- Шноркели - главные герои моей книги, которая основана на реальной истории моей дочери. Когда Маше было 7 лет, она упала с гамака и получила компрессионный перелом позвоночника. Это тяжело, грустно и очень неприятно. Месяц в больнице, вынужденная неподвижность, полгода восстановления. Ребенку нельзя вставать, садиться, ходить - и это в первом классе. Я уволилась с работы, сама учила ее дома, когда начался учебный год. В нелегкое время мы обе увлеклись дудлингом (один из стилей современного абстрактного, спонтанного рисования – прим. ред.). И однажды у меня получились вот такие товарищи.

    

Они тогда еще не были шноркелями. Но уже тогда были готовы ими стать. Однажды я подумала, что из них могла бы выйти забавная игра, потому что они рисовались по принципу конструктора: геометрическая фигура + глаза + ноги + руки, каждый раз - разное количество. Плюс всегда – дудлинг - узор на боку. Вот так и получился "шнорструктор". И почти сразу я начала писать книгу про Маню, как она лежала в больнице, и о том, как шноркели ее развлекали. К книге было нарисовано около ста рисунков, потому что я не могла представить себе художника, который тоже болел бы кривыми квадратами с ручками и ножками, как я.

Книгу я написала довольно быстро, и отправила на конкурс "Новая детская книга-2015". Она прошла в лонг-лист и... всё. Шноркелям пришлось долежать до 2017 года, когда их заметили и одобрили на Крапивинке (Международная детская литературная премия им. Владислава Крапивина - прим.ред.) в Екатеринбурге. После этого одно издательство в Петербурге занялось изданием книги. Вышла она в ноябре 2018 года. На сегодняшний день книга занимает 33 место среди 1000 книг в рейтинге "Лабиринта" по продажам. Неплохо, по-моему. Это книга-игра, книга-рисовалка. Когда меня приглашают на встречу с читателями, мы всегда рисуем. Однажды меня даже назвали "тетя Шноркель", я очень веселилась. Вот так простое увлечение порой разворачивается в настоящее приключение.

- Писать я начала в семь, вернее, именно писать я начала в шесть, и с маху, жутко зеркаля, написала художественное письмо подружке. В семь написала первое стихотворение, и мне это очень понравилось. Оказалось, что можно писать про сапоги и дождь, и красиво записывать в тетрадочку, и рисовать там цветочки, и это ужасно приятное занятие. Семья у меня всегда положительно к этому относилась, как к чему-то совершенно нормальному. Всем нравилось, но никто никогда не делал из увлечения ничего сверхъестественного. Это как дышать, вас же не нахваливают за то, что вы дышите. Но я видела, что стихи нравятся.

В моей семье много читали, папа покупал книги стопками, выписывали журналы, газеты, книги были в три ряда в книжном шкафу и все - в свободном доступе, подходи и бери. Многие книги папа распечатывал на принтере и переплетал. Поэтому отношение к книге, и прежде всего, напечатанной книге, было очень теплым. Книги были, есть и останутся моими близкими друзьями и внутренними голосами. Выкинуть старую домашнюю книгу я не могу. Это очень тяжело. Наверное, отсюда и родилось желание писать и увидеть свою книгу изданной. Я не графоман, я — книгоман.

В 2000 году я попала на форум молодых писателей в Липках со сказками, и там не очень лестно о них отозвались. Тогда я поверила в то, что мое творчество никому неинтересно. По крайней мере, в тот момент я была в этом уверена. Когда родилась дочь, это был очень нелегкий период, но интересный, я вела очень подробные дневники. Однажды поняла, что из них может получиться книга для меня и моей семьи. Когда "Записки на детских пеленках" были написаны, случайно удалось их издать.

- У меня нет физической мании водить ручкой по бумаге, я отношусь к тем писателям, которые больше радуются результату, чем процессу сочинительства. Меня заставляет писать идея, картинка, возникшая в голове, яркий, интересный мне образ. Я хочу раскрыть картинку, увидеть, что внутри, и показать ее остальным. Как только я включаюсь в процесс письма, подключается состояние потока, я слышу строчки в голове, и слова ложатся на бумагу. Мне больше нравится слышать свои мысли, чем просто писать. Жаль, что не изобрели микрочип, позволяющий распознавать мысли в текст.

К примеру, есть легенда о хлебном волке. Если есть волк, значит, есть и волчонок. Я увидела хлебного волчонка на краю поля в своей голове, услышала там же пару фраз - и начала писать. Ничего необычного. Кроме того, мне нравится строить предложения, как будто готовить их, добавляя те или иные слова, оттенки, менять местами смыслы. Это очень большое удовольствие, я люблю переписывать, дополнять и делать текст более вкусным.

