Как сообщает Столица С, перед началом заседания один из адвокатов положил на стол пакет, в котором были видны груши, яблоки, а также какие-то сладости. Видимо, в надежде, что в этот день Алексей Меркушкин добьется освобождения и сразу сможет полакомиться вкусняшками…

«Меркушкин Алексей Николаевич, — привычно представляется суду младший сын «Кольиваныча». Заметно, что после трехмесячного пребывания в СИЗО он потерял часть своей шевелюры. — Проживал в Саранске по адресу: ул. Московская, 34. Зарегистрирован на ул. Советской…» — «Образование?» — «Высшее…— кажется, что арестант на микросекунду опережает вопросы своими ответами. — Двое детей, которые находятся с супругой… если, конечно, она не находится в суде!» Алексей бросает сквозь железные прутья клетки любящий взгляд на жену Елену, сидящую неподалеку. «Она работает?» — прерывает «семейную идиллию» следующий вопрос судьи. «Нет!» — «Кто сейчас занимается вашими детьми?» — «Супруга, я думаю!» — «А вы кем трудитесь?» — «Председателем совета директоров Ичалковского сыркомбината!» — «Скажите, ваша мама нуждается в осуществлении ухода? Вам известно — кто за ней ухаживает?» — «Нет, неизвестно! Точно не могу сказать, ваша честь!» — «Другие родственники у мамы есть?» — «Да!» — «Кто?» — «Ну, супруг…— наконец вспоминает Алексей о своем папе, бывшем Главе Мордовии и экс-губернаторе Самарской области, который, правда, находится неизвестно где.— И еще один сын у нее есть!»

После этого по ходатайству одного из адвокатов служители Фемиды объявляют перерыв. Это необходимо, чтобы согласовать свою позицию с клиентом. К тому же еще не подошел третий, можно сказать, основной «семейный» адвокат Саркис Геворкян.

В это время он выслушивает на другом этаже постановление судьи о взятии под домашний арест близкого друга Алексея Меркушкина — Самвела Мкояна… На этот раз Меркушкиным хватило ума «избавиться» от самого пожилого адвоката из Москвы. Тот на прошлом заседании, когда также продлевали меру пресечения, выглядел совсем уж карикатурно со своим огромным портфелем с постоянно звонящим внутри «телефоном-будильником». И фразами о том, что VIP-арестанту пора чуть ли не памятник уже ставить… «Продукты питания со стола уберите!» — предупреждает напоследок судья, покидая зал. После этих слов пакет перемещается в объемную сумку безработной Елены Меркушкиной. На этой «авоське» красуется лейбл «Луи Виттон».

«Воду можно хотя бы передать?» — интересуется женщина без определенных занятий у стоящего возле клетки стража порядка и показывает полулитровую баклажку с надписью «Пилигрим. Талая вода». «Ничего нельзя передавать», — пресекает тот. Тогда супруга Меркушкина раскрывает дорогую парижскую сумку и извлекает упомянутый пакет с фруктами и сладостями. «Ну, пусть съест хоть что-нибудь! Он же с утра ничего не ел!» — «Нельзя!» Елена со вздохом прячет пакет.

Как только заседания возобновляется, подкрепленная прибытием Саркиса Геворкяна защита «преподносит» новое заявление: «Ходатайствуем о прекращении производства по данному делу! Мера пресечения должна рассматриваться по месту предварительного расследования — то есть в городе Нижний Новгород!» «Не возражаю!» — встает со скамьи Алексей. Но «ход конем» не прокатывает… Пока защитники заявляют новые ходатайства, Меркушкин потихоньку перемещается с края скамьи подсудимых к ее серединке. С тем расчетом, чтобы оказаться как можно ближе к сидящей напротив Елене. Алексей что-то тихо произносит и блаженно улыбается. Наверняка это слова любви! Но дама делает еле уловимый осаживающий жест рукой — опасно, любезный друг! «Ваша честь, прошу удалить из зала супругу Алексея Меркушкина,— заявляет представитель Следственного комитета РФ, дислоцирующийся в Нижнем Новгороде.— Дело в том, что она была допрошена в качестве свидетеля по данному уголовному делу!» — «Она допрашивалась не по данным обстоятельствам, а по другим!» — парирует адвокат Геворкян. Но суд просит Елену Меркушкину покинуть зал. Она уходит, бросая на супруга прощальный взгляд, полный нежности и смутных надежд. А самое главное — уносит с собой в сумке заветную передачку.

