На создание этого материала нас подтолкнуло сразу несколько фактов. Во-первых, мы посмотрели видеоролик, размещенный в YouTube: местные сталкеры, изучающие заброшенные заводы, фабрики и прочие пустующие объекты, демонстрируют стократные превышения санитарных пределов по радиации, снятые в одном из цехов «Фосфора». Во-вторых, по словам главного врача ТГКБ № 5 Николая Ренца, уровень заболеваемости онкологией в Тольятти на 25% выше, чем в среднем по России. В-третьих, по мнению председателя Центрального совета Российской зеленой лиги Сергея Симака, в случае возгорания фосфорсодержащих отходов, складированных на территории бывшего завода, у нас случится локальный Чернобыль.

Решив проверить информацию, мы в первую очередь нашли одного из авторов резонансного видео.

– Сергей, показания счетчика, присутствующие в ролике, правдивые?

– Если сомневаетесь, давайте свожу вас в зону. Проверите лично. Кстати, кроме радиации на «Фосфоре» еще много чего интересного.

При этом наш проводник Сергей совершенно не походил на героя Кайдановского. Он оказался веселым, разговорчивым парнем, отлично знающим историю и самого «Фосфора», и города в целом. «Честно говоря, сами себя мы сталкерами не называем. Все это идейно далеко и от фильма, и от книги, и от популярной компьютерной игры», – сообщил нам Сергей. 

Первую продукцию ПО «Куйбышевфосфор» выпустило в 1963 году. Место для предприятия было выбрано не случайно: Куйбышевгидрострой только что сдал ГЭС имени В.И. Ленина, тут же перебросив силы на нужды химиков. Вокруг стройплощадки уже имелась удобная транспортная инфраструктура (железная дорога, речной порт), да и мощности новой ГЭС пришлись как нельзя кстати.

Завод быстро стал лидером СССР по производству желтого фосфора, ортофосфорной кислоты, синтетических моющих средств, сложных удобрений, жидких комплексных удобрений, фосфатирующих и моющих препаратов. Продукция поставлялась в 20 стран мира. 

Вместе с распадом Союза дела на предприятии, которое теперь именовалось ОАО «Фосфор», пошли на спад. После приватизации владельцем завода стала инвестиционная компания ЗАО «А-ТЕКС», которой руководила Ирина Гендель. В 1998 году было введено внешнее управление. После смены нескольких внешних управляющих в 2002 году ОАО было объявлено банкротом, и в 2003 году его производственная деятельность полностью прекратилась. Все социальные объекты были переданы муниципалитету города. В 2007 году оставшиеся активы предприятия приобрела самарская компания «Русский фосфор». На данный момент площадкой управляет ООО «Химзавод». Сфера его деятельности – продажа и сдача в аренду бывших производственных площадей ОАО «Фосфор». Судя по опубликованной в сети юридической информации, 40% уставного капитала принадлежит опять-таки госпоже Гендель.

Несмотря на разруху, в которой пребывает территория завода, эта площадка стала первой, на которой был создан индустриальный парк. На данный момент в нем ведут свою деятельность не менее 50 хозяйствующих субъектов. 

– Вы только не пишите подробно, где находится проход. Конечно, есть и другие лазы, но этот самый удобный. Будет жалко, если его закроют, – просит нас Сергей, ведя через кусты к пролому в заборе.

– А вас тут пытаются ловить?

– Нет. Обратно можно даже через КПП выйти.

Признаться, прогулка по площадям ОАО «Фосфор» – занятие не из приятных: местность пересеченная, густо заросшая колючим кустарником и заваленная опасным мусором: под подошвой хрустит стекло, за одежду цепляется колючая проволока. Но все же эти отходы ничто по сравнению с тем, что ждет нас впереди.

Переходим ржавые железнодорожные пути и оказываемся у первого крупного здания. Что здесь было раньше, Сергей не знает. Но сейчас в стенах цеха хранятся какие-то бочки. Проникнуть в внутрь сложно: кустарник словно специально засажен вокруг высокого парапета для охранных целей. Его иголки невероятно длинные и колют до крови. Преодолевая препятствия, оказываемся в помещении.

