Директор Самарского литературно-мемориального музея им. М. Горького Людмила Савченко – одна из самых опытных музейщиков регионе, кроме этого, в Тольятти она была идейным вдохновителем проектов, которые навсегда вписались в культурную память города, многие ее идеи опережали свое время. Мы поговорили о значении и миссии музеев, литературы, драматургии в XXI веке, и о проектах, которые были реализованы в Тольятти и дали старт многим творческим людям.

- С Тольятти у меня связано несколько историй, поскольку я то приезжала, то уезжала. Первый раз я приехала в Тольятти в 1967 году, мои родители приехали строить Волжский автомобильный завод. Я приехала сюда ученицей пятого класса. Мы приехали с Кубани, с теплого края, в начале сентября. Приехали в Куйбышев на железнодорожный вокзал, мы вышли и был уже иней. Мы были все в легкой одежде. Я поняла, что приезжаю в достаточно суровый край. Мы жили на Жигулевском море, снимали полдома. Я думаю, что это был бывший коровник, который просто перегородили, и за стеной у меня всегда жевала корова, когда я ложилась спать. Было очень много приезжих, и с таким потоком справиться было очень сложно. Потом жили в Жигулевске. И самое мое большое впечатление - осенние Жигулевские горы, расцвеченные всеми цветами радуги и малиновые осины, которых нет на Кубани. Меня это потрясло до глубины души. Потом мы жили в Жигулевске непосредственно у гор, летом мы собирали ягоды, жгли костры, воровали на дачах картошку. Было очень счастливое время, время детства.

Затем я уехала из Тольятти и училась в Донецком государственном университете, и потом, по личным обстоятельствам, я вернулась в Тольятти. Я работала при Краеведческом музее - создавался отдел изобразительного искусства, который потом перерос в Художественный музей. И поскольку я в Донецке работала в областном Художественном музее, меня пригласили работать зав. отделом изобразительного искусства. Для меня это был очень интересный опыт - работать с молодыми художниками, дизайнерами, теперь это уже маститые художники – Вадим Артомонов, Николай и Галина Шароновы, Зинаида и Владимир Прокофьевы и еще целый ряд художников.  

Тольятти в то время был интересен тем, что сюда приехало очень много активной молодежи, и было творческое сообщество, где очень часто мы собирались, особенно архитекторы и дизайнеры. Обсуждали дальнейшее обустройство города, встречи людей, которые одинаково мыслят, одинаково думают и это была очень интересная жизнь.

- Я уехала на Север, прожила тринадцать лет в городе Ноябрьск, создала первый в России Детский музей. На одном из семинаров я познакомилась с Надеждой Васильевной Горковенко, и она пригласила меня в Тольятти возглавить Тольяттинский краеведческий музей.

В 1997 году я вернулась в Тольятти, стала директором Тольяттинского краеведческого музея, потом начался тольяттинский период до определенного времени, а потом я уехала в Самару, где в настоящее время живу.

- Для Тольятти это был очень сложный период, потому что это и громкие убийства, которые здесь были, и сложная экономическая ситуация. Как-то давала интервью в Киеве, там журналисты меня все время подводили к тому, что «это же было такое сложное время, всех убивали и так далее…», но вот для меня и моих коллег, которые работали со мной в Тольяттинском краеведческом музее - это было время свободы, потому что, с одной стороны, не было денег, с другой стороны, нам никто и ничего не диктовал.

Был Фонд Сороса, который поддерживал инициативы и Фонд проводил очень много семинаров, конференций, где уже сложился пул достаточно успешных менеджеров в сфере культуры, мы черпали опыт с этих мероприятий. У нас была возможность много что делать, причем не только в Тольятти, но потом, по моей инициативе, была создана общественная организация Содружество музейных работников Поволжья, в нее входило более сорока музеев. Это была общая площадка, мы делали фестивали, в частности, большой фестиваль «Волжский сплав». Мы делали четыре крупных фестиваля, в четырех крупных волжских городах: Тольятти, Ярославль, Астрахань и Саратов. Пытались показать Волгу как единую площадку. Здесь в Тольятти делали большую конференцию «Музей Волги», на нее приехало очень много активных людей со всего Поволжья, и затем здесь родилось очень много совместных проектов людей из разных городов Поволжья. Была такая атмосфера, что можно было делать очень многое, была большая творческая активность, творческая энергия. Это время очень многим запомнилось. Тогда мы проснулись, у нас была эта свобода – делай - не хочу, показывай – не хочу. У тольяттинцев был дух свободы, гордость. 

