ОТЕЦ И СЫН

Крайне эмоциональная сцена. Отец выказывает сыну свое неудовольствие. У него в голове не укладывается: как это так, он, всячески урезав себя в расходах, собрал десять тысяч на авиабилет и прочие дорожные нужды, чтобы тот в кои-то веки слетал к матери в Турцию, где она живет теперь безвыездно, выйдя замуж, а его дорогой сынуля, видишь ли, даже не добрался туда, промотав всю указанную сумму с какой-то девицей в Москве; а точнее с той, с которой месяц назад познакомился в интернете.

— Как тебя еще на органы там не разобрали! — размахивает руками, вышагивая по квартире, глава семейства, которого, по многим, не обозначенным пока, причинам, можно так охарактеризовать лишь с большой натяжкой. Сынок сидит, понурив голову, в уголке, в кресле, и пока не произносит в свое оправдание ни слова. Они, как две дождевые капли, похожи друг на друга. Только одна — еще чистая, не замутненная, а другая — уже успевшая поднабраться гари из окружающей атмосферы, отдающая желтизной и копотью. У обоих крючковатые, кривые носы и скошенные подбородки, вьющиеся русые волосы; и даже, как после мастер-класса одного и того же визажиста, одинаковые всклокоченные прически. Удивительно, как природа в состоянии копировать себя, растягивая эту длинную генную цепочку из поколения в поколение.

Отца зовут Александром, сына — Денисом. Это его внебрачный ребенок, а конкретнее, прижитый от любовницы, которая — видимо, надеясь на то, что он уйдет к ней от «бесплодной» жены, с его появлением и под воздействием, как это бывает, внезапно нахлынувшего, безграничного родительского чувства — настояла на том, чтобы рожать при любых обстоятельствах и ни в какую не согласилась пойти на аборт, отвергая советы многих. И, в общем, правильно сделала — ребенок появился на свет здоровеньким и премиленьким, как небесный херувимчик; и пусть папаша так и не узаконил эти, если так можно выразиться, плодоприносящие отношения и не переехал к ней жить на постоянной основе, сохранив все как было в своей бездетной семье, но так часто навещал ставшую матерью любовницу, помогая ей материально, что нельзя было сказать, чтобы его точная копия, его любимое и единственное чадо, росло откровенной безотцовщиной.

И если уж не занимался непосредственным воспитанием, то с мнением своим заставлял считаться — хотя бы путем магического воздействия раскрываемого и закрываемого бумажника.

А со временем это вошло в привычку. Знаете, как это бывает только у русских — «сволочи те родители, которые не проспонсируют до совершеннолетия и внуков».

Мать, которую, для порядка скажем, величают Светой, в начале девяностых, под влиянием общего для страны направления, занялась «челночным» бизнесом, привозя из Турции и продавая на местном рынке ходовые тогда шмотки. Это дало ей определенную финансовую независимость от не настолько уж щедрого и, к тому же, разрывавшегося, как уже разъяснялось, на две семьи (жена ему тоже вскоре родила дочку) бойфренда, помогло поставить сына на ноги. А потом как-то так получилось, что она встретила там, за границей, вполне приличного турка, которые, как известно, очень уж падки на блондинок, вышла за него замуж, оставшись жить в его доме, в Стамбуле. А ее, на тот момент уже совершеннолетний, отпрыск Денис так и продолжал, теперь уже как бы полновластно, занимать квадратные метры в двухкомнатной «хрущевке», расположенной в центре небольшого волжского города (наименование которого, спешу дополнить, будет сообщено читателю самими же героями повествования чуть позже).

Занимать-то занимал жилплощадь, однако, не вполне обособленно, под присмотром отца, все еще не перестававшего его периодически навещать — ну, что по щелчку срабатывавшего в голове тумблера. Помните, когда-то была такая детская электронная игра «Тамагочи», в которой все совершалось по времени — ребенка надо накормить, прогулять, а затем сменить ему пеленки, ну и т. д., и т. п. Многие ее обладатели от такого самопрограммирования буквально с ума сходили. Вот так же и тут: у папы это стало прямой, конкретной обязанностью, а сын, видя такую, с его стороны, неослабную заботу, совсем перестал стремиться к какой-либо финансовой независимости, довольствуясь регулярными подачками и попросту бия баклуши. А тут еще мама, оттуда, из-за кордона, нет-нет, да ему переводик пришлет в валюте. Словом, устраиваться на работу всеми обласканному отпрыску (ведь в их число, наверняка, еще и бабушки входили) было незачем.

Мама, естественно, по своему недорослю сильно скучала и неизменно зазывала его к себе в гости, обещаясь оплатить поездку, если вдруг собственной зарплаты (а он ей постоянно врал, что он где-то там трудится) ему вдруг на это не хватит.

Стало быть, не хватило. Раз уж он воспользовался щедрым маминым предложением, заодно присовокупив к нему аналогичную долю из папиного «пирога».

Как по поговорке: «Ласковый теленок двух маток сосет».

А что теряться-то!

Кругленькая сумма получилась. В совокупности на которую, даже навскидку и не занимаясь скрупулезными подсчетами, два раза туда и обратно можно было смело «прошвырнуться». Не подбирало уже слов родственное обвинение: а он и одного не удосужился сделать, и кто он, спрашивается, после этого будет?

Ответа, разумеется, от проштрафившегося «теляти» не прозвучало. Зато, дождавшись, когда страсти немного поулягутся, и батя выплеснет на него свой праведный гнев, сынуля, в виде контрдовода, неожиданно заявил ему:

— Пап, а чё ты ругаешься? Сам не таким что ли был в молодости? Не из твоих ли рассказов следует, как ты, на заре тех еще, отстойных, восьмидесятых, поехал в Москву продавать дефицитные тогда вазовские запчасти, а закончилось это тем, что после удачно совершенной сделки тебя, понимаешь ли, потянуло на куражи с двумя первыми встречными путанами, «спецом», как лоху, подсаженными к тебе за столик официантом на Калининском, и которые тебя в тот же вечер, пригласив к себе в гости, опоили клофелином. Так что очнулся ты уже без денег, в одних трусах, на какой-то заброшенной даче за городом, и неделю еще потом добирался в товарном вагоне назад, в Тольятти.

— Правильно, сынок, говоришь, было такое.

— Так что же возмущаться-то понапрасну, в таком случае... яблоко-то от яблони далеко не падает — это ж почти аксиома.

— По ночным клубам, значит, с ней походил... душу отвел... влюбился... Хорошо, хорошо, обсудим это позже, а то мне сейчас некогда — это я так, на минутку заехал, — ретируется как-то неуклюже, если не сказать виновато, отец в направлении двери. — Ну, со мной-то ладно — мужик мужика всегда поймет! — а как с матерью объясняться будешь, ведь она же позвонит и поинтересуется, почему ты до сих пор здесь находишься, и все еще туда, к ней, не прибыл? Не вздумай только врать: пусть лучше горькая, но правда. Уяснил?!

— Сам знаешь.

Июль 2010 г. Тольятти.