Сегодня, 5 февраля, завершается судебный процесс по делу об инциденте в конференц-зале гостиницы «Вега» с участием депутата ТГД, журналиста Александра Гремина и руководителя предвыборного медиа-проекта «Тольяттинское обозрение» Сергея Красильникова. Как передает корреспондент TLTgorod, только что подсудимый сказал последнее слово.

Каждый человек несет ответственность только за те действия, которые он совершил, поэтому я хочу подробно остановиться на том, что было совершено мною, по каким мотивам и при каких обстоятельствах.

Как я ранее сообщил в своих показаниях, гражданин Красильников оскорбил память основателей газеты «Тольяттинское обозрение». Вызвав тем самым сильное душевное волнение у бывших коллег Валерия Иванова и Алексея Сидорова, но, что, наверное, важнее, вызвав сильное душевное волнение у их родственников. И это не мое частное предположение, это их прямые утверждения, неоднократно высказанные мне лично. Например, вдова Валерия Иванова, Елена Иванова, работает со мной в одной газете и я не единожды был свидетелем ее сильного душевного беспокойства относительно низкопробной и позорной писанины Красильникова в газете, которая была делом всей жизни ее покойного мужа.

Ваша честь, на прошлом заседании вы задавали мне вопрос – почему люди, на которых клеветал Красильников, не пытались его привлечь к ответственности в судебном порядке? Я вам ответил, что пытались и сегодня я хочу подтвердить свои слова документом. Это ответ из полиции на обращение одного из граждан, о которых Красильников распространил сведения, несоответствующие действительности. Я могу вам передать это для ознакомления, ответ сводится к следующему: полиция пришла по указанному в газете адресу редакции, никого там не обнаружила, тем и успокоилась.

Я остановился на этом моменте для того, чтобы подчеркнуть: мои активные действия в отношении потерпевшего были во многом спровоцированы в том числе, сформулирую это так – недостаточной эффективностью правоохранительных органов по пресечению или хотя бы должном изучении сомнительной деятельности Красильникова.

Конечно же, я не имел никакого законного права устраивать самосуд. И оправданий моему поступку с правовой точки зрения конечно же нет. Но они есть с точки зрения морали и элементарной совести.

Мне предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 116 УК РФ, побои. Побои есть нанесение многократных ударов с целью причинения потерпевшему физической боли. Вину в рамках 116 статьи я не признаю, поскольку умысла на причинение физической боли потерпевшему не имел и многократных ударов не наносил. В комментариях к данной статье, в частности в разъяснениях председателя Верховного суда Вячеслава Михайловича Лебедева, особо уточняется, что нанесение одного удара не образует состава 116 статьи и должно квалифицироваться либо как хулиганство, либо как оскорбление.

По мотивам, подробно изложенным мною ранее в показаниях, я имел умысел на оскорбление гражданина Красильникова, на унижение его человеческого достоинства. Наличия у меня каких-либо иных умыслов, ни в предварительном, ни в судебном следствии доказано не было. Даже потерпевший, изложивший суду свою версию моих мотивов, на ней не настаивал и существования какой-либо иной моей мотивации не исключил.

В комментариях к статье «Оскорбление» разъясняется, что «объективная сторона оскорбления выражается в действиях, содержащих отрицательную обобщенную оценку личности потерпевшего в неприличной форме и унижающих его честь и достоинство. Неприличная форма рассчитана на то, чтобы вызвать у потерпевшего чувство обиды и унижения, она противоречит общепризнанным правилам поведения людей в обществе. Оскорбление совершается путем активного поведения: устно, письменно, действием (пощечина, срывание головного убора или одежды, плевок в лицо, непристойные жесты и т.п.)». Я прошу обратить внимание, что законодатель прямо относит к оскорблению активным действием такое действие, как пощечина.

Меня обвиняют в нанесении Красильникову четырех ударов, причинивших ему физическую боль. Но в нарушение моего права на защиту, на предварительном и судебном следствиях не были должны образом исследованы характер и обстоятельства этих ударов. Меж тем, квалификация произошедшего по уголовной или по административной статье имеет существенную разницу по своим последствиям. Обращаю внимание суда на тот факт, что вынесение любого приговора по уголовной статье, будь то штраф в 10 тысяч рублей или в одну копейку, автоматически повлечет за собой другое наказание – я буду лишен статуса депутата. Признаюсь, это не станет для меня личной трагедией. Но поскольку вины по статье 116 не признаю, и поскольку имею определенные обязательства перед избирателями, то прекращать данную общественную деятельность по столь формальным причинам и на основании плохо изученных обстоятельств не хотел бы. И потому вынужден детально рассмотреть содеянное мною.

Я действительно нанес гражданину Красильникову пощечину. Открытой ладонью, по щеке. Это плохо видно на видео, но подтверждает сам потерпевший и подтверждаю я сам.

Тот факт, что никто из окружающих не попытался меня остановить, свидетельствует лишь о том, что никто из присутствующих не воспринял происходящее как побои. Пощечина была одна, после ее нанесения я стоял, опустив руки, не кричал, не ругался. Я сказал Красильникову, что он знает за что получил пощечину. Я пытался достучаться до его совести и предполагал, что пережитое им публичное унижение побудит его переосмыслить свою деятельность.

