Несколько дней назад в интернете появился ролик - обращение «Объединенной народной дружины Донецкой, Луганской и Харьковской областей». Журналистам
"Комсомольской правды", работавшим последние десять лет в Чечне и Дагестане, это видео, чисто по картинке, напомнило одно из бесчисленных обращений амиров и моджахедов «Велайата Кавказ». Плащ-палатка вместо фона, и три крепких мужчины в масках, с оружием в руках. Для усиления эффекта, в кадре выставлена целая икебана из стволов и гранатометов – как подтверждение серьезности намерений.
Человек в маске, в отличие от амиров-ваххабитов, прочитал на хорошем русском языке, грамотный и даже отчасти литературный текст. Говорил вещи правильные, здравые. Но, в сочетании с декорациями, арестами юго-восточных активистов, упертости местной «киевской» власти и бездны панических слухов, от этого обращения стыла кровь в жилах – нормальная реакция зрителя на ледяное дыхание просыпающейся Гражданской войны.
«Мы никогда не признаем правительство, пришедшее к власти незаконным путем, под лозунгами фашизма. В данный момент, в каждом городе Юго-Востока существует подразделение самообороны, контролируемое единым объединенным штабом. Численность этих подразделений во много раз превосходит численность вашей наспех сформированной армии. Мы не потерпим никакой Национальной гвардии, и ваших боевиков никогда не будет на нашей земле. Мы знаем все места дислокации ваших групп и контролируем их передвижение. Заявляем, что любые действия, вторжения, аресты и угрозы в адрес Юго-Востока, будут расцениваться, как объявление войны. Предлагаем вам, в кратчайшие сроки, вывести военную технику и бандформирования с наших территорий. Подумайте о том, что мы, на нашей земле, а вы здесь чужие».
Оценивая этот ролик, мы оказались в некотором морально-нравственном и логическом тупике. С одной стороны, мы насмотрелись своими глазами, лично, на
новую киевскую власть. Наслушались их людоедских лозунгов. И мы прекрасно понимали, что для Киева сохранение в орбите бандеровской власти мятежного, русского Юго-Востока, это вопрос выживания для крысы, загнанной в угол. И появление партизанских отрядов на Юго-Востоке - единственная здравая реакция населения, инстинкт самосохранения. С другой стороны мы понимали – первый выстрел, первый взрыв, диверсия, бой и все покатится кувырком под горку, в кровавую трясину дремавшей межэтнической — русско-украинской — междоусобицы. Была малая надежда, что обращение – инсценировка.
Мы пытались разыскать участников этой съемки, расспрашивая о партизанах в палаточном городке на центральной площади Луганска. Здесь под российскими флагами собираются противники киевских властей. Однако люди лишь пожимали плечами. Пока в одном из ближайших кафе «Два гуся» к нам не подошли двое молодых людей: «Вы интересовались людьми из обращения? Мы за вами наблюдали и узнали вас. Вот этого — по российскому телевидению видели», - кивнули они на коллегу с телеканала Россия 24. Затем, через Интернет, пробили и журналистов «Комсомолки», после чего предложили ехать за их стареньким грязным «Фольксвагеном». Машина долго петляла по городу, выехала на загородную трассу, через несколько десятков километров свернула на проселочную дорогу, перешедшую в лесную грунтовку. Остановились на опушке, когда уже стемнело. К нам вышел человек в маске, в котором мы без труда узнали того, кто на видео стоял справа от спикера. Те же швы на балаклаве, те же перчатки, то же тяжелое дыхание. В кармане у незнакомца заработала рация: «Все чисто, все чисто». Это был сигнал к началу интервью.
- На днях в Интернете появилось видео с обращением трех вооруженных людей. Вы действительно были на этом видео?
- - А по мне не видно, что это я?
- - Фигуру в маске легко скопировать...
- Это действительно я, я был в этой одежде.
- - Почему вы решили записать это видео?
- Нам надоело, что сюда приходят всякие... Их присылают на нашу землю, они хотят забрать самое дорогое, что у нас есть — нашу свободу. Мы просто так не дадимся, не схавают они нас, не сумеют, зубы еще не выросли.
- Мы — это кто? О ком речь?
- Мы говорим о Луганской области, я могу говорить только за нее. Но мне известно, что и в Донецке, и в Харькове, и в других областях есть такое же ополчение. Просто мы открыто выступили, а они еще нет. Скоро и они выступят.
- Есть ли у вас какая-то взаимная координация?
- Я скажу так. Мы — координационный штаб Луганской области. К нам стекается информация со всех городов. Если посчитать нашу численность по области, то 20 тысяч штыков я вам гарантирую. Это серьезные проверенные ребята. А если станет очень плохо, наберется и 70 тысяч.
- У вас хватит на всех оружия?
- У нас есть около пяти тысяч единиц стрелкового оружия. Патронов достаточно для ведения беспрерывного боя в течение двух суток.
- - О каком именно оружии идет речь?
- Это старенькие АК-47, и «ксюхи» (АКС — Авт.) калибра 5,45.
- Что за люди в вашем ополчении? Есть с боевым опытом? Бывшие военные или действующие?
- Больше 50 процентов — бывшие военные. Плюс действующие сотрудники МВД, люди, которые недавно ушли в запас из Внутренних войск, сотрудники «Беркута», который запрещен киевскими властями. Это все — хорошие ребята, они не расслабляются, занимаются спортом, все хорошо, мы готовы.