С одной из стен на нас глядит старая надпись: «Хранение 8000 шт. новых фляг». Но никаких фляг нет. Вместо них в соседнем зале находим около 30 больших металлических бочек. Большинство из них закрыто крышками, но несколько откупорено. Содержимое напоминает засохшую монтажную пену ядовитого оттенка. 

Общая площадь территории завода составляет 180 га, около 30 из которых загрязнены фосфорсодержащими отходами. На 2007 год на территории оставались не утилизированными больше 2 тыс. тонн отходов фосфорсодержащего шлама, около 100 тонн загрязненного желтого фосфора, свыше 700 тонн отходов, содержащих фенол, крезол, фосфорную кислоту, малеиновый ангидрид, берол, более 1 тыс. кубометров строительных отходов, а также 60 тонн треххлористого фосфора и хлорокиси фосфора – отходов 1 класса опасности, представляющих огромную угрозу жизни людей.

В 2007-м были проведены работы по очистке территории от треххлористого фосфора и хлорокиси фосфора. В 2011 году мэрия Тольятти приняла специальную долгосрочную программу по ликвидации экологического ущерба от прошлой деятельности предприятия.

В промышленном парке «Химзавод» работают десятки организаций, чье производство также оставляет опасные химические отходы. Здесь производят синтетические моющие средства, сернокислый алюминий, натриево-бутиловый флотореагент (препарат для обработки никелевых руд), присадки к моторным маслам, ГСМ, ионообменные смолы, крупногабаритные металлоконструкции, строительные материалы, жидкое стекло, химические автореагенты, пищевую пленку и прочее. Кроме того, на территории парка осуществляется утилизация мусора, в том числе особо вредного (аккумуляторные батареи, химикаты, лампы). 

Лестничный пролет и некоторые помещения здания, в которое привел нас Сергей, были убраны. Это выглядело странно. Не успели мы удивиться, как откуда-то сверху донесся голос с сильным акцентом.

– Кто там?

– Мы просто посмотреть, – крикнул Сергей и начал подниматься. Вскоре ему навстречу вышел парень с восточной внешностью и недобрым взглядом. Нашего провожатого это нисколько не смутило.

– Живете здесь? – весело спросил он. «Хозяин» кивнул. – Мы посмотрим и уйдем. Не волнуйтесь.

Мы пробрались в дальнюю часть здания, где царила уже привычная разруха.

– Это нелегалы. Живут тут, работают, помогают металлистам, – пояснил Сергей.

– Металлистам?

– Ну да. Тем, кто металл отсюда выносит. Вот видите фермы, – проводник указал в окно на остатки несущих конструкций для паровых трасс. – Сначала трубы сняли, сейчас строения разбирают: сваи, балки, перекрытия. Пошли в лабораторию. 

Лаборатория «Фосфора» оказалась самым «красочным» местом из тех, где мы побывали за время путешествия. Большие, хорошо освещенные комнаты с облупившейся краской на стенах заставлены химической мебелью, вокруг которой разбросаны сотни колб, склянок, пробирок и прочей научной посуды и приборов. 

В одном помещении мы обнаружили огромный стеллаж, на котором были плотно уложены разнокалиберные стеклянные трубки. Их торчащие в нашу строну концы были разбиты, отчего казалось, что стена скалится тысячью острейших зубов. Дополняли пугающий образ многочисленные склянки с крупными этикетками: «H2SO4».

– Это же серная кислота? – поразились мы, обнаружив, что тара заполнена.

– И не только! – усмехнулся Сергей. – Я в химии не особо соображаю, но один мой приятель, химик, когда посмотрел на содержимое местных помещений, сказал, что собрать из всего этого можно что угодно.

