Я приехал в Тольятти в день похорон генсека, четырежды Героя Советского Союза и Социалистического Труда, обладателя всех мыслимых и немыслимых наград СССР, маршала Леонида Брежнева – 15 ноября 1982 года. Редакция располагалась напротив нынешней мэрии, на втором этаже, на первом – 11-ое отделение связи (по-моему, оно и сейчас там находится). Редактор газеты «За коммунизм» Юрий Филатов, когда я вошел к нему  в кабинет, смотрел телерепортаж о похоронах генсека в черно-белом ящике. Репортаж шел долго, чуть ли не весь день, и я так целый день и просидел в кабинете Филатова, наблюдая вместе с ним за траурной церемонией. Мы изредка обменивались впечатлениями, и, помнится, одновременно, когда гроб вырвался из рук ритуальщиков и с грохотом упал на дно могилы, произнесли непроизвольное «ой, м***ь!». Эти похороны, этот мутный ноябрьский день многое значил для всех нас, для страны, для будущего, в котором мы сегодня пребываем.

Филатов, который перебрался в Тольятти из Сызрани, возглавил единственную тольяттинскую городскую газеты после самоубийства предыдущего редактора. Недавно в возрасте 80 лет Юрий Васильевич скончался. Это был великий мастер маневра, колоритная личность, о нем я скажу подробнее чуть позже. Как и о Евгении Жаплове, последнем редакторе этой газеты, выходившей в конце под названием «Тольятти сегодня», тоже окончившем свой жизненный путь недавно, в июле прошлого года; к сожалению, далеко не в таком почтенном возрасте. О многих хотелось бы сказать. Но ограничусь несколькими наиболее яркими персонами.  

Ответственным секретарем был тогда Вениамин Коннов, поэт, частушечник, истопник и водитель гужевого транспорта. Нет, конечно, к этому моменту он не был истопником и лошадьми не управлял, но именно с этих фактов своей биографии он начал рассказ о первых шагах в профессию, когда мы с ним познакомились. Вениамин Степаныч был человеком резким и прямым. Со своеобразным юмором. Сам себя он называл «певцом вонючей промкомзоны». Поэзия его было приземлена и порой беспощадна. Однажды на какой-то редакционной попойке, посвященной, кажется, Восьмому марта, он, придя в бешенство от несправедливых слов секретаря горкома по идеологии, плеснул ему пиво в лицо прямо из кружки. На утро следующего дня Коннову было предложено  покинуть редакцию. Нет, сказал он, только после вас; если вы не оставите меня в покое, дойду до ЦК, до центральной комиссии партийного контроля, у меня есть, что там рассказать. Как ни удивительно, оставили его в покое. 

Заместителем у Филатова был Игорь Орлов, надежда и опора местных поэтов. Игорь  Петрович выпускал раз в месяц куцую страничку (газета была тогда еще маленькая) со стихами местных пиитов, и за место на полосе шла настоящая драка. Многим он дал, как говорили тогда, «путевку в большую жизнь». На его странице в «ЗК» опубликовали первые стихи хорошо известные ныне в узких литературных кругах Борис Скотневский, Алексей Алексеев, Вячеслав Смирнов, может быть, и Влад Южаков. Ну, если и ошибаюсь с кем-то в этом перечислении  – грех не велик, заслуг Игоря Петровича это не умаляет.   

