Теперь про Деникина. Самый порядочный из белых командующих, хотя бы потому, что не вёл борьбу против СССР и встал на сторону Красной армии в годы войны. Хотя, разочаровавшись в белой идее, он не выстрелил себе в сердце, как это сделал атаман Калядин в первые же месяцы увидевший, что даже Дон за большевиков. Может быть, от этого шага Деникина удержала дочка, только-только родившаяся? Сказать трудно. В остальном Антон Иванович повторил судьбу его сподвижников: из бедной семьи выбивался в офицеры – особо ничем не отличился, так по штабной работе к Февральской революции помощник начштаба Верховного. Точно также изменил государю, бежал на Дон, после смерти Корнилова принял командование Вооружёнными силами юга России.
Добродушный, флегматичный, не умел наказывать. Ходил в драной шинели и худых сапогах. С таким характером вокруг него подбирались довольно странные люди от черносотенцев до либералов. Командующий Добровольческой армией Май-Маевский без просыпу пил, начальник штаба Романовский был откровенным трусом. Главное чего не понял Деникин, что надо дать землю крестьянам, как это сделали большевики, но никогда не делали белые. Однако и буржуазия не поддерживала белых. Когда Деникин попросил у них денег, то получил всего 2 тысячи рублей. К концу 1918 года ВСЮР контролировал территорию в 3 млн километров, с населением 28 млн. человек. Казачьи земли ему не подчинялись и постоянно сорились с Деникиным. ВСЮР воевал со всеми: с Петлюрой, с Махно, с Грузией…
Вообщем, ужас – но зато вовсю помогали интервенты, высадившиеся в Новороссийске, захватившие Баку и Батуми. К лету 1919г. Белая армия подготовилась к мощному наступлению. Вопрос – куда? Слащев говорил – надо разбить Махно, иначе будут с ним проблемы, и окажется прав. Деникин посоветовал ему не «умствовать». Врангель предложил наступать на Поволжье для объединения с Колчаком. Деникин считает – идём на Москву. Вероятно, был прав Врангель, ибо в марте 1919г. в районе Ставрополя-на-Волге – вспыхнуло «Чапанное восстание». Решили на Москву. В бой пошли казачьи корпуса Мамонтова и Шкуро. Наступали и главные силы белых. После долгих боёв до Москвы оставалось 250 км. Но казачьи корпуса, перегруженные обозами с награбленным добром, потеряли маневренность, а вскоре попросту разбрелись по домам. Белые приходили и не решали никаких гражданских вопросов, в тылах воцарился хаос. Более того, офицеры отбирали у крестьян захваченную ими помещичью землю. Белые создали комиссию по преступлениям красных. Когда читаешь её выводы, понимаешь – всю жуть, творившуюся в стране, приписали большевикам. Писатель Пришвин писал о бесчинствах творившихся армией Деникина. Иначе как понимать горькие слова порядочного генерала Маркова: «Не спрашивайте, господа, куда и зачем мы идём, а то всё равно скажу, что идём к чёрту…» И ещё: правительство Советской России на Севере кормило Красную армию, а белые на юге – не могли. Извозчики сбегали с вокзалов при прибытии санитарных поездов с белыми, не хотели везти в госпитали их раненых. Тыл спекулировал и воровал. Слащев вешал… Когда красные начали наступление, главнокомандующий Май-Маевский находился в запое. У белых было новое оружие – танки, переданные англичанами. Не помогло. Врангель и Деникин сорятся. Их армия тает на глазах. Крушение белых принимало всеобщий характер, войска охватила паника. Из донесения Шкуро: «… целые дивизии, перепившись разграбленным спиртом и водкой, бегут без боя от конной разведки противника…». Дезертиры бесчинствовали.
Уже в Новороссийске начались драки за места на отходящие пароходы. Обстановка полностью вышла из-под контроля. Катастрофа стала неотвратимой. Спасать белых прибыла английская эскадра. В городе – агония, грабежи, погромы. Остатки эвакуировались в Крым, где начался клубок интриг и дрязг. Деникин, поняв, что контрреволюция не найдёт сочувствия в народе, оставил свой пост. Вот его слова: «Разбитый нравственно, я ни одного дня не могу остаться у власти». Командование перешло к Врангелю.