Затем мы поднялись на верхний лестничный пролет, где в отдалении находилась дверь с табличкой «Склад ЛВЖ и ПЖ». Сергей предупредил нас, что дышать на складе нельзя. Мы вдохнули полной грудью и вошли внутрь. На полу темной комнаты стояло несколько десятков единиц различной стеклянной и пластиковой посуды. К сожалению, мы не настроили фотоаппарат для съемки в темноте заранее, и, пока колдовали с ISO и выдержкой, воздух в легких закончился. Забывшись, мы сделали вдох. Организм сразу же подал сигнал тревоги. В нос ударил тяжелый запах, который периодически чувствуется и в городе, голова закружилась. 

Откуда на предприятии взялась радиация, если оно производило пусть и ядовитую, но стандартную химию? Дело в том, что на производствах радиационные источники применяются в различных контрольных и измерительных приборах, научно-исследовательских лабораториях и тому подобном. На «Куйбышевфосфоре» прибором с радиационным источником оказался уровнемер, установленный на продуктопроводе.

Дальше официальная справка: «12 июля 1984 года при проведении дозиметрического контроля в цехе № 81 в отделении обжига фосфоритов было обнаружено отсутствие источника радиационного излучения № 083 в контейнере № 1916 на бункере 1670-II, в котором находился цезий-137. Одновременно было обнаружено радиоактивное заражение слесарной мастерской, мужских бытовых шкафов и двух участков на территории цеха. При расследовании установлено, что в июне 1983 года источник радиационного излучения был похищен слесарями-практикантами СГПТУ-58 Яфизовым Ш. и Мельниковым М. В тот же день они принесли радиационный источник в слесарную мастерскую и здесь разбили пополам, вследствие чего радиоактивный порошок был рассыпан по мастерской, а затем с мусором и пылью разнесен по территории цеха».

Яфизов и Мельников выжили, хотя и получили сильные ожоги и облучение. Но их глупость привела к заражению цеха, раздевалки и мастерской, где они разбивали капсулу. Впоследствии ее просто залили бетоном, а дозиметры зашкаливали еще в десятке мест, включая квартиры виновников. 

81-й цех – одно из самых депрессивных зданий бывшего завода. Высоченный грязный фасад зияет выбитыми окнами и выгнутыми наружу железобетонными плитами. По мнению Сергея, они гнутся от того, что металлисты вытаскивают балки перекрытий, ослабляя конструкцию. 

Не успели мы войти под крышу цеха, как наткнулись на металлистов. «Уходите отсюда!» – закричали они нам с противоположного конца цеха. Но Сергей махнул рукой и повел нас вверх по главной лестнице. Почему-то самый сильный источник радиации находится на уровне четвертого этажа.

– Вы же знаете, каким должен быть в норме радиационный фон?

– Да, предел безопасного фонового излучения для человека 0,3 мкЗв/час, – вспомнили мы.

– А вот теперь смотрите.

«Мало того что этот радиоактивный шлам разносит ветер по всей округе, так еще и металлисты «помогают», – рассуждал Сергей на обратном пути. – Здание заражено, а они отрезают от него балки перекрытий и продают. Хорошо еще, если их переплавляют. Но ведь наверняка кто-то покупает их для нового строительства и тут же монтирует. И вот сидят люди в новеньком офисном здании и облучаются».

«Прогулка» оставила у нас самые скверные впечатления. Токсичные запахи, залежи мусора и химических реагентов заставили авторов долго отмываться в душе. Но вот радиацию просто так не смыть. До тех пор, пока площадка ОАО «Фосфор» существует в нынешней ипостаси, жизнь тольяттинцев точно не будет безопасной, а уровень заболеваемости онкологией будет расти.

«ПН» не просто написал алармистский текст. Мы подготовили запросы в компетентные органы и в ближайшее время продолжим свое расследование.

Сергей Симак, эколог, председатель Центрального совета Российской зеленой лиги:

– Очень большая проблема площадки – складированные фосфорсодержащие отходы. Они пожароопасны. Если произойдет воспламенение, продукты горения превратят город в локальный Чернобыль. Эту тревогу уже лет 20 трубят. Но для утилизации этих отходов нужно несколько миллиардов рублей. Таких денег нет ни у города, ни у области. А федеральный центр не готов принимать участие в решении этой проблемы.