Крупный индустриальный город имел газету «районного формата», подобно нынешнему «Ставрополю на Волге» (в то время «Ленинский путь»), и, как раз к этому времени, в новом 1983 году, планировалось вдвое увеличить объем и выпускать газету форматом «Правды». Заканчивалось строительство полиграфкомбината «Современник», основным назначением которого предполагалось производство книжной продукции. Да, да – в стране не хватало мощностей для выпуска книг, художественная литература была страшным дефицитом, романы вылетали в свет миллионными тиражами, и за ними давились в очереди. Это не выдумка. Это факт. Доставали книги и всякими неправедными путями. Кстати, какое-то время в Куйбышеве я работал ответственным секретарем областного общества книголюбов,  что называется,  «сидел на дефиците» и, чего греха таить, сумел попользоваться. Хотя перед самым приездом в Тольятти работал редактором многотиражки Куйбышевского политехнического института «Молодой инженер». Так вот новые типографские мощности позволяли Тольятти обрести большую газету, чего, конечно же, не хватало для полной респектабельности автомобильной столице нашей Родины. Под это дело я и приехал. 

Меня тогда поразила патриархальность, какая-то семейственность, царившая в редакции. Посмотрите на это древнее фото, которому почти 35 лет. На нем редкостная непринужденность и не сразу скажешь, кто тут главный. Юрий Филатов в пилотке, застывший в заднем ряду, похож на пионерского вожатого. Ни больше, ни меньше.

Меня назначили заместителем Коннова, и мы с ним принялись готовить переход на новый формат. Надо сразу отметить, я отличался в ту пору неуемной и не всегда оправданной энергичностью. На месте не сидел, все время бегал, рубашка была мокрой.  Часами мог неуступчиво спорить,  доводя коллегу до белого каления, пытался внедрять все новое-передовое, мучил сотрудников всякими сетевыми графиками и прочей лабудой, рождаемой не жизнью, а схемами, почерпнутыми из книжек. Но мучил я не только сотрудников. Когда в нашей редакции в очередной раз появился  зав сектором печати обкома КПСС  Юрий Котов, я прицепился к нему с настойчивым предложением: переименовать газету, тем более есть вот формальный повод – газета меняет свое лицо. Что это «За коммунизм», говорил  я, что означает дурацкое «за», все идут в коммунизм, а мы двигаемся  за коммунизм что ли? Оставьте эту демагогию, отвечал мне Котов, и не повторяйте нигде, иначе у вас будут неприятности. Кстати сказать, довольно активное участие в обсуждении будущего газеты принимали и читатели (не удержусь, чтобы не напомнить о том, что в те времена читатели просто заваливали редакции своими письмами – за работу с «письмами трудящихся» тогда довольно жестко спрашивали). Помню, вазовские дизайнеры по собственной инициативе присылали свои разработки, некоторые из них так же предлагали заодно  сменить название. С грустью вспоминаю прекрасный дизайн-макет забытого теперь уже мною автора с названием «Огни Тольятти». Но принят был вариант главного дизайнера города Арсения Коржа, в котором заглавная буква «З» в названии была похожа на задницу парализованного коммуниста.  

Кстати, насчет задниц  – расскажу одну забавную историю, а потом уже  поведаю о внутренней жизни редакции, которая и в те благостные времена спокойствием не отличалась. Типография, в которой печаталась тогда маленькая городская газета, была похожа на поврежденный от случайно разорвавшийся бомбы сарай и располагалась на месте, где с некоторых пор стоит так называемый «СамВен» (или как он там теперь называется?). Типографское оборудование доживало последние дни, многое верстали вручную. Сейчас это трудно представить, но я застал времена, когда строчки собирались руками – буковка к буковке, с помощью примитивной верстатки и шила. Изношенное оборудование мыли бензином. Грязный бензин сливали в унитаз. Однажды на этот унитаз сел по нужде работяга, закурил папиросу, а горящую спичку в задумчивости бросил под себя. Полыхнуло так, что рабочий наш вылетел из туалета с  душераздирающим криком и без штанов…

Ввод полиграфкомбината в эксплуатацию все откладывался. С начальника строительства (фамилия у него была Биткау, имени не помню) учинили строгий спрос, отобрали партийный билет, отстранили от  дел, и с тех пор фамилии этой я не слышал. Между тем директор старой типографии Федор Лепешкин уже вступил в должность первого директора «Современника». Но не надолго…