Тем временем слово предоставляется гостю в мундире из Нижнего Новгорода. Он должен обосновать свое ходатайство о продлении меры пресечения в виде ареста. Напомним: по данным следствия, «наследный принц» Алексей Николаевич совместно с подельниками, включая экс-проректора МГУ им. Ломоносова Алексея Гришина, передал управляющему республиканским отделением Нацбанка РФ Александру Тренькину взятку — свыше 7 миллионов рублей. Криминальную операцию закамуфлировали под продажу акций предприятия «Ламзурь». Взамен банкир Тренькин пообещал не отзывать лицензию у катившегося к краху Мордовпромстройбанка… И в этот самый момент выясняется, что Москва наконец дала добро на новое уголовное дело в отношении Алексея Меркушкина. Речь идет о дерзкой и циничной продаже «Мордовэкспоцентра» по завышенной в несколько раз цене. По версии следствия, Меркушкин как бенефициар Мордовпромстройбанка проворачивал аферу в «составе организованной преступной группы… используя служебные положения… в корыстных целях… из личной заинтересованности». В «VIP-­ОПГ» также входили еще один бенефициар Алексей Гришин и бывший министр экономики и торговли РМ Владимир Мазов. С ноября 2015-го по март 2019 года под видом реализации инвестиционного регионального проекта «Развитие и модернизация выставочной деятельности» в собственность республики был продан «Мордовэкспоцентр». Его «толкнули» по заведомо завышенной цене — свыше 271 миллиона рублей.

«17 августа истекает срок заключения Алексея Меркушкина под стражей,— констатирует представитель Следственного комитета.— Завершить расследование не представляется возможным. В случае избрания иной меры пресечения он может скрыться за пределами страны. Меркушкин уже имел такое намерение (экс-министра задержали в аэро­порту Шереметьево, когда он, по данным борцов с коррупцией из МВД по РМ, собирался вылететь вначале в Минск — якобы на встречу с другими сыроварами, а затем исчезнуть в одной из стран Прибалтики — «С»). Кроме того, подозреваемый может оказать воздействие на свидетелей, чтобы те изменили показания. Тем более его отец Николай Иванович уже предпринимал такие попытки, что явствует из показаний отца Алексея и Татьяны Гришиных. Этого опасаются и другие свидетели. Если Меркушкин окажется на свободе, тоже может на них оказать давление!» «Чем это подтверждается?» — недовольно спрашивает самый молодой адвокат, начиная «разведку боем». «Показаниями Брыкова (депутат Госсобрания РМ — «С»), Гришина, Гришиной…» «А в чем, скажите, исключительность моего подзащитного? — прерывает внезапное молчание защитник.— Почему в его отношении необходим именно арест?» — «Это необходимо с учетом личности Алексея Меркушкина!» — отвечает следователь. «Вы утверждаете, что Меркушкин имел желание скрыться,— снова атакует защита.— А ведь у него есть командировочные документы, выписанные на сыродельном комбинате!» — «По моему мнению, эти документы были представлены защитой, чтобы придать видимость законности тем деяниям, которые пытался совершить обвиняемый!» Тут вступает в бой «тяжелая артиллерия» в лице Саркиса Геворкяна, в недалеком прошлом — одного из руководителей Следственного комитета РМ. «Как поведение самого Алексея Николаевича связано с поведением его родственников?» — интересуется он, имея в виду бывшего Главу республики, который, как известно, в случае дачи разоблачительных показаний на его младшего сына грозил свидетелям уголовным делом. «Допрошенные лица говорят о том, что и сам Алексей Николаевич может воздействовать… Как сам, так и через других лиц!» — «Почему на одном из заседаний вы просили для него изменения меры пресечения, а теперь вновь настаиваете на продлении ареста?» — «То решение было принято «скоропостижно»! И суд совершенно правильно отказал нам в удовлетворении ходатайства!» Настает момент высказаться самому «виновнику торжества», оставшемуся в этот день и без угощений, и без жены. «Два раза я услышал фразу «данные о личности свидетельствуют, что он может оказать давление»,— возмущается экс-министр целевого развития.— Какие это данные о моей личности?» «Это данные о том, что вы располагаете обширными связями, а раньше занимали высокое положение в органах государственной власти»,— растолковывает следователь. «Вот вы сказали о Татьяне Гришиной, которая якобы опасается, что я на нее могу повлиять,— продолжает Алексей Меркушкин.— А я, что тоже естественно, опасаюсь, что это она может повлиять на меня!» «Этот вопрос снимается!» — восклицает судья. «Кого из представителей органов власти намерен, по вашему мнению, использовать Алексей Николаевич, чтобы оказать воздействие? — поднимается «из окопа» третий адвокат.— Какой именно министр или заместитель министра? Или председатель комитета какого-нибудь? Фамилии можете назвать?» «Алексей Николаевич много кого может использовать с учетом его личности и занимаемого положения»,— объясняет следователь, но фамилий не называет.