- Производит впечатление достаточно провинциального города, хотя в свое время Самара была провинциальным городом, тольяттинцы приезжали в Самару очень гордые. Мне очень не нравилась Самара, если бы мне тогда сказали, что я буду в ней жить и работать, то я бы не поверила.

- Здесь много составляющих. Начиная, наверное, что у города сложное экономическое состояние. И, конечно, связано с тем, что молодые уезжают. Нет амбициозных проектов, которые были бы реализованы в городе, и эти проекты привлекали бы аудиторию из Самары и других ближайших городов. Нет творческой энергии, нет амбиций, мне так кажется.

- Культура это не только мероприятия. Культура формирует среду, формирует образ жизни, она привлекает в город ярких и талантливых людей. Мне кажется, что АвтоВАЗ это не только рабочие. На АвтоВАЗе работают дизайнеры, должны работать высокого уровня инженеры и другие. И для того, чтобы молодые люди оставались в этом городе, для того чтобы сюда приезжали специалисты высокого уровня - город должен предоставлять уровень комфортной жизни, уровень насыщенной культурной жизни, может быть, он поэтому и становится более провинциальным, потому что, может быть, власть об этом не задумывается.

Хотя в Тольятти происходят какие-то интересные вещи. Например, ДК «Тольяттиазот» проводил целый цикл лекций «Химия слова», очень интересно. Я на некоторые приезжала из Самары и рекомендовала всем своим знакомым. Есть театр «Дилижанс», который делает очень интересные спектакли, мне очень понравился спектакль «За белым кроликом», который они показывали в рамках Самарской литературной биеннале. В театр «Дилижанс» мы ходили с сыном, когда еще жили здесь. И для нас очень много было откровений, очень интересный театр, как в свое время для Самары театр «Грань» в Новокуйбышевске. Есть какие-то интересные театры, какие-то интересные проекты. Надо чтобы о них еще знали за пределами Тольятти.

- Для меня современное искусство – это искусство, которое несет социальную функцию. В этом, мне кажется, основная задача современного искусства. В современном искусстве в основе каждого произведения лежит какое-то высказывание, и часто оно бывает очень личным, часто бывает достаточно неожиданным.

Современные художники, которые очень остро чувствуют несправедливость и видят какие-то вещи, которые не видим мы. Они приглашают нас к какому-то диалогу. Даже в рамках музейной работы мы иногда обращаемся к современному искусству, к современным технологиям, в частности, тот проект, который мы делаем – Самарская литературная биеннале.

В 1990-е тоже было современное искусство, например на Музейный пикник приезжали молодые, никому не известные художники, которые потом стали арт-группой «Синие носы» из Новосибирска.

- Я не эксперт в этой области, поэтому не могу судить, но когда я готовилась к интервью, то провела опрос, и, к сожалению, когда я спрашивала про современное искусство в Тольятти, мне говорили только одно имя – Алена Бударина. Я спрашивала художников, которые работают в Тольятти, спрашивала людей, которые занимаются поэзией, почти от всех одно имя. Это про то, что в городе нет амбициозных проектов.

- Да, мы с ним знакомы.  Я видела выставки, особенно помню выставки в Комсомольском районе на площадке библиотеки.  Мой сын, Михаил Савченко, был членом «Соляриса».

Я с большим уважением отношусь к Олегу, он яркий культурный лидер, который на протяжении многих лет объединяет вокруг себя творческих людей, и это не только художники, но и фотографы, музыканты, он все время создавал какую-то площадку для объединения, диалога. Когда я была в Тольятти, это было очень важно, потому что таких площадок было не очень много.