- Самые первые - непроизвольно, они меня цепляют, и я начинаю раскручивать и додумывать, дописывать образ и историю. Например, я прочитала о том, что колдуны умели завязывать ветер в узел и продавали морякам. На основе этой идеи появился мир наруз и вихранов из повести "Наруза. Продавец ветра". Не думаю, что это какая-то лично моя особенность, но моя мама всегда удивляется, как можно слышать текст в голове. Думаю, многие писатели слышат тексты.

Конечно, хороший непроизвольно пришедший в голову образ - подарок. Он требует потом серьезной работы над собой. На этом подарки заканчиваются и начинается труд. Я люблю и себя, и своих читателей, и хочу, чтобы было "не оторваться", что требует упорного труда и продумывания. Я часто и много переписываю уже написанные страницы, перекраиваю, пока сюжет меня полностью не устроит.

- Сказки, а вернее, авторские сказки, дарят свободу, спокойствие и радость. Я люблю читать детскую литературу, и часто перечитываю многих авторов. Мне нравится погружаться в мир, где возможно все, и где нет места взрослым играм. Взрослые игры мне всегда было сложно понять, и раньше, и теперь. Поэтому - сказки, но сказки в широком смысле этого слова. Фэнтези для взрослых - это тоже сказки. Самый главный ребенок, которому я рассказываю свои сказочные, фантазийные, воображаемые истории - я сама. Если это нравится другим, отлично. Но если не нравится, я просто расскажу другую историю. А ещё сказки позволяют безнаказанно играть со словами, и ничего тебе за это не будет. 

Как правило, сказки отлично пишутся в те моменты, когда неподъемно тяжело в реальной жизни. Когда твой ребенок прикован к кровати, а ты рисуешь смешные закорючки и пишешь о том, выдуманная девочка едет из больницы домой. Когда любимый отец постепенно уходит в темноту, а ты пишешь о двенадцатилетней нарузе, которая спасает своего сильного отца, унося его с горящей палубы на ветряном драконе. Или когда тебя смешивают с грязью, а ты пишешь о светящемся огромном мохнатом драконе, который живет на старом корабле и никому не дает в обиду случайно подвернувшуюся под лапу девчонку. Сказки - это способ изменить реальность. Это веревка, которая не дает сорваться со спины ветряного дракона в темноту.

- Я всегда читала, читаю и буду читать очень много. Росла на всём, начиная сказками братьев Гримм, продолжая Стивеном Кингом, Мариной Цветаевой, Владимиром Маяковским и финишируя Эмилем Золя. Авторы приходят и уходят, как новые и старые друзья, кто-то становится ближе, кто-то - дальше. Сегодня очень люблю Марию Семенову, Роальда Даля, Диану Арбенину и Мэтта Хейга. Кто будет со мной завтра - не знаю.

- Слова для меня всегда были чем-то очень близким. Они обладают цветом, формой, звуком. Они звучат в голове, когда я читаю или пишу. Они несут смыслы, могут обрадовать или огорчить. Слова - большой и близкий друг, который всегда рядом. Игра со словами - шутка, развлечение, удивление, которое похоже на игру с кошкой или любимой собакой. Я буквально играю со словами, потому это приносит мне радость. Первый раз обнаружила это у Кэрролла, потом у Маяковского. Новые слова придумывала всегда и радостно, а детская книга дает для игры бесконечное поле.

- Я пишу в рамках детского жанра, для детей, для подростков. Есть вещи, о которых не стоит писать в детской литературе, это внутренний критерий моральности для меня. Я не пишу о том, чего не могла бы сказать дочери. Если я могу сказать что-то ей, значит, я могу об этом и написать. Важно подобрать слова. Все дело - в словах, а не в возрасте. Я не люблю морализаторство в тексте, особенно для детей. Если мои истории кого-то чему-то учат, это получается не специально, правда. Если же мне хочется написать что-то, что выходит за рамки детского жанра, я просто открываю новый файл и пишу для взрослых.

Я не хожу под знамёнами лозунгов и призывов. Мне нет необходимости никому ничего доказывать. Моя ниша - детская и подростковая литература. Я не пишу ничего сверхнового, чтобы "гнуть линию" и писать в стол. Моя задача - поддержать того, кому трудно. Я хочу сказать: я понимаю, что тебе тяжело. Но будет легче, обязательно!

- Качественная детская литература - тщательно выверенный текст, где взвешено каждое слово, где автор отвечает за каждую букву. Там не должно быть ничего лишнего, ничего расхлябанного и сделанного впопыхах. Это литература, где автор уважает своего читателя и не считает его "малышом", "милым мальчиком или девочкой", который проглотит слабый сюжет, заигрывание и бедный словарный запас. Другими словами, качественная детская литература должна отличаться от фанфика, чтобы сами дети и подростки увидели разницу.

