«Где-то между Пекином-2008 и Лондоном-2012 я как-то резко потерял интерес к летним Олимпиадам, три из которых – Сидней, Афины, Пекин – до того освещал с мест событий. И какое-то время никак не мог осознать, почему», - пишет на своей странице в Фейсбуке авторитетный спортивный журналист Игорь Рабинер.

- Всю жизнь писал, за редчайшим исключением, только о футболе и хоккее – и тут нарисовался Сидней-2000. В потрясающе дружелюбном и открытом австралийском орнаменте - куча новых, неизведанных видов спорта, а главное, свежих, неиспорченных славой и большими деньгами людей. В ту пору – совсем не заевшихся эрзац-депутатством и сенаторством, дружным голосованием «за», вовлеченностью в псевдополитику (а не в настоящую, как Мохаммед Али времен своего отказа воевать во Вьетнаме – и ведь чего ему это стоило, зато какое влияние на миллионы оказало!). Частью этой псевдополитики однажды станут победы, победы, победы любой ценой.

В Афинах четыре года спустя мне тоже еще было интересно – может, по инерции, но если и меньше, то ненамного. Да, двумя годами раньше в Солт-Лейк-Сити мы уже пережили одну отвратительную допингово-спортивно-патриотическую истерику, когда вопиюще безграмотный господин Тягачев после очередной поимки отечественного допингера предлагал всем собирать манатки и уезжать с Олимпиады в знак протеста. Осадок остался. Но на зимних Играх я всегда писал о хоккее, был (и остаюсь) увлечен им, и допинг-истории из-за этого не выходили для меня на первый план. А в Греции было все-таки ощущение родины Игр – и опять много, много интереснейшего общения.

Например, с совсем еще молодой, непосредственной и незвездной Леной Исинбаевой. Которую я, в отличие от некоторых моих коллег, абсолютно не склонен сегодня обвинять за некрасивую фразу о «псевдоспортсменах и псевдомедалях». Вы, те, кто клеймит, просто поставьте себя на ее место. Великая чемпионка, двукратная победительница Игр, родила и вернулась в спорт, чтобы поехать на свою последнюю Олимпиаду. Она ни в чем никогда не была запятнана. Тут на эмоциях что угодно можно ляпнуть. Кстати, не вернись она в свое время из Монте-Карло в Волгоград – не была бы сейчас частью российской спортивной системы и, как Дарья Клишина, по крайней мере имела бы шансы на Рио...

Чем дальше, тем больше в российском спорте становилось политики. А где политика, где государство нахрапом, всеми своими немеряными и несчитанными деньгами лезет в спорт – там неразборчивость в средствах. Как когда-то в ГДР, пример с которой, кажется, Россия взяла. Но рано или поздно все это вскрывается. И наказывается. Особенно когда гнусности не только происходят, но их еще и не умеют скрывать. Если вы до такой степени потеряли берега, что идете на все это, - как могли выпустить из страны Родченкова? Как?!

Стопроцентно прав Евгений Кафельников, великий спортсмен и олимпийский чемпион (которым стал, уже имея все, будучи экс-первой ракеткой мира, победителем двух турниров «Большого шлема»), который, не будучи человеком системы, написал в твиттере: «Это не весь мир против нас, а мы против остального мира, к сожалению!» Спасибо за честность Кафельникову, и двойное спасибо - Сергею Литвинову, который сам пострадал от решения ИААФ. Его слова и позиция - слова и позиция не только серьезного спортсмена, но и большой личности.

Раскрывать допинг-истории у нас никому не было нужно. В 2005 году я написал в «СЭ» огромное, опубликованное в трех номерах, расследование «Бромантановый «Спартак» - о том, как красно-белых целенаправленно кормили допингом в 2003 году. С прямой речью двух футболистов, Ващука и Деменко, и подробнейшим, восстановленным из многочисленных записей офф-рекорд, рассказом обо всем том кошмаре, который творился в клубе в те месяцы. Отлично известном, как выяснилось, в РФС и сознательно покрытым футбольным союзом, даже когда там выяснился подлинный масштаб содеянного.

На следующий день после выхода расследования в редакцию «СЭ» позвонил новоиспеченный президент РФС Виталий Мутко. Лично! И (благо, сама история случилась еще не при нем) твердо пообещал взять бромантановое дело под контроль, провести собственное расследование РФС и наказать виновных по всей строгости закона. Потом мы не раз спрашивали, где же оно, расследование-то. Ведется, веско отвечал Виталий Леонтьевич. Видимо, до сих пор. Вот такое отношение к допингу было тогда. И оно не могло не довести до того, что в итоге произошло.

К 2008 году объем политики в российском спорте и вокруг него нарастал. Пекин я отработал через силу, и не мог вызвать в себе к нему реальный интерес. Почему-то он был потерян. Напрочь. Что-то вызывало чувство протеста и отторжения. И тогда я сказал себе, что в Лондон и далее по списку не поеду. Всё, наелся. Свежесть эмоций прошла, а дальше вдруг стало неинтересно и фальшиво. Но почему?

