Наверное, большинство россиян видели фильм Федора Бондарчука «9-я рота» — о подвиге советских десантников в годы Афганской войны. Как выяснила "Площадь Свободы", в Тольятти проживает десантник, служивший в том самом легендарном подразделении. Казалось бы, после всего, через что прошли эти парни, выполняя присягу, государство должно окружить их заботой и вниманием. Однако у Владимира Мисяченко, который после той войны стал инвалидом 2-й группы, до сих пор нет собственной крыши над головой. В Тольятти он со своей семьей мается по съемным углам вот уже 13 лет. Кто виноват в этой вопиющей несправедливости и как помочь Владимиру и его семье сегодня? Попробуем разобраться.

В редакции сидит интеллигентного вида мужчина в очках, на руках у него масса документов — «корочки» ветерана боевых действий, инвалида, папка с документами многолетней переписки с разными инстанциями.

— Родился в 1966 году, жил в Татарстане в небольшой деревне, — рассказывает Владимир. — В Афганистане был с мая 1984-го по май 1986 года. Вначале 3 месяца был в Фергане, служил в Баграме в 345-м воздушно-десантном полку, в 9-й роте. Это было за два года до известных событий, описанных в фильме, тем не менее мы несли такую же службу, выполняли такие же задачи. Я был до конца службы рядовым, в конце меня поставили старшим разведчиком. Так же выходили в горы на боевые выходы, по 12 человек, сидели в засадах в местах предполагаемого появления «духов». Гонялись за Ахмад Шахом — был у моджахедов такой полевой командир. Наша задача была идти впереди полка, проводить операции по уничтожению банд. На выходе у меня был полный набор — автомат Калашникова, и ленты от пулемета ДШК и от гранатомета АГС на нас вешали.

— Я два раза подлетел. Один раз, в декабре 1985 года, особенно сильно. Возвращались с операции в ущелье Крест Хазар, передо мной шли два товарища, один — Марс Мангушев, связист, возможно, сошел с нахоженной тропинки, наступил на фугас. Марс погиб моментально, второй товарищ получил ранение, я тоже. Я был на расстоянии примерно пятнадцати метров от эпицентра взрыва. Меня забросало камнями. Глаза открыл — стою на коленях, повернувшись в другую сторону, в ушах звон. Потом выяснилось, что получил черепно-мозговую травму, отлежал с товарищем в госпитале… Сейчас вспоминаю те события, удивляюсь, как мне повезло. Был бы чуть-чуть поближе, и все…

— Смотрел, но не до конца. Не могу смотреть дальше. Расстраиваюсь…

— Вы в Тольятти с какого года живете?     

— Переехали сюда с родней в 1987 году. Поначалу жили в доме у сестры, и всем всего хватало, вопрос о жилье не вставал. Потом, в 2004 году, родня начала продавать дом, а я пошел по инстанциям, чтобы получить свое жилье. Зарегистрирован я был в Ставропольском районе, поскольку там было дешевле. Соответственно, пошел в администрацию Ставропольского района. Меня направили к юристам. Они мне сказали, что, прежде чем требовать квартиру, надо пять лет прожить. Ушел, ждал пять лет, в 2009 году пришел — меня поставили в очередь. Ну и так до сих пор и стою. Ходил к бывшему главе Ставропольского района Александру Пучкову. Он мне говорит: «Что ты ко мне так часто ходишь?» Я отвечаю: «У меня нет жилья, как же не ходить?» Последний раз ходил к Пучкову незадолго до его выхода на пенсию. Он вызвал какую-то ответственную, и та (не знаю, как ей не стыдно было), глядя на меня, говорит: «Давайте дадим ему квартиру, а то не доживет, заберем средства у сирот». Я говорю: «Подождите, у каких сирот, вы что говорите?» Далее главой района стал Валерий Анисимов — этого на работе вообще не застать. То он уехал, то болеет. Секретарь сказала, что как он будет, так мне позвонит. И сколько уже времени прошло — ни одного звонка. Звонили сами — секретарь с претензией: вы почему так часто звоните? Мы говорим, что наш вопрос не решается, потому и звоним. Я после контузии, поэтому слышу не очень хорошо и по телефону, бывает, говорю громко. Секретарь мне: «Почему вы со мной таким тоном разговариваете?» Я объясняю, что это не тон, а просто состояние здоровья. В конце концов, когда я заполнял анкету в отделе соцобеспечения, одна чиновница заявила: «Все равно вы не получите квартиру». Мне непонятно, почему они так говорят. Заместитель Анисимова, Виталий Рябов, кстати, сказал, что возьмет мой вопрос на личный контроль. Но ничего не двигается. Сейчас, судя по ответу из администрации Ставропольского района, я стою в общей очереди на получение жилья под номером 463, в очереди ветеранов боевых действий — под номером 3 и в очереди инвалидов — под номером 6. Так там и стою, причем очередь для меня не только не сокращается, а почему-то растет. В другой год мне дают распечатку — я отодвинулся назад на одну позицию. Я бы хотел разобраться, как так получилось, но с моим здоровьем сделать это не получается.

— Меня поставили в общую очередь, потом в льготную, теперь опять вернули в общую, ссылаясь на то, что я ветеран боевых действий, и всячески игнорируя то, что я инвалид войны. Чиновники делают упор на то, что я  ветеран боевых действий, поэтому мне установлена льгота пунктом 1 ст. 16 ФЗ, которая действовала только в том случае, если я встал в очередь до 1 марта 2005 года. А я встал в 2009 году — и то по вине юристов администрации, которые ввели меня в заблуждение, сказав, что надо пять лет ждать. И поскольку я встал в очередь в 2009 году, то ветеранская льгота на меня не распространяется. А я ведь еще инвалид войны. В свое время я обращался к тольяттинскому депутату Федору Ивонинскому, который тоже служил в Афганистане. Он направил ходатайство в аппарат правительства Самарской области. Оттуда пришел ответ, где опять чиновники делают упор на то, что я ветеран, а не инвалид. В конце концов, меня поставили в инвалидную очередь на улучшение жилищных условий. Но тут опять загвоздка — у меня нет жилья, чтобы его улучшать. Сначала надо его получить.

— Живу в Автозаводском районе на съемной квартире с семьей из шести человек: я, супруга, трое уже взрослых детей, внук. За съем двухкомнатной квартиры плачу 15 тысяч и еще 2300 отдаю за прописку в селе Выселки. Пенсия у меня 19 тысяч 200 рублей, и по состоянию здоровья я не работаю, так что на жизнь мне остается 1900 рублей. А ведь мне нужно еще приобретать дорогие лекарства. Раньше я мог работать, подрабатывал в такси, сторожем, но вот уже год не имею такой возможности. Жить стало очень трудно. В 2014 году я лежал в госпитале, прошел полное обследование. Там обнаружился полный букет заболеваний, связанных с ранением, поэтому врачи запретили мне работать.