Спасибо всем, кто откликнулся на новый проект. И в самом деле – что было в этих краях до строительства русских крепостей? До появления волжского Ставрополя? Стоит «копнуть» ещё глубже. Страница истории, которую я предлагаю сегодня, «вырвана» из другой моей книги – "Вечный двигатель..." * об истории энергетического освоения Волги и Камы. Собственно, это и наша глубокая история, история Ставрополя-Тольятти.

Как пишут современные исследователи истории освоения бассейна Волги, античные представления о ней были крайне сбивчивы и неточны. Так, знаменитый греческий учёный II века н.э. Клавдий Птолемей полагал, что река имеет два устья: одно в Каспийское море, другое в Азовское, отождествляя Волгу с Доном.

С древних времён река была известна под именем Ра. «Слово Ра подало повод к любому мифологическому сближению: оно весьма древнее и означает ревень, в изобилии находимый на берегах Волги, – читаем в старом “Путеводителе по Волге” (сост. П. Нейдгардт. – С.-П., 1862). – Потом её называли Атель, или Итиль, что на языке народов финского племени означает “река”. Слово Волга тоже финского наречия и означает “святой”». 

На протяжении тысячелетий огромные степные территории между Волгой и Уралом являлись перекрёстком миграций и великих переселений народов из Азии в Европу. Cарматы, гунны, хазары поили коней волжской водой. Многовековая история воинственного Хазарского каганата разворачивалась на берегах великой реки. А владения Волжской Булгарии простирались от Среднего Поволжья до Прикамья, до отрогов Уральских гор. Именно древние волжские булгары – скотоводы, земледельцы, ремесленники и торговцы – уже во времена раннего средневековья сформировали в восприятии европейцев образ далекой Волги как великой водной артерии, трансъевропейской торговой магистрали, соединяющей народы Европы и Азии. Торговый маршрут проходил от Британии и Голландии до Персии через Северное и Балтийское моря, Финский залив, реку Неву, Ладожское озеро, реку Волхов, озеро Ильмень, затем по Селигерскому пути выходил к истокам Волги и вниз до Каспийского моря, через него – в арабские страны Средней и Передней Азии, а по нижнему Дону – в Чёрное море и Византию. «Народы, населявшие огромный материк между морями Балтийским и Каспийским, были необходимым звеном в торговле Каспия и Балтики, посредниками между мусульманским востоком и европейским западом, корысть соединяла на берегах Волги и смуглявого аравитянина, и белокурых обитателей севера, и подданных халифата с языческими норманнами, славянами и чудью», – писал в XIX веке нумизмат П.С. Савельев.  

Как справедливо отмечалось историками в связи с празднованием тысячелетия Казани, Великий Волжский путь «оказал существенное влияние на формирование тесных контактов между западноевропейской, славянской, тюркской культурами, содействовал плодотворным контактам и взаимосвязям между народами на значительной части Евразийского континента… способствовал созданию единого экономического и культурного пространства в эпоху средневековья на огромной территории от Скандинавии до Ближнего Востока. Эти связи были настолько интенсивными, что у некоторых арабских географов сформировалось представление, будто Балтийское и Черное моря непосредственно соединены морским проливом».

В 1561 году, после присоединения к России Казани и Астрахани, хан Ногайской Орды был вынужден признать себя «со всеми ногаями» подданным русского царя. Поволжье навсегда вошло в состав России. Распространив свое влияние до Каспия и Приазовья, русские навеки закрепили образ Волги как великой русской реки. Именно так воспринимали её первые европейские дипломаты и путешественники, побывавшие здесь во второй половине XVI – начале XVII века: англичанин Энтони Дженкинсон, немец Адам Олеарий, голландцы Ян Янсен Стрейс и Корнилий де-Брюйн.

«Подрайская землица», как называли вошедшие в XVI веке в состав России территории Поволжья, – огромная часть материка с тучными черноземами, несметными лесами (в том числе богатыми липой, источником наиболее ценного экспортного товара – мёда и воска) и рыбными промыслами – требовала скорейшего хозяйственного освоения. Оно растянулось на столетия. «Взять» все эти богатства было непросто. Государственные интересы столкнулись в Поволжье с интересами всевозможной «вольницы»: кочевников, привыкших считать эти земли своими, беглых крестьян, объединившихся в ватаги вольных людей – казаков (кстати, не только бывших грозой для торговых караванов купцов и бояр, но и служивших для русских сел и городов заслоном от разбойничьих набегов кочевников).

Для того чтобы защитить рубежи страны на востоке и гарантировать безопасность переселенцев от всевозможных нашествий, в важнейших стратегических пунктах Поволжья началось строительство крепостей: в 1558 году был заложен Царицын, в 1586 году – Самара, в 1590 году – Саратов, ставшие надежными бастионами России на всём юго-востоке.

Местное нерусское население было превращено в государственных (ясашных) крестьян. Учитывая непрочность своих позиций в Поволжье, Иван Грозный указывал воеводам: «К татарам и чувашам, и черемисам, и ко всяким иноземцам ласку и привет держати и во всех делах татар, чуваш и черемису для своей корысти отнюдь не жесточити, приставы смотрети и беречи накрепко... при сборе налогов обид и тесноты никакой не делать...»