Часть людей, которые вокруг него объединялись, они потом становились более самостоятельными. Это очень сложно, я знаю по своему опыту, когда ты работаешь в музее, создашь вокруг себя команду, все хорошо, все замечательно, потом люди вырастают и уходят в свободное плаванье. Ты вокруг себя снова создаешь, опять учишь, и это занимает очень много времени, душевных сил, поэтому то, что он способен этим заниматься, дарить себя этим творческим людям - это дорогого стоит.

- Наверное, так же как и все современное искусство, это, в первую очередь, социальные подтексты, социальный контент, который чаще всего используется в современной литературе, это, конечно, отражение каких-то наших проблем, отражение каких-то наших болей. Мне кажется, что в этом смысл современной литературы.

В большей степени я знакома с современной драматургией, поскольку мы проводим Литературное биеннале, и у нас уже на протяжении нескольких лет на базе музея, в частности, на базе Горький Центр работает «Уместный театр», содружество независимых актеров. Они постоянно показывают пьесы современных авторов. В прошлом году мы делали литературное биеннале, и там несколько пьес победителей фестиваля «Любимовка» показывались в рамках биеннале, в частности проекта фестиваля «Левановка».

- Вадим Леванов был уникальной личностью. Для второго Музейного Пикника, если я не ошибаюсь, сценарий писал он. Потом, конечно, были «Майские чтения», к нам приезжала член экспертного совета Татьяна Могилевская, жена французского актера Жиля Мореля. Она познакомила Вадима с французскими драматургами, и они часто приезжали в Тольятти. «Голосова,20» - место силы, особенно, когда после «Майских чтений», там проходили спектакли. Ну, и потом, «Новая драма», которая была здесь в Тольятти. Благодаря Вадиму это были амбициозные проекты, потом даже сформировался такой термин «тольяттинская драматургия». В Тольятти приезжал целый пул интересных экспертов, привозились интересные спектакли и делали свои спектакли.

Потом Вадим Леванов один из немногих кто пытался объединить Самару и Тольятти, и уже в последние годы делал много проектов в Самаре – спектакли, читки, встречи. При нем выросла целая плеяда драматургов – братья Дурненковы. Михаил Дурненков в Москве создал свою школу, и Слава Дурненков, который очень многое делает, и Юра Клавдиев, все они приезжают к нам на фестиваль «Левановка». Вячеслав Смирнов сделал большую книгу воспоминаний о Вадиме Леванове, очень интересная книга. Видно, что даже когда его не стало, он остается центром притяжения. Вадим Леванов очень значимая для Тольятти фигура, недооцененная, но время всегда расставляет какие-то акценты.

- Он возник достаточно стихийно, когда Вадим умер, Миша Савченко и Катя Орлова работали в Галерее Арт-пропаганда, и они начали делать читки пьес Вадима Леванова, потом был День памяти, и все поняли, что это очень интересно. На эти читки абсолютно бесплатно приходили и актеры областного драматургического театра, мы понимали, что формат очень интересный и его нужно развивать, придавать какой-то статус.

Когда я пришла в Самарский Литературный музей, мне нужен был какой-то новый формат, для того чтобы у жителей города возник какой-то интерес к литературе, и тогда был придуман проект Самарской литературной биеннале. И то, что касалось музейной части, я понимала, что буду делать, потому что в рамках биеннале мы каждый год делаем фестиваль, один год в юбилей Толстого приезжали работники музея, связанные с Толстым, в другой год приезжали сотрудники музеев связанных с Максимом Горьким, мы обсуждали какие-то обще музейные ценности. Нужна была еще площадка, которая выходила бы на город. И мы решили сделать такой фестиваль «Левановка».

Сложно шел процесс, потому что не сразу мы получили одобрение родителей, нам это было важно. Они не хотели, чтобы фестиваль назывался «Левановка», но потом все решилось. Они каждый раз приезжали к нам. В последний раз умерла мама, приезжал только отец. Родители только потом, благодаря этим фестивалям, начали понимать значимость их сына, тот вклад, который он внес.

