Сопутствующую введению капиталистических отношений всеобщую приватизацию было решено провести в считанные месяцы. Справедливости ради отметим, что в то время в построение быстрого и всеобщего капиталистического рая верили не только наши руководители, но и весь российский народ. Жаждая получить за свои ваучеры, обещанные Анатолием Чубайсом «Волги», россияне не задумывались о том, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке.

ТоАЗ ничем не отличался от других российских предприятий. Приказ о его приватизации пришел сверху, и руководству завод ничего не оставалось делать, как исполнить его. Вопрос заключался лишь в том, как претворить волю правительства с максимальной выгодой для предприятия.

Как известно, приватизация ТоАЗа прошла по третьему варианту льгот, что для предприятий такого уровня нетипично (обычно заводы приватизировались по первому варианту). По существовавшему в 1992 году закону третий вариант приватизационных льгот разрешался лишь для предприятий с численностью работающих до 200 человек и основными доходами до 10 тысяч рублей. Зачастую по этому варианту приватизировались разнообразные столовые, ателье, парикмахерские. ТоАЗ же несколько не соответствовал требованиям, предъявляемым государством к предприятиям, желавшим приватизироваться по этой схеме. Однако она была более выгодная для завода и его коллектива.

Основные отличия третьего варианта приватизации от традиционного второго заключались в следующем. По второму варианту трудовому коллективу полагался 51% пакета акций приватизируемого предприятия, остальные 49% государство распродавало с молотка.

Третий вариант предусматривал, что в целом доля передаваемых государством предприятию акций увеличивалась с 51 процента до 60. Однако из этих шестидесяти 20 процентов получала так называемая «инициативная группа», которая, как правило, состояла из руководителей завода. А, следовательно, простым трудящимся доставалось на десять процентов меньше.

Впрочем, в случае с ТоАЗом произошло несколько иначе. Завод действительно был приватизирован по третьему варианту, предприятие получило 60% своих акций. Однако далее они были выделены вовсе не так, как предполагало государство.

«Инициативная группа», получив 20-процентный пакет акций, 10% тут же передала трудовому коллективу. Таким образом, получалось, что были совмещены интересы рабочих и руководства, что само по себе является большой редкостью. Директорат получал дополнительно отданные государством 10 процентов. Лично руководителю «Тольяттиазота» Владимиру Махлаю досталось 3%. Трудовой коллектив оставался при положенных ему по второму варианту приватизации 50 процентах.  

При этом, оставив внутри завода больше акций, предприятие обретало дополнительную независимость от постсоветского министерства и защиту от попыток подмять ТоАЗ посторонними лицами, ведь оставшийся у государства пакет акций выставлялся на аукционе и его мог скупить кто угодно. К слову, такие попытки недобросовестные конкуренты начнут предпринимать через несколько лет.

Неудивительно, что разрешение правительства на нестандартную приватизацию пришлось добывать в обход родного министерства, которое, конечно же, не хотело терять контроль над таким сверхприбыльным гигантом как ТоАЗ. Получив решение общего собрания трудового коллектива, Владимир Махлай каким-то образом умудрился положить его на стол главному приватизатору всех времен и народов Анатолию Чубайсу, который счел доводы коллектива убедительными и от лица государства подписал разрешение на эксперимент.

Опомнившееся министерство напустило на «Тольяттиазот» проверку, но было уже поздно. Правительство приняло закон, который разрешал приватизировать по третьему варианту предприятия любой категории.

Это был важный шаг тольяттинского завода к обретению независимости.

Владимир Махлай, конечно, человек не бедный. Более того, на протяжении нескольких лет попадал в рейтинги влиятельного делового журнала Forbes. Многих эксперты скептически относятся к методикам подсчета этого журнала. Так или иначе, издание пять раз вносило руководителя корпорации «Тольяттиазот» в список 200 богатейших бизнесменов России. Самое высокое место, 99-е, ему отдали в 2006 году.

Кроме того, Forbes на протяжении пяти лет публиковал ориентировочное состояние Махлая. В первый год подсчета, в 2011-м, по версии журнала, Владимир Николаевич совсем немного «недотянул» до долларового миллиардера (950 млн. долл.).   

При этом никто никогда не говорил, что Махлай кичился своими доходами, демонстрировал свое превосходство над «простолюдинами». Для Владимира Николаевича никогда не была «идеей фикс» погоня за длинным рублем.

Как вспоминал герой нашей публикации, переехав из Губахи в Тольятти, он почти 10 лет жил в неотремонтированной квартире, где даже входная дверь была покрашена лишь с одной стороны. Махлай очень долго втайне от жены он вместе с сыном копил деньги на автомобиль.

«Мы летали в Москву и там понемногу каждый раз в банк вносили. В результате собрали на машину 6 тысяч долларов. Как раз накануне банковского кризиса, когда наши денежки все и сгорели», - рассказывал Махлай.

