Наследство мертвецов. Часть I.

Пролог

Мужчина средних лет наслаждается отдыхом, сидя на расстеленной шинели. Ворот его гимнастерки расстегнут, легкий речной ветерок ерошит густые курчавые волосы. Он беззаботно пыхтит самокруткой, прилипшей к углу рта. На широком, в ранних морщинах лице застыла легкая и несколько рассеянная улыбка. Рядом с мужчиной — припорошенный темно-рыжей пылью стоптанный кирзовый сапог, поверх которого сушится лоскут портянки, одна штанина брюк завернута до колена. Приподнятому настроению мужчины нисколько не мешает саднящая боль в раненой ноге, которую он время от времени массирует.

Зажмурившись от приветливого солнца и табачного дыма, он смотрит далеко вперед. На безмятежно распростершуюся, серебрящуюся реку, величественно несущую воды с севера на юг, окидывает долгим спокойным взглядом противоположный обрывистый берег, накрытый шапкой хвойного леса.

Невзрачная серая птаха садится на ветку зеленеющего куста, крутит хвостом, звонко щебечет какую-то птичью весточку и упархивает, постукивая маленькими крылышками.

Археологические раскопки продвигаются на редкость удачно, будто им помогает само божье провиденье, думает мужчина, глядя на углубления разрытых многовековых захоронений, окруженных холмиками желто-коричневой породы. Значит, его расчеты, основанные на обнаруженных в архивах документах, оказались верными.

Поблизости от мужчины в поте лица трудятся его ученики. Они сосредоточили усилия на раскопе квадратной формы. Сдерживая рвущийся наружу энтузиазм в узде осторожности, они аккуратно, слой за слоем, совками и кисточками снимают податливую землю, изучают ее чуть ли не под микроскопом: вдруг попадется что ценного? У края раскопа уже видна ровная каменная плита, покоящаяся на каменных подпорках. Ее отрыть еще предстояло. Однако мужчина уже практически не сомневается, что цель раскопок достигнута, и он станет автором неслыханной сенсации. Осталось сделать один-единственный шажок. Правда, не прямо сейчас. Чуть позже. У мужчины возникло неотложное дело, которое важнее любых сенсационных открытий. В кармане гимнастерки жгло грудь письмо, полученное вчера от боевого товарища из города Дербента, с которым мужчина воевал в одной дивизии. С отвагой и покорностью настоящего солдата товарищ стоически переносил самые страшные лишения и никогда ни на что не жаловался. Хотя жизнь у него, контуженого хромого инвалида, была не сахар. А тут вдруг присылает письмо, в котором срочно просит приехать и взять с собой денег, сколько можно. Значит, действительно случилось что-то чрезвычайное. Из ряда вон выходящее. Безотлагательное.

Ничего, раскопки завершим сразу, как только вернусь из Дербента, мысленно рассуждает мужчина. Осталось совсем ничего, каких-то два-три дня работы.

Ничего, раскопки завершим сразу, как только вернусь из Дербента, мысленно рассуждает мужчина. Осталось совсем ничего, каких-то два-три дня работы. Секреты, хранившиеся в каменном саркофаге, никуда от него не денутся.

При воспоминании о боевом товарище и предстоящей дальней поездке в местах осколочных ранений вновь возникают ноющие болевые импульсы. Стиснув зубы, мужчина массирует ногу и смотрит на сухощавого паренька в синем комбинезоне и круглых очках в роговой оправе. Валентин, один из лучших его помощников, хотя мужчина предпочитал не выделять кого-то особо. Паренек отделяется от общей группы и, положив лопату на плечо, двигается натруженным шагом в его сторону. Он втыкает лопату в землю, присаживается рядом, смахивает рукавом пот со лба.

— Болит? — участливо спрашивает юноша.

— Ерунда, — отвечает мужчина, не поворачивая головы.