Мы обратились к друзьям и коллегам Вадима Леванова, они с удовольствием поддержали этот фестиваль. На следующий год будет уже пятый фестиваль «Левановка». Мы как музей делали его немного по-своему, а в 2019 году за этот фестиваль взялись уже действительно профессионалы-театралы -  «Уместный театр»  получил грант Фонда президентских грантов, и состоялся большой театральный фестиваль, в нем участвовали уже и театр «Дилижанс», и МДТ Тольятти, и наш Областной драматический театр, и «Уместный театр». Было несколько площадок, и все площадки были переполнены. Пьесы все были очень интересные. Молодежь готова смотреть, эти спектакли откликаются.

- Посещаемость музеев увеличивается. Сейчас мы открылись после пандемии, и очень радостно, что в чатах шло обсуждение: «Почему открываются рестораны и еще что-то, а не музеи?» Многие люди соскучились по музеям, по атмосфере.

На сегодняшний момент, музей играет большую роль в формировании человека по нескольким причинам. Во-первых, конечно же, сейчас очень много предложений на рынке досуга, культурных и образовательных услуг, но музей все равно это пространство, в котором ты погружаешься в ту атмосферу, ты непосредственно вступаешь в диалог с экспонатами и предметами, которые отражают тот или иной период времени. Музеи очень богаты этой атмосферой и этими артефактами истории, но сейчас для музея очень важно актуализировать то наследие, которым он обладает. И если музей сегодня выложил предметы, по полочкам разложил и дальше он не работает со всем этим, то, конечно, музей зачастую уже не интересен. Во-вторых, сейчас нужно понимать какие проблемы есть у музеев, и как музей может дать какой-то опыт для решения этих проблем, как музей может донести ту информацию, которую он хотел бы донести в каких-то новых формах, более интересных, более актуальных для посетителя. В этом плане в Тольятти есть замечательный опыт – выставка в Краеведческом музее «20 век в кадре и за кадром». Первая часть очень хорошая и интересная, связанная с кинотеатрами. Показать историю города через судьбу и историю трех кинотеатров: «Буревестник», «Авангард», «Маяк» - гениальная идея. И она очень интересно сделана, благодаря, в том числе, и дизайнеру Татьяне Минсафиной, и сотрудникам музея, которые очень много сделали для того чтобы эта выставка состоялась.

У нас, в Самарском литературно-мемориальном музее им. М. Горького, поскольку мы работаем с наследием Алексея Николаевича Толстого, мы перед пандемией открыли выставочный проект «Толстой. Смена фокуса». Мы попытались показать абсолютно по-другому Алексея Толстого, мы примерили на него пять образов, которые он часто менял. Мы показали его как писателя, поэта, который хотел быть модернистом, мы показали его как советского писателя, как гедониста.

И самое главное, что мы поставили вопросы, которые сегодня действительно актуальны перед зрителем. Меняться или оставаться собой. Придерживаться своей идентичности. Уезжать, Толстой эмигрант, или оставаться. Погрузиться в работу или заниматься другим.

В августе у нас были эксперты с «Ростуризма», осмотрели объекты, и они тоже очень высоко оценили нашу выставку. Выставка получилась очень интересная, мы ее делали с замечательными художниками – Александром и Ольгой Филимоновыми. Если ты говоришь о своем наследии на современном языке и этот язык, и то, что ты говоришь сегодня актуально для посетителя, то этот музей будет востребован. Если мы не замечаем того, что происходит вокруг, то человек придет, посмотрит эти экспонаты и не поймет, зачем ему сегодня изучать тот или иной период истории, читать произведения Толстого. Для нас похвала, когда люди, уходя с выставки, говорят, что они снова хотят перечитать Толстого Алексея Николаевича. 

- Музей должен сохранить наследие. Музей должен быть актуальным. Быть современным.  Музей должен нащупать нерв, который откликнется у посетителей, и должен предложить современную экспозицию.