Монастыри переводили крестьян из внутренних районов России на огромные угодья в Поволжье, полученные от царя. Так же поступали бояре и дворяне, которые торопились захватить пустующие земли. На привольные просторы Поволжья переселялись по собственному почину и государственные крестьяне. Начиная с 70-х годов XVI века, здесь одно за другим возникали поселения. Переселенцы занимались земледелием, огородничеством, животноводством, промыслами, различными ремёслами, строили избы, мастерили предметы домашнего и хозяйственного обихода, выделывали овчины, ткали грубые шерстяные ткани, плели лапти.  

Однако, как отмечал Олеарий («Описание путешествия в Московию и через Московию и Персию и обратно», 1647; рус. изд. 1906), даже в тридцатые годы XVII века ниже Казани «на Волге находится много плодородных мест, но, ради казаков и разбойников, встречающихся здесь местами, тут очень мало деревень и немного живёт людей», а начиная с Тетюш «вплоть до конца Волги уже не видно ни одной деревни».

Уже тогда особенно славились разбойниками Жигули и огибающий их приток Волги река Уса, где вскоре развернулись события под предводительством Степана Разина. Не случайно самарские воеводы были вынуждены каждое лето посылать на переволоку между Волгой и Усой вооруженные отряды.

Рыбные богатства Волги издавна манили русских людей. Московские рыболовы появились на Средней и Нижней Волге уже в XIV-XV веках. В «Казанской истории» упоминаются события 1521 года, когда казанский хан Шигалей бежал в Москву, «...ведуща с собой болши 10000 рыболовов московских, ловящих рыбу на Волге под горами Девичьими и до Змиева камени и до Увека (примерно от Жигулей до Саратова), за тысячу вёрст от Казани заехавше, тамо живяху все лето, на Девичьих водах ловяху рыбу и в осень возвращахуся на Русь, наловившися и обогатевши». Однако широкомасштабное развитие промыслового рыболовства на Средней и Нижней Волге началось только во второй половине XVI – начале XVII века. Размах рыболовства на Волге, низкие цены на рыбу поражали иноземцев. «Русские, путешествующие ради дел своих по Волге от города к городу, – читаем в книге Адама Олеария, – обыкновенно тащат за собою на тонком канате удочку, к которой прикреплена железная, покрытая толстым слоем олова пластинка в форме рыбы, длиною с ладонь, а то и короче. Когда удочка эта тащится по воде, то, ввиду ширины своей, пластинка по временам поворачивается и бывает похожа на играющую рыбу; на такую удочку удается им за время поездки наловить больше, чем они могут съесть, так как Волга очень богата всякого рода рыбами. Таким образом русские, если только у них имеется при себе хлеб, находят по пути достаточно провизии для путешествия. Ввиду многих своих постных дней… они привыкли питаться скорее рыбою, чем мясом, и пить воду».

С XVI века началось использование богатейших запасов соли в Камском Усолье и на Самарской Луке – территории так называемого Надеинского Усолья, пожалованного в 1631-1632 годах ярославскому предпринимателю Надее Светешникову. Соляные варницы были построены на реке Усолке и около Куньей Воложки (ныне эта местность затоплена водами Куйбышевского водохранилища), на них вываривалось до 35-36 тысяч пудов соли в год. «Мы остановились у соляной горы, где расположились две недавно отстроенные деревни, увидели много соляных котлов и котловин, где под жаркими лучами солнца образуются большие залежи соли, которые отправляют большими партиями вверх по Волге. Добыча соли дает работу многим людям и способствует развитию большой торговли», – писал побывавший здесь в 1669 году голландец Ян Стрейс.

Впоследствии промысел в Усолье отошел основанному ещё в конце XIV века Саввино-Сторожевскому монастырю, который обладал также наиболее мощной по тем временам базой по вылову и переработке рыбы, владел четырьмя рыбными дворами – постоянными рыболовецкими центрами на своей вотчинной земле. Во второй половине XVII – начале XVIII века подавляющее большинство монастырей России – Новодевичий, Троицко-Свияжский, Преображенский, Богородицкий, Чудов, Новоспасский – имели свои рыбные дворы. Через крупнейшие из них проходило до 10000 пудов рыбы в год. О преобладании волжской рыбы и продуктов рыбного промысла на Волге – икры, балыков, копчений, клея, жира, визиги, кавардака и т. д. – в этот период свидетельствуют материалы о коммерческих оборотах крупнейших торговых центров страны, таких как Москва, Нижний Новгород, Казань, Макарьевская ярмарка.

    

И всё же до конца XVIII века необъятное пространство между Волгой и Уралом, да и сами Поволжье и Урал, по сути, оставались белыми пятнами на карте России. Только в 1727 году выдающийся русский учёный, географ и картограф Иван Кирилов впервые дал систематическое экономико-географическое описание страны, включая её европейскую часть, а в 1720-1737 годах он совместно с Василием Татищевым исследовал регионы Среднего и Южного Урала. Но наиболее серьёзный вклад в изучение Поволжья внесли знаменитые «оренбургские экспедиции», отправленные в 1768-1774 годах Петербургской академией наук для исследования абсолютно не описанных ещё изнутри Поволжья, Прикаспия, Урала и Северного побережья России.

* Вечный двигатель. Волжско-Камский гидроэнергетический каскад: вчера, сегодня, завтра / авт.-сост. С.Г. Мельник. – М. : Фонд «Юбилейная летопись», 2007.