— Можно вам задать вопрос? — паренек снимает очки, старательно протирает толстые линзы платком и водружает их обратно на переносицу, фиксируя дужку указательным пальцем.

— Вперед.

— Вопрос короткий. Что мы ищем?

— Какой ты Валентин, однако, оригинальный, — с иронией произносит мужчина в гимнастерке, втирая носком кирзового сапога самокрутку в рыхлую землю. — Я этот вопрос слышу с того самого дня, когда мы приступили к раскопкам.

— Так ведь сгораем от любопытства! — объясняет юноша в комбинезоне. — Нам, знаете ли, далеко не все равно.

Судя по ухмылке мужчины, ему эту песню поют не первый раз.

— На вашем месте я, пожалуй, тоже бы сгорал до угольков, — выдержав паузу, говорит он. — Но ответ даю прежний. Хорошенько работайте и будете вознаграждены за свои труды. Точка.

Молчание. Паренек пожевывает травинку и любуется пейзажем.

— Знаете, вы на кого похожи? — вдруг спрашивает он.

— Не имею представления. На кого же?

— Только не смейтесь. И не обижайтесь...

— Обещаю!

— На мою маму.

— ...?

— В смысле, не внешне конечно, — торопливо поправляет парень, нервно трогая очки. — Просто у вас на лице все чаще появляется такое выражение... Интригующее, загадочное, что ли. Словами даже трудно объяснить. Помню, в детстве мама примерно с таким же видом ходила в мой день рождения. А потом я всегда получал какой-нибудь незабываемый подарок.

— Вот о чем и я толкую, Валентин — будет тебе еще незабываемый подарок, — мужчина треплет склонного к сентиментальности паренька по вихрастой голове. — Всем вам будет. Обещаю.

— Эх, скорее бы, — мечтательно произносит паренек, глядя в безоблачное небо.

Мужчина ощупывает портянку, подсохла ли. Что-то бубнит себе под нос, затем отточенными до автоматизма движениями наматывает ее на ногу и надевает сапог.

— Делаем перерыв на две недели, — объявляет мужчина юноше. — Когда вернусь, немедленно доводим раскопки до победного конца.

— Знаю, вы утром сообщали об этом.

Мужчина рассматривает свои грубые мозолистые руки, словно пытается прочитать линии судьбы. Какое-то время отстраненно наблюдает за самоотверженным копошением ребят, которые, похоже, не знают, что такое усталость. Мужчина вдруг хлопает себя по коленям, встает рывком и обращается к пареньку бодрым голосом:

— Слушай, Валентин! Сфотографируй-ка меня на память. Два-три кадра, больше не надо. На фоне вон тех сосенок.

— С удовольствием!

Мужчина приглаживает непослушные волосы, надевает военную фуражку. Он берет лопату и направляется вниз с поросшего кустарником пригорка, Валентин замечает, что его научный руководитель сегодня прихрамывает заметнее обычного. Паренек ныряет в палатку с провиантом и инструментами. Из ее недр он выбирается с потертым футляром, который расстегивает на ходу. Паренек извлекает наружу наивысшую свою гордость и сокровище, фотоаппарат «Зоркий».

Мужчина останавливается в точке, выбранной для позирования: в метрах десяти от группы трех засохших невысоких сосенок, бросающих короткие блеклые тени. Мужчина втыкает штык лопаты в почву и залихватским жестом сдвигает фуражку на затылок.

Подходит Валентин. Старательно, с высунутым языком настраивает объектив и звонко выкрикивает:

— Улыбочку, Людвиг Игоревич!

Права на книгу «Наследство мертвецов» принадлежат ее автору, они охраняются Законом о защите авторских прав и Гражданским кодексом РФ. Любые перепечатки текста и рисунков в офлайновых изданиях без согласования с автором категорически запрещаются. В онлайновых изданиях разрешается перепечатывать текст и рисунки при условии указания автора и активной гиперссылки на TLTgorod.Ru.