Своими мыслями об отношении к деньгам и положению в обществе Владимир Махлай, будучи главой ТоАЗа, поделился в интервью с журналом «Босс». 

— Правду. Это в моих отчетах в бухгалтерии есть. А что?

— Я и в самолете работаю с документами, поэтому не придаю значения классу. И вообще, деньги нужно считать. А когда перелет по времени 10—14 часов, выбираю бизнес-класс.

— Да нет, тут нет подражания магнатам. Хотя меня то и дело «прикладывают» этим званием. Вы поймите одно: я все время на виду, за мной тысячи глаз наблюдают. И мне не все равно, что обо мне думают заводские люди. Как я смогу призывать их к экономии и рачительному расходованию ресурсов, если сам буду роскошествовать по высшему разряду? 

— Вообще-то, мой рабочий стаж более 52 лет, из них только в химии 45 лет, почти пять лет на подводной лодке и три года работал токарем. Я заслужил право именоваться председателем совета директоров и представлять корпорацию на мировом рынке и в банковских и властных структурах. Остальное — это уже дело человеческой совести. Когда вижу, как наши молодые олигархи играют свадьбы ценой в десятки миллионов долларов, понимаю, что они просто не думают о тех, кто трудится на их предприятиях. Ведь большинство их рабочих и инженеров не могут себе позволить даже недельную поездку в Турцию. Быстрые деньги портят человека, а возможность расходовать их по своему усмотрению портит еще больше. Надо понимать: все, что попало под приватизацию, создано трудом нескольких поколений и нам, собственникам, принадлежит только юридически. В мо­ральном плане это общее достояние. Нужны годы и годы, чтобы люди свыклись с мыслью, что все теперь у нас по-другому. Зачем торопить события?

— Миллионер? Я себя таковым не считаю. Все это создано народом, рабочим классом, и принадлежит обществу, составляет главную часть его благосостояния. Для себя я решил: использовать ровно столько средств, сколько необходимо, и шиковать не имею права. Иначе как людям в глаза смотреть и давать им указания, распоряжения. Они не скажут, но обязательно подумают: «Ведь все это — строительство новых объектов, ремонт цехов, производство продукции — мы делаем для тебя. С чего бы это?» И правда, с чего? Один человек ничего не сделает, тем более, сегодня. Вот коллектив и должен всем этим пользоваться. А я, по-хозяйски применяя свой опыт, знания, просто обязан выложиться для людей, полностью отдать все силы, реализовать свой потенциал, все то, что получил благодаря маме, учителям, талантливым специалистам и отличным руководителям. Я всю жизнь стараюсь следовать их урокам. Наверное, порой бываю излишне требовательным и жестким, но я не позволю растаскивать, расхищать наши с коллективом материальные ценности. Не для того меня в 85-м ЦК КПСС и правительство в добровольно-принудительном порядке направили на «Тольяттиазот». И с тех пор я не давал повода для досужих разговоров о своих якобы богатствах. Наверное, я несколько эмоционально говорю обо всем этом, но еще раз повторю: все, что имеет ТоАЗ, — это общественное достояние, которым должно пользоваться не только сегодняшнее поколение заводчан, но и будущие.

— Ну, одна. И для чего она? Проедать деньги, которые, по сути, принадлежат многотысячному коллективу? Если в чем-то меня и можно упрекнуть по части трат, так это за мою служебную «Ауди». Это скоростная машина и более или менее безопасная. В аэропорт я доезжаю за полчаса.

— Я считаю, что за последние 10—15 лет при наличии тех природных ресурсов, которые есть в стране, нам так и не удалось достичь того благосостояния российских людей, которое они заслужили за десятилетия войн, разрухи, социальных и политических потрясений. Президент Владимир Путин ведь хорошо говорит обо всем этом в своих выступлениях, и я полностью поддерживаю его идеи, стараюсь на деле выполнять его тезисы. Однако в повседневной жизни вижу: происходит что-то не то. Не совсем так получается, как хотел бы наш президент. Может, потому, что ему (как и нашему предприятию) противодействуют чиновники? Чего они хотят? Чтобы мы им платили большую мзду за подписи на нужных бумагах? Сколько же приходится терпеть неуважения с их стороны, сколько унижений за то, чтобы тебе позволили делать свое дело!

— Есть! Все равно будет так, как людям надо. Теперь не 50—60-е годы прошлого столетия. По-другому думает и власть, по-другому и люди жить хотят. Так оно и будет. Правительство наше служит народу и живет на его налоги. И себя считаю обязанным своему народу, заводскому. Мои принципы — уважение к тем, кто трудится в цехах, и помощь им в жизни.

При подготовке публикации использованы материалы TLTgorod, газеты «Тольяттинское Обозрение» (авт. Валерий Иванов и Алексей Сидоров», журнала «Босс» (авт. Леонтий Букштейн)