помню, как Жилкин хотел построить дорогу через лес. И эта тема до сих пор спустя десятилетия аукается.

Еще тепло вспоминаю эпоху Сергея Анташева. Хотя она и была уже в непростое для города время. Он старался на уровне своего понимания, как человек отчасти хозяйству не чуждый, что-то внедрять и делать. У градоначальников Андреева, Жилкина и Ренца я, к сожалению, таких вещей не помню. Справедливости ради: моя оценка сильно расходится с тем, как их оценивают другие люди моего поколения. 

— Горожане хотели очаровательного управленца. И получили то, что желали: улыбчивое, коммуникабельное, обаятельное лицо на уровне мэра. Но ведь помимо внешности еще есть поступки, дела. И вот тут, конечно, многое было сделано в ущерб городу в угоду личных интересов. Объяснишь ли это общественности? Нет, публика у нас все-таки любит демонстративно. Поэтому Андреев, наверное, был послан, чтобы мы поняли, что надо смотреть не на слова и приятную внешность, а на действия. Критичности по поводу эпохи не снимаю. Не он это начал, но город при нем многое потерял, приватизировал, раздал. Обещанного ренессанса не случилось.

— Городом должны руководить профессионалы в области городского управления. Механика их легитимации — выборы или назначение — вторичный момент. Вы думаете, что Андреев в свое время не был согласован? Был. Здесь вопрос скорее к тем, кто благословляет людей на разные посты, к элитам и к их коллективному разуму. Ренца нам назначили. И я не считаю это назначение хорошим и грамотным. С другой стороны, Азаров быстро ушел в отставку. Хотя и свой, не варяг. Значит, кто-то и где-то сделал выводы.

И надо понимать, что оценки снизу, даже мое ежедневное брюзжание — это одна история, а большие процессы — совершенно другая. Но тут дело еще в том, что у нас скамейка запасных не переполнена кадрами — это, к сожалению, грустный факт. У нас в регионе нет очереди из профессионалов, желающих трудиться в органах власти. Кто-то уехал в Москву, кто-то ушел в бизнес.

— Не знаю. Мне сложно судить. Меня радует, что у нас на федеральном уровне находятся толковые люди. Вся эта история с налогами и цифровизация. Мне очень нравится, что я могу получить возврат налога дома, нажав пару кнопок. Это нормальная здоровая история отношений человек-государство. Поэтому электронные госуслуги одобряю.

Мне весьма симпатично, что делается в той же Москве профессионалами в области городского транспорта. Там сделано много хорошего. И Москва город образцовой транспортной системы не только потому, что на него работает вся Россия, но еще и потому, что стали привлекать грамотных специалистов к проектированию.

Во всяком случае, в Самарской области мы ждем не столько ярких событий и фестивалей, сколько решения банальных хозяйственных проблем. Неблагодарных, но решаемых. Кто ездит по России, видит, что даже между российскими регионами есть разница. И эта разница состоит не столько и не только в размере бюджета, который они могут потратить, а в отношении властей к своей работе и в их стремлении что-то менять.

— Жду возвращения нормального общественного транспорта. Жесткого отношения к решению экологических вопросов. Потому что мы подраспустили химпредприятия и частников в целом. Это касается и захвата земель, и частного транспорта. Поэтому я просто жду наведения естественного порядка. Чтобы люди в среднем жили лучше. Более справедливого распределения ресурса. Надеюсь, у нас опять уважаемыми людьми станут те, кто достоин уважения, а не те, кто больше всех денег наворовал в 90-е, а затем назвал себя элитой.

— Все-таки еще подросток. И, может быть, мы им в ближайшее время и останемся. Но это не самое плохое состояние. Мы задиристые, авантюристичные, рассчитываем на удачу, чтобы поймать какие-то вещи извне. Мы — не мещанский город. Мы — не Самара. Мы все-таки город, которому ввязаться в бой интереснее, чем в нем победить. А может быть, это просто мои мечты?

— Здесь я уйду в прошлое — город-сад. Мы таким городом уже какое-то время были, благодаря действиям советских градостроителей. Сейчас же нам предстоит вернуться к этому способу сосуществования с окружающим миром. Иначе нас просто снесет. Если в городе не будет воды, зелени, то зачем жить в этом агрессивном степном ландшафте? Будет как в Волгограде. Ну, такое себе. Нужно понимать, что географически Тольятти находится в специфических условиях лесостепной зоны, переходящей в степь. И в данный момент наступает очередной период опустынивания. Поэтому важно создать такое пространство, где бы можно было жить долго и комфортно.

— Основной вызов: что делать в стремительно меняющемся будущем, чтобы быть интересными миру. Зачем мы стране? Прокормит ли в будущем наш город автопром? Не уверен. Удобрения? Да, мир по-прежнему надо кормить. Этот смысл точно еще останется лет сто. Но при этом мы понимаем, что для города сама химическая промышленность представляет собой ряд серьезных вызовов. Еще одна задача — не превратиться в рабочий поселок при крупных заводах, а все же сохранить позиции города. Остаться местом, где что-то происходит, где не тошно жить. А городской транспорт, муниципальные власти — это все второстепенные вещи по сравнению с этим. Для чего и как нам жить? Вот, наверное, самый главный вопрос. И мы, как город, раньше об этом и говорили, и думали чаще. 

— Болтать проще, чем что-то делать. Гораздо легче управлению туризма производить очередные концепции, чем работать над их исполнением. Гораздо проще департаменту культуры проводить локальные фестивали, чем добиваться ежедневного повышения культурного уровня граждан, которые к этому вовсе не стремятся. Все это действительно непростые задачи. Потому такие «яркие» выкрики энергетически понятнее и дешевле.