- Власти Киева говорят, что вы вне закона. Вы знаете что-то о работе силовиков против вас?
- Люди Киева говорят, что мы вне закона? Вы меня сейчас рассмешили. Пусть эти люди посмотрят на себя. Это они вне закона, а мы здесь жили и никого не трогали. Они к нам пришли и прислали своих... Я даже не знаю, как их назвать. Мы даже слова такого еще не придумали. Беспределом это не назовешь даже.
- Вы кого имеете ввиду? Войска, "Правый сектор"?
- По нашим разведданным, помимо войск ВВ у нас находится пара сотен из Правого сектора. Отмороженных людей. Мы знаем, где они расквартированы, но мы не хотим их жечь сейчас, потому что рядом есть и наши жители.
- Что это за боевики?
- Судя по информации наших ребят, которых мы туда засылали, у них очень неплохая подготовка. У них имеется оружие, только патронов у них мало. Ребят, вы на Донбасс приехали, патроны всегда были у нас.
- Мы знаем, что в Артемовске есть большие склады с оружием. Его пытаются вывезти военные. Чем это грозит?
- Там оружия столько, что по переписи населения в Украине людей меньше. Чтобы его все вывезти, понадобится лет десять.
- Военные вывозили оттуда оружие две недели. Неужели на Украине так плохо в войсках с автоматами?
- С оружием тут все в порядке. В каждой воинской части, отделе милиции, СБУ оружия достаточно. Но им зачем-то понадобилось еще. Может быть, для подкрепления, которое придет к нам из-за бугра. Мы подозреваем, что придут к нам «зеленые человечки», только не в той форме.
- Вы имеете ввиду наемников с Запада?
- Я конкретно скажу, что это придут наемники с НАТО. Может будут под украинскую армию косить, может под российскую. Мы готовы и к тому, и к другому.
- Что думаете о создании Национальной гвардии Украины?
- Это оружие может быть предназначалось и для них. Насколько я знаю, ее численность так называемым правительством заложена в пределах 60 тысяч бойцов. 60 тысяч стволов — это не так уж и много, это можно было вывезти очень быстро. Может они уже торговать этим оружием начинают, денег-то у них тоже нет.
- Может они просто хотят оставить без оружия Восток страны?
- Это самый крупный склад в Украине. Когда мы их погоним, мы дойдем до этого оружия. Думают сыграть на упреждение и вывезти его раньше, чем мы туда дойдем.
- На брифинге в обладминистрации глава местной СБУ объявил о задержании в области группы диверсантов. Не ваши ребята?
- Мы слышали об этом, смотрели заявление по телевизору. Прозвонили по всем нашим людям, все на месте. Это либо придумано — начальнику же надо что-то давать, либо задержали кого-то не нашего. Наши все дома, все хорошо.
- Какое у вас отношение к киевским властям?
- Абсолютно никакого. Мы к ним ничего не испытываем. Они просто никто, сами себя назначили, мы их не выбирали.
- - У вас есть какие-то отношения с крымской самообороной или контакты с российскими военными?
- Мы пытались связаться и с теми, и с другими. Когда Крыму нужна была помощь, мы их поддержали в качестве буферной зоны. Но сейчас ни с Крыма, ни с России с нами на связь не выходит.
- Какая помощь и от кого вам сейчас нужна?
- На данный момент мы ее не просим, надеемся сами разобраться. У нас все для этого есть. Но хотелось бы, чтобы все прошло без кровопролития. Но они ж нас не слышат. Мы кричим им, а они не слышат.
- Что значит «разобраться»?
- Чтобы они ушли отсюда и забрали все, что с собой принесли. Нам чужого не надо. Пусть идут с миром, с Богом.
- А какое будущее Луганщины вы видите? В составе Украины или крымский сценарий?
- Это должна быть федеральная область. А присоединится она к России или останется в Украине — это будет решать народ всей Луганской области. Людям должен быть дан шанс определиться самому. Мы не можем за них решать. Но киевские так называемые власти должны дать возможность провести референдум. Пусть посмотрят, как люди проголосуют. А мы поддержим любое решение.
- Нет опасения, что многочисленных боевиков с оружием из Киева перебросят сюда?
- Есть. Они не могут рассыпаться по всей Украине, раздробить свои силы. Если они сюда придут, то одним большим кулаком. Но сюда еще дойти нужно. Мы ждем их, встречаем, люди работают по всем трассам. Пусть приходят — встретим. Не хотелось бы конечно, но если они так решат, что нам остается делать?
- Придется стрелять из боевого оружия. Вы готовы к этому?
- Всегда готов, как юный пионер.
С места этой странной и зловещей встречи мы уезжали мучительно долго. У нашего собеседника вдруг заработала бесперебойно рация. Неизвестные секреты сообщали один за другим, что мимо них по глухим проселкам, проследовал серый седан с двумя мужчинами и встал на развилке степных дорог. Чуть позже, молодой и чистый голос доложил:- «Это барыги, деньги считают».
Мужчина в маске сказал нам:
- Надеюсь, встретимся еще, и поговорим без масок. Все, ребята, рассредотачиваемся.
И мы рассредоточились в разные стороны. Где-то далеко, за краем поля, металось ярко-оранжевое пламя. Мы подумали — страшный пожар, и помчались «на огонек». Но это был всего лишь факел с «попутным газом» на каком-то промышленном предприятии.