Сегодня, 26 марта, четырнадцать лет президентства Владимира Путина. Не круглая и не бог весть какая цифра – до сталинского рекорда пребывания у власти ещё далеко – но всё же…

Как отметить? Не знаю. Оды писать не умею. Но есть люди, которые знают и умеют, и очень даже креативненько. И таких, особенно сегодня, немало – «тьмы, и тьмы, и тьмы», как молвил поэт.

Вот на днях, например, гость моего эфира выдал фразу, которая меня просто обезоружила (хоть и не воевали мы с ним, а просто беседовали). «Путину за Крым надо памятник при жизни поставить» – сказал гость. Так вот и сказал.

Фраза так и повисла в этом самом эфире. Только сейчас, «задним умом» понял, что нужно было ответить. Что в российской, а точнее советской истории есть уже правитель, которому ставили памятники при жизни – звали его Иосиф Виссарионович. И так далее и в том же духе.

Ну, не сообразил, растерялся, бывает. А потом пришло сообщение от слушателя. Гостя (которого я, к слову, не раз приглашал и с гордостью представлял как одного из отцов-основателей легендарного Грушинского фестиваля) спросили: дескать, а тех, кто придерживается другой точки зрения по Крыму – Андрея Макаревича, Юрия Шевчука – что, на Грушу больше не пущать?

Пущать, конечно, только пусть ведут себя «не оголтело», – примерно таков был ответ. Шевчук, например, приезжал и пел про «Курск». Про нашего погибшего земляка-тольяттинца… Правильную, в общем, песню пел.

А я пытался вспомнить свои ощущения, связанные с той трагедией. Смутно – всё же немало лет прошло. К тому же много, очень много сделано за эти годы, чтобы и без того короткая людская память устремилась к нулю. Одно помню: горечь и безнадёга. Но, порывшись в подшивке, нашел заметку, опубликованную спустя пять месяцев после первого избрания Путина и сразу после трагедии с «Курском» в еженедельнике «Презент Центр» (№ 34 от 26 августа 2000 года). По свежим следам. «Похороны надежды» – так она называлась.

    

«До понедельника зябко теплилась надежда. В понедельник она умерла. Скончалась. Легла на дно рядом с невинно убиенной субмариной, во чреве которой так и не достучались до отдыхающего президента 118 моряков...

С ноября прошлого года на двери моего, простите, сортира висит обрывок красочного календаря, выпущенный в поддержку тогда ещё рвущегося на пост верховного главнокомандующего Путина и его генштаба "Единство". Изначально надпись на этом чуде "медвежьей" полиграфии являла миру оригинальную версию прочтения аббревиатуры "МЧС". Имиджмейкеры будущего главкома дешифровали её как "Мужество. Честь. Сила".