- Мы сделали ее достаточно качественно и попытались внести какой-то интерактив, который был на тот момент. С нами работали интересные художники, работали сотрудники музея над этой выставкой, поэтому, видимо, когда мы ее создавали, были применены какие-то технологии, которые откликаются и сейчас, хотя выставку можно было сделать более академично, но как раз этого не хотелось. Еще, мне кажется, что выставка популярна еще тем, что там очень интересный предметный ряд, там создана среда, там много каких-то таких средовых моментов на самой выставке. Ты идешь и вот жилище первобытного человека, вот русская изба, вот купеческий быт. Выставка сделана очень демократично, поэтому она цепляет очень многих людей. Для многих туристов это удивление, они приезжают в современный город, и вдруг оказывается, что у города богатая история.

- Мы жили же на Кубани, потом я ездила туда к бабушке летом, и меня восхищало, когда мы ходили во двор ночью. Ночи темные, и там нам показывали кино, мы сидели на табуретках и смотрели это кино. Сейчас это называют «Open air», тогда даже слов таких не знали. И мне очень хотелось сделать что-то на открытом воздухе. Чтобы это было действительно ощущение свободы, открытости, ну, и перед музеем была поляна, которая сейчас уже застроена. Все сошлось. Я хотела сделать это еще на Севере, но там лето очень короткое, холодное.

Эта идея была от безысходности, когда меня пригласили работать в Тольяттинский краеведческий музей, то никакой экспозиции не было, музей лежал в руинах, перед этим его просто сдавали каким-то фирмам. Музей был очень долго закрыт, и город уже привык жить без этого музея. Мне нужно было как-то возрождать музей. Я попыталась обратиться к тем же художникам и дизайнерам, с которыми я начинала работать в отделе изобразительного искусства, и я обращалась к ним, в частности, к Николаю Ивановичу Кузнецову, и одни говорили: «Музей - это скучно, не интересно». Николай Иванович, помню, сказал: «Что с вами работать, вы бедны как церковные мыши. Откуда у вас деньги…» И я поняла, что для того чтобы привлечь партнеров, чтобы привлечь каких-то интересных людей – музей должен стать интересным. И музей должен быть открытым. Это с одной стороны, а с другой стороны, пришел новый директор в музей, и ко мне стало приходить очень много людей с самыми разными идеями. В то время Тольятти просто бурлил идеями, мэром был Сергей Федорович Жилкин. Это был ренессанс в Тольятти. Люди приходили с идеями, и я предлагала презентовать идею в музее, и они отказывались. У людей был ступор, потому что это налагало на них определенные обязательства.

- На тот момент, мне очень помогла Лариса Дороганова, которая работала режиссером, она как-то поверила в этот проект. Музейные сотрудники в этот проект не поверили. Когда мы делали свой первый «Музейный Пикник» и предложили людям показать свои проекты, и это все было на зеленой лужайке перед музеем, получалось так, что все хотели какие-то стенды, чтобы повесить на них бумажки. Это было грустно, потому что мы понимали, что нет культуры презентации, нет культуры показа. Поэтому мы привлекали дизайнеров, например Татьяну Минсафину, Татьяну Чирикову. Постепенно культура презентаций становилась лучше и Музейные пикники стали очень зрелещными, очень интересными, многие вещи подавались по-новаторски.

В первый год откликнулось человек 15-16, мы вынесли на поле наши подиумы, старое оборудование, но получилось так, что пошел снег. Я как сейчас помню эти хлопья снега, было безумно холодно. В музее еще не было ни выставок, ни экспозиций, ничего – мы все затащили в музей, конечно, места было очень мало. Я вышла на улицу, а там по бульвару Ленина идет череда людей, у меня была только одна мысль: «Боже мой, где же мы их разместим?», но все прошло нормально.

- Я даже не думала этот проект делать ежегодным. Мне нужна была такая разовая акция, теперь бы сказали PR-акция, что музей может быть разным, может выходить на улицу, хотели показать какие-то будущие проекты, и что он открыт для сотрудничества. Но когда в конце года, сотрудники, которые начали писать свои планы, начали спрашивать: «А мы будем в план включать «Музейный пикник»?», я задумалась. Потом начали звонить люди и спрашивать об условиях участия в Музейном Пикнике в этом году.