Но Красильников всего лишь стал кричать своему оператору «Снимай, снимай, снимай!», хотя я уже не наносил ему никаких ударов. Осознав глубину цинизма этого человека, я вновь почувствовал к нему сильную личную неприязнь, презрение, омерзение. Я понял, что память моих друзей оскорбляет мелкое ничтожество, не имеющее даже чувства собственного достоинства. И я попытался снова нанести ему пощечину, но по лицу не попал, Красильников дважды блокировал мою ладонь своей рукой. Замахи были не сильные, они не причинили Красильникову болевых ощущений, по крайней мере, он не жаловался на боль в руке ни на месте событий, ни в полиции, ни в больнице, ни на предварительном следствии, ни в своих показаниях в суде. Врачи, осматривающие его, и судмедэксперт также не обнаружили на руках Красильникова каких-либо синяков или ссадин.

Таким образом, я нанес Красильникову лишь одну пощечину.

Такую же пощечину нанесла Красильникову стоящая неподалеку гражданка Кондратьева. Красильников замахнулся на нее, после чего последовал мой удар по челюсти гражданина Красильникова (подчеркиваю – по челюсти, а не по губам, иначе у него были бы выбиты зубы). Данный удар нанесен в обстоятельствах, исключающих преступность деяния, а именно.

Часть 2 статьи 37 УК РФ гласит: «Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства».

Кроме того, существует Постановление Пленума Верховного Суда РФ, совсем свежее, от 27 сентября 2012 г. N 19 г. Москва "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление".

Пленум постановил разъяснить судам, что под посягательством, защита от которого допустима в пределах, установленных частью 2 статьи 37 УК РФ, следует понимать совершение общественно опасных деяний, сопряженных с насилием, не опасным для жизни обороняющегося или другого лица (например, побои).

Пленум постановил разъяснить, что состояние необходимой обороны возникает не только с момента начала общественно опасного посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, но и при наличии реальной угрозы такого посягательства, то есть с того момента, когда посягающее лицо готово перейти к совершению соответствующего деяния. Конец цитаты.

На имеющейся в материалах дела видеозаписи совершенно отчетливо видно, что гражданин Красильников замахнулся на гражданку Кондратьеву левой рукой, то есть продемонстрировал наличие реальной угрозы на применение в отношении нее насилия. На видеозаписи отчетливо видно, как гражданка Кондратьева прикрывается руками и просит Красильникова остановиться. В результате моего вмешательства преступное намерение Красильникова было остановлено. Таким образом, мною было реализовано право на защиту третьих лиц от посягательства на применение насилия, что в свою очередь является обстоятельством, исключающим преступность деяния. Особо отмечу, что в данном эпизоде отсутствовало превышение пределов необходимой обороны, так как осуществленная мною защита третьего лица не повлекла за собой ни смерти гражданина Красильникова, ни причинение ему тяжких или средних телесных повреждений.

Далее. Эпизод на видео, где я отталкиваю гражданина Красильникова в сторону, так же происходил при обстоятельствах, исключающих преступность моего деяния. Красильников и его друзья незаконно удерживали меня в помещении, препятствовали мне зайти в лифт, наносили побои, выраженные в захватывании и сдавливании рук, наступали на ноги, щипали, что подтвердили на следствии несколько свидетелей. Освобождение от незаконного удержания само по себе является правом человека и гражданина, пресечение побоев так же само по себе является правом на необходимую оборону, пределы которой так же, как и в случае с защитой гражданки Кондратьевой, не были мною превышены.

Уважаемый суд. Я прошу также принять во внимание то количество лжи, которое распространил потерпевший об обстоятельствах данного дела. Красильников публично и многотиражно лгал, что «зверски избит», лгал о моих мотивах, лгал о характере нанесенных ему телесных повреждений. Он лгал в том числе и вам лично, ваша честь. Он дал вам заведомо ложные показания о том, что якобы получил сотрясение мозга, лгал вам, что ему были прописаны лекарства от сотрясения мозга, и что он их якобы принимал. Надеюсь, что факт дачи Красильниковым заведомо ложных показаний суду не останется без вашего внимания.

Заканчивая свое выступление, я прошу суд отнести к отягчающему обстоятельству тот факт, что я не испытываю сожаления, стыда или какого-либо иного чувства раскаяния за содеянное. Я сожалею лишь о самом факте нарушения мною закона, потому что я уважаю закон, верю в то, что только верховенство права, соблюдение прав и свобод человека и гражданина позволят нашей стране иметь хоть какое-то будущее, в которое мне как отцу было бы не страшно смотреть. Поэтому мой поступок должен иметь правовые последствия, я никакой не герой, боже упаси – не пример для подражания, подобные конфликты не могут быть решены рукоприкладством. И случившееся тому подтверждение – конфликт-то не был решен. Я должен понести и понесу ответственность. И прошу лишь о том, чтобы наказание было соразмерно содеянному. А содеянное по своим мотивам, характеру и последствиям – не побои. Если бы я хотел его избить – избил бы. Но Красильников оскорбил память основателей некогда уважаемой газеты – и получил за это ответное оскорбление в форме пощечины.

Но, получив эту пощечину, он все-таки убрал из выходных данных газеты имена наших погибших коллег - поэтому я не раскаиваюсь. Родственники Валеры Иванова сказали мне «спасибо» за эту пощечину – поэтому я не раскаиваюсь. Я приду на могилы своих друзей и мне не будет перед ними стыдно за бездействие – поэтому я не раскаиваюсь.

По информации TLTgorod, оглашение приговора  назначено на 12.45.