Со временем я нашел ответ на этот вопрос. Где-то внутри накопился и в итоге перелил за край объем обмана. Сегодня ты восхищаешься спортсменом имярек, рукоплещешь его героическому олимпийскому золоту, пишешь и читаешь об этом человеке взахлеб, а через два-три года выясняется, что он сидел на стероидах, и тебя со всеми твоими чистыми эмоциями нагло и цинично поимели, они ушли на очередного жулика. Взять ту же банду Чёгина, которая безнаказанно промышляла черт-те знает сколько лет. Тьфу! В Америке Мэрион Джонс, саму Мэрион Джонс аж в тюрьму сажают, икону для миллионов Лэнса Армстронга растирают в пыль, а у нас тот же Чёгин не то что не сидит, а по-прежнему для многих рукопожатен и даже авторитетен. Ибо – выигрывал, золотишко намывал. Какая разница – как?

В Сочи я был. Писал, как всегда, о хоккее, не принесшем России лавров, зато хоть честном. При этом каждый день слушал не под диктофон от умных и знающих людей страшилки (и кто знает, не правдивые ли?), например, о регулировании температур на санно-бобслейной трассе в зависимости от того, кто выступал. Были, дескать, у соответствующих структур такие возможности. И вдруг мы с 11-го ванкуверского места в общем зачете вылезли на 1-е, хотя и третье считалось чем-то недостижимым. За четыре года так не бывает. Но нас же учат, что невозможное – возможно.

Теперь начинаем выяснять – как именно. Боюсь, только начинаем. И от этого позора стране отмываться еще очень долго. Хотя только ли от этого?

А министр по-прежнему на боевом посту. На голубом глазу гневно обличает врагов-политиканов и добровольно уходить не собирается – хотя, очень возможно, не в последнюю очередь именно это будет стоить России Олимпиады – и, боюсь, не только ее. А уйдет, когда «будет приведен хоть один факт его участия». А по правде – когда дадут команду. Пока не дают. При этом отстранены стрелочники. Это значит, что, хоть вроде в Кремле всё и признали (иначе не отстранили бы, пусть это и не полноценное увольнение), но глобально ничего не изменилось. И вряд ли собирается меняться.

И смех, и грех, что те, кто возвел спорт в России в ранг государственной политики со всеми вытекающими отсюда последствиями, сами же громче всех обвиняют ВАДА, ИААФ и т.д. в политической составляющей их нынешних действий (каковая в какой-то мере действительно просматривается). Ба, да они в гневе от того, что с ними решили сыграть по их правилам! Что теперь уже с той стороны лес рубят – наши щепки летят!

Люди, говорите, сломанные судьбы, годы напрасного труда и самопожертвования? Это так. Но вы-то, вы когда это об этих самых людях думали? Когда награждали Чёгина очередной медалью за очередной выводок чемпионов-мутантов и ободряли его: продолжай, мы тебя прикроем? А что будет с этими ребятами дальше – плевать, они уже отработанный материал, ждем следующих?

Конечно, мне как россиянину хочется, чтобы МОК все-таки допустил чистых российских спортсменов в Рио. Я не большевик, чтобы желать «царскому правительству» поражения в Первой мировой. И меня возмутило категоричное заявление USADA и Ко о необходимости отстранения всей российской команды от Рио, сделанное ДО оглашения доклада Макларена. И, кстати, сразу возникла мысль, что это залезание в чужой огород вызовет обратный эффект. Что Бах, человек гордый и сам олимпийский чемпион, не потерпит столь бесцеремонных указаний, и на Игры-2016 мы поедем не в последнюю очередь потому, что американцы пересолили. После решения CAS таких надежд меньше.

Остается надеяться, что одной легкой атлетики, королевы спорта, на первый раз в роли сакральной жертвы должно оказаться достаточно, чтобы вправить кое-кому мозги. А уж если и это не поможет, и все продолжится, и опять поймают...

Но безотносительно того, казнит Бах или помилует, я крайне дозированно буду смотреть эту Олимпиаду. Разумеется, с нашими – чуть больше, без них – только пару главных финалов.

Мне просто стали неинтересны летние Олимпиады как явление. Потому что в них во многом по нашей вине стало слишком много обмана, и я не хочу через пару-тройку лет разочароваться в очередной порции чемпионов. Значительная часть которых, закончив, тут же ушла бы в Совет Федерации и Госдуму, чтобы дружно голосовать «за» по всякому принципиальному для верхов вопросу. А в ответ спортивное ведомство продолжило бы помещать за бюджетные деньги элитных спортсменов в инкубатор счастья, побед и допингового беспредела, прикрывая их, как им до поры думалось, со всех сторон. Ведь это был своего рода негласный взаимовыгодный двусторонний пакт. Ответственность за который несет не только государство, но и спортсмены, и их тренеры.

Может, для того, чтобы вера в честность Олимпиад однажды вернулась, и нужно то жестокое, болезненное и по отношению к кому-то несправедливое, что сегодня происходит. И эти летящие щепки, которых, безусловно, по-человечески очень жаль, послужат тому, чтобы на олимпийском пепелище однажды вырос новый, чистый от всего этого морального Чернобыля лес.