- Конечно же, эта акция была, в первую очередь, направлена на поиск активных людей и  презентацию их идей. Музей показывал, что он может быть таким, может быть открытым. Мы искали партнеров в городе. Потом у нас уже в рамках пикника принимали участие и известные в городе дизайнеры, художники. Это была достаточно престижная площадка. Мы создали экспертный совет, в рамках экспертного совета, к нам приезжали не только эксперты из Тольятти, возглавлял экспертный совет Сергей Федорович Жилкин, приезжало очень много известных музейщиков, известных культурных деятелей, которые становились членами экспертного совета. Нам было это важно, потому что это сразу приобретало другой вес. Об этом проекте стали говорить в Москве. Приезжали творческие люди из других регионов, это была площадка для диалога, для эксперимента.

Когда мы делали Музейный Пикник, первые два года для нас очень важно было, чтобы люди просто научились презентовать свои проекты, показывать свои идеи. Мы не обучали, но с участниками работали наши дизайнеры, поскольку они отвечали за все пространство, и соответственно они им подсказывали как это лучше сделать, если кто-то обращался, то мы консультировали. Самое главное, что в Тольятти формировалась проектная культура. Мало придумать проект, надо еще уметь его показать. 

Затем Музейные Пикники были посвящены какой-то одной теме. Был Музейный Пикник, где тема была – набережная Тольятти. Мы говорили о том, что отсутствие набережной обсуждается только специалистами, например архитекторами. На самом деле это социальная проблема – у города нет выхода к воде, то что у города нет какого-то диалога с водой, хотя мы живем на воде. Мы показывали социальные проекты, что теряет город, не имея этого пространства. Я помню тогда, Николай Дмитриевич Уткин ходил, и даже как-то по-другому посмотрел на всю эту проблему, но, как человек очень мудрый, он мне тогда сказал, чтобы я сильно эту тему не теребила, потому что концепции нет, понимания нет, сейчас застроят непонятно чем.

- В 2000 году мы делали при поддержке Фонда Сороса Международный проект, где от Владивостока до Калининграда у нас были представители, причем это центры современного искусства. Затем Фонд Сороса дали грант и предложили мне сделать такие Музейные Пикники в нескольких городах для того чтобы поделиться этими технологиями работы с населением. Мы делали Музейные Пикники в Димитровграде, в Энгельсе и еще в ряде городов. Это была площадка, некая технология для переноса в другую городскую среду. Но, хочу сказать, что тольяттинский Музейный пикник в этом плане был уникален – Тольятти очень активный, но в других городах прошло и все, каждый город делал это по-своему. Где-то больше традиционные проекты, где-то меньше людей участвовало.

- Мне кажется, пять.

- Потом вы переехали в Самару?

- Нет, потом я ушла из музея. Я работала как фрилансер, проводила семинары, делилась опытом в других городах. Потом мы немного работали с Фондом Тольятти, создавали агентство творческих индустрий, но, к сожалению, тогда для этого было еще рано, потому что до конца еще никто не понимал, что такое творческие индустрии, креативная экономика, хотя мы привозили в Самару представителей Совета Европы, представителей агентств из Великобритании.

- Музейные пикники продолжались при других директорах, но это, конечно, уже было абсолютно другое. В каждом проекте есть период рождения и период смерти. Агонию продлять не надо или проект надо менять. Но с другой стороны, мне кажется, что даже если бы я работала, то через год или два, мы этот проект бы закрыли. Потому что того эффекта, который закладывался в этот проект – он был достигнут. И дальше надо было переходить на какой-то другой, новый уровень, или просто с этим проектом попрощаться.

Мы каждый раз пытались искать новый формат, а когда уже я ушла, то была просто некая презентационная площадка, и уровень проектов снизился, потому что не я это делала. Ушла вся команда. У каждого проекта есть свой автор, и другой человек должен создавать другой проект. Потому что когда начинают передавать – это ничем хорошим не заканчивается. Если уходит автор, то новые люди очень редко хотят продолжать делать чужие проекты, даже успешные. Мне всегда жалко смотреть на некоторые проекты, которые уже в агонии, а их все продлевают.  Проект – это не программа, проект – очень короткий отрезок времени, в рамках которого, проект решает ту или иную проблему. Он эту проблему решил – его миссия выполнена.