По-моему, квинтэссенция правления Азарова заключается в формуле «в любой непонятной ситуации - фестиваль». «Что у нас там? Проблемы? Давайте фестиваль проведем». И, наверное, это — бремя нашего поколения. Потому что мы ищем быстрой глюкозы, быстрых радостей, что вдруг прилетит волшебник и расскажет нам какую-то формулу моментального решения всех проблем. А такой формулы нет, и быть не может. Есть только одна формула — ежедневно кропотливо трудиться и придерживаться своего выбора, как бы сложно это не было. Это как занятия спортом — нужна воля и выдержка.

— Мне кажется, сейчас скорее мечта о прошлом. Ветераны АВТОВАЗа жили в эпоху, когда тольяттинский характер представлял собой нечто большее, чем бессмысленный набор из двух слов. ВАЗ тогда был не просто большим заводом, а феноменом, который порождал и особую культуру. Но в данный момент я не вижу оснований говорить о том, что у жителя Тольятти есть какой-то свой особый характер, который бы резко его выделял на фоне других граждан страны. Мы в среднем пассионарны и задиристы. Мы, как и любой подросток, не знаем, что до нас были поколения людей, которые все зубы изгрызли, решая те или иные проблемы — это есть у нас. Но заявлять о какой-то особой самости на этом этапе городского развития я бы, пожалуй, поостерегся.

— Потому что Тольятти тяготеет к Ульяновску. Мы изначально — симбирские. Мы когда-то были частью Симбирской губернии, а не Самарской. Самарская — это такое административно-территориальное недоразумение, новодел по историческим меркам. Ведь что такое губернский центр? Это город, который производит достаточно много смыслов и движений, чтобы содержать всю губернию вокруг него. Самара таким центром никогда не была. Она им искусственно стала, когда туда перевезли столицу во время Великой Отечественной войны. Но изначально самарское мышление — мещанское, торгашеское. Если уж говорить о какой-то центрообразующей тенденции, то у Тольятти, это я как тольяттинец амбициозно говорю, она больше. Мы, как город больших проектов, мыслим иными масштабами. Поэтому, возможно, тяготеем больше к Ульяновску, который явно больше, чем просто средневолжский город.

— Потому что не просматривается возможностей для молодежи. Для чего ей оставаться в Тольятти? Чтобы что? Это с одной стороны, а с другой — считаю, что в определенный период жизни многим людям, включая себя самого, путешествия просто необходимы, чтобы понять ценность того, что ты оставляешь за порогом. Нужно поездить по миру, посмотреть, как люди живут в других городах, чтобы понять: Тольятти твой город или нет. Драма здесь не в том, что молодежь уехала, а в том, что не вернулась после своих странствий и поиска. А для того, чтобы она возвращалась, надо развивать реальный сектор, чтобы была промышленность с рабочими местами. И нужно пересмотреть отношение к человеку труда с полурабской, мигрантской истории, когда 90% гонорара забирает себе капиталист, на другую — когда люди получают адекватные деньги и могут на них жить.

— Я — советский человек, человек из страны Советов. И я помню мультик про зайца, который любил давать советы. Вспоминаю его достаточно часто. Просто у меня такой темперамент, характер. И вы правы: есть определенная язвительность, которая активно проявляется в публичном пространстве. У меня есть неприятие пафоса, которое свойственно публичной дискуссии последних лет. У нас либо все впервые, либо все уникальное. Нет, ребята. Ничто не ново в этом мире и многое уже происходило. И если вы не готовы к ироническому восприятию вас, то это скорее ваша проблема, чем моя недоработка. Как это было в мультике «Остров сокровищ»: характер скверный. Я как-то с этим живу. И вам советую.

Считаю, что в здоровом городе должен, как в сказке Андерсена, появляться мальчик, который время от времени говорит: «Смотрите, король — голый!» И в этом нет ничего такого. Это нормальный процесс городского диалога. И я считаю, что не стоит иронию воспринимать как единственно правильное мнение. Я же не говорю, что я — царь и бог. Я тоже могу ошибаться и это нормально. И здоровый человек на чью-то критику либо ответит, либо не ответит и пройдет мимо — собака лает, караван идет. Если же начинаются какие-то попытки разборок, то это какой-то бред в мире взрослых людей.

Стоит констатировать, что у нас — тольяттинцев — пока еще нет достойной культуры публичного диалога, который, допустим, есть в Питере или Екатеринбурге. Зато мы очень быстро переходим на волжскую битву молдаван за картонные коробки. Мне нравится название этой пьесы и ее содержание, которое очень точно отражает многие вещи, происходящие в Тольятти. Пьеса грустная, но она — про жизнь. О том, как люди проводят жизнь в борьбе непонятно за что и в ненависти непонятно зачем.

— Работайте, власти. Думайте о людях. Будьте как люди, живите как люди.

— Часто думаю про культуру, которая, на мой взгляд, гораздо больше, чем дворцы культуры, театры, филармонии. Для меня это, в первую очередь, то, как она проявляется в быту. Здесь очень бы хотелось, чтобы в Тольятти она менялась. И это не зависит от властей. Это зависит от каждого из нас. Мне бы хотелось, чтобы люди были более вежливыми и терпимыми. Нам нужно учиться взаимодействовать друг с другом.

— Здоровья — ментального и физического. А ещё — помочь в сохранении домика Репина в Тольятти, вступив в группу в ВК.
Автор: Редакция TLTgorod