- Книга удалась, когда дети в историю искренне верят. Однажды мальчишка спросил на встрече о своих, нарисованных в блокноте, шноркелях: "А когда они начнут говорить?". Это было лучшим комплиментом. Книга удалась, когда она смешит детей, когда они у них горят глаза. Нет ничего лучше детского хохота над теми же фразами, над которыми смеешься ты, как автор. Книга удалась, если они ахают на тех же моментах, где у тебя заходилось сердце, или если они плачут там же, где плакал ты над своими строчками. Это значит, ты передал свои эмоции в книгу. Это и значит - книга удалась.

- Мечта всех писателей - писать в тихом домике у моря с табличкой "Тихо! Работают писатели!" У меня тоже есть такая надпись - на строительных звукоизолирующих наушниках, которые я натягиваю на голову во время работы. В это время внизу лает соседская собака Марта, дочь смотрит футбол, а мама на кухне - фильм. Я пишу, когда есть время, вечером, утром, на выходных. Быть только писателем - невозможно. Это трубби — труд и хобби в одном. Я работала журналистом, дизайнером, учителем, консультантом в книжном магазине, даже швеей. Сейчас я библиотекарь в «Объединении детских библиотек», и мне нравится, хорошая работа.

- Мама, папа, брат всегда поддерживали. Дочь тоже. Близкие меня поддерживают и гордятся. А я горжусь тем, что они могут мной гордиться. Так мы и гордимся друг другом. Мои друзья тоже рады за меня. Все недовольства моим творчеством остались в прошлом вместе с людьми.

- Ну, для уточнения: лауреатом я не стала. Я была финалистом премии им. Владислава Крапивина, но не получила главную награду, только прошла в финал, что тоже неплохо. И это была единственная премия. Что касается "Новой детской книги", то это не премия, а конкурс, престижный, конечно. Там лонг-лист в 2015 году и шорт-лист с наградой в 2016 году.

- Если говорить о художественных книгах, конкурсы очень удачно подворачивались вовремя, под написанную книгу. Они послужили хорошим пинком, меня нужно подгонять, не скрою. Именно конкурсы дали мне возможность быть изданной, почувствовать уверенность, найти прекрасного издателя. Всего лишь одна книга была написана под конкурс, она прошла только в лонг. Я бы сказала, конкурсы - это благодатный трамплин, но идея книги и поток приходит вне зависимости от конкурса.

Повторюсь, что и "Новая детская книга", в котором я участвовала два года подряд с тремя произведениями, и Крапивинка дали мне очень большую веру в себя, как детского писателя. Они помогли мне поверить в то, что я могу писать детские книги. Каждому писателю нужно на каком-то этапе жизни такое разрешение. Жаль, что его не выдают при рождении, в рамочке и с печатью "Разрешено!". Именно Крапивинка вывела шноркелей на встречу с одним петербургским издательством, которое я очень люблю.

- Работа над книгой - не быстрый процесс, и команду любого издательства есть за что любить. Например, книга «Мама, это Шноркели!» стала именно такой, какая она есть, благодаря советам со стороны издательства. Автора несет на волне фантазии, но если рядом с ним грамотный и внимательный редактор, автор на этой волне не разобьется о свои бесконечные ляпы и дырки в сюжете. Я их очень люблю за профессионализм и истинную любовь к делу. Я очень внимательно прислушивалась к их рекомендациям и правила все, о чем просили, потому что это делало мой текст лучше. Я не боюсь править. Во время редакторской правки я даже полностью переписала историю доктора Штрихельштейна, и сюжет стал лучше. Хороший редактор - это невидимый соавтор книги.

- Наверное, то же, что я советую себе до сих пор: хватит грызть семечки, иди и пиши. Нет другого рецепта, чтобы стать писателем. Нужно садиться или ложиться и писать.

Когда мне было 19 лет, мне сказали, что мои сказки посредственны. Я поверила и перестала писать сказки. Когда я пришла на курсы рисования, мне сказали, что я патологически не способна рисовать. Я поверила и не пошла на худграф. Я потеряла много времени, годы, потому что поверила.

Я хочу посоветовать молодым писателям только одно: заткнуть уши, если хоть кто-то посмеет усомниться в том, что вы можете. Ваш талант зависит от того, насколько вы сами считаете себя талантливыми. Ну и от "матчасти". Я писала стихи, посты, заметки, рецензии, рекламу, сказки, рассказы, взрослую прозу, младенческие потешки, дневники и прочее. Многое из этого печатали в том или ином виде. Если бы мои книги не стали печатать, я бы придумала что-то, что стали бы печатать.

Я оставила эти занятия, потому что верила людям, которые говорили, что я не способна. Я доверчивый человек. Сказали, значит, так и есть. Не у всех есть зубы, когти и штурмовой рог на лбу. Но иногда они вырастают. Если же тебя не издают или твои книги не покупают, значит, открывай новый файл и пиши то, что издадут.