«Скажите, вы содержите Меркушкина под стражей именно потому, что он отказывается признавать вину и давать показания на других фигурантов?» «Нет!» — твердо отвечает представитель следствия. Наконец, после длительной словесной «эквилибристики» суд приступает к изучению письменных материалов. Затем слово снова предоставляют Алексею Меркушкину. «Постараюсь быть не сильно эмоциональным! — обещает младший сын спецпредставителя Президента по финно-угорским конгрессам.— Я уже не раз вижу эту картину, уже назубок выучил! Хотел бежать… воздействовать… Уже сил нет объяснять, что с 21 января из СМИ мы знали, что есть такое уголовное дело. И при этом в апреле я спокойно выезжал за границу — в Дубай. И всегда возвращался! То есть и тогда никуда не бежал и не воздействовал. И все эти голословные россказни… Сил уже нет развеивать все эти мифы… Во время задержания в Шереметьеве у меня были с собой командировочные удостоверения, обратные билеты, бронь на гостиницу в Минске. Но при задержании — видимо, осознанно — мою сумку с этими документами передали супруге со словами, чтобы она валила оттуда подальше…» «Проводился ли личный досмотр при задержании Алексея Меркушкина?» — поинтересуется, кстати, чуть позже судья у следователя. «Нет. При задержании у него был изъят только сотовый телефон!» — последует ответ. «Другие люди по этому делу сидят под домашним арестом или ходят по городу под подпиской о невыезде,— продолжает Алексей Меркушкин.— Не могу понять, чем я отличаюсь от них! Хотя, конечно, могу понять — вот если я признаю вину, оговорю других известных людей, то… Находясь в СИЗО, я сделал такой вывод: большинство содержащихся там людей не имело отцов! Или сироты, или из неполных семей. Вот поэтому-то они и становятся потом преступниками! И я не хотел бы, чтобы по этой же причине и мои двое детей стали преступниками! Мне приходит в голову, что мы живет в XVIII веке. «Твой отец, Николай Иванович, может на кого-то повлиять!» «Поэтому ты должен сидеть!» Возражаю против дальнейшего содержания под стражей! Я мог бы отбывать домашний арест по адресу: ул. Московская, 34, квартиры 143–146. Это жилье принадлежит моей теще. Могу в случае необходимости и денежный залог внести, о чем говорю с первого дня (до 10 миллионов рублей — «С»). Причастность к инкриминируемому преступлению по-прежнему не признаю и оспариваю!» — «На Московской, 34, облагороженное помещение? Оно пригодно для проживания? — на всякий случай интересуется председательствующий. «Да!» — без раздумий заверяет зять хозяйки многоквартирных апартаментов.

Стороны переходят к прениям. «Единственная причина содержания Алексея Меркушкина под стражей заключается в том, что он не признает вину и не дает изобличающих показаний на других фигурантов — как по этому, так и по другим уголовным делам! — заявляет молодой адвокат.— Алексей Гришин также был арестован. Но как только он дал ложные показания на других, его сразу отпустили. Мазов вину тоже не признавал и содержался три месяца в СИЗО. А как сделал признание, сразу был отпущен…»

«Я каждый день, за исключением выходных, встречаюсь с адвокатами,— добавляет Алексей Меркушкин.— Почему кто-то считает, что через этих адвокатов-мужиков я на кого-то воздействовать не могу? А вот через свою жену — могу? Вот этого не понимаю!» В итоге уже вечером после почти пятичасовых разбирательств служители Фемиды оглашают решение. Продлить арест еще на 1 месяц и 11 дней. До 28 сентября. Суд взял во внимание, что Алексей Меркушкин обвиняется в совершении сразу двух преступлений — как «просто» тяжкого, так теперь еще и «особо тяжкого». Доводы следующие: оказавшись в случае избрания домашнего ареста в пригодных для проживания квартирах тещи, может сбежать… Помимо этого, способен оказать влияние на других фигурантов, изобличивших его своими показаниями. В этом же постановлении служители правосудия особо указали, что отец обвиняемого — Николай Меркушкин — уже воздействовал на участников уголовного судопроизводства, требуя изменений показаний в пользу младшего сына…

Автор: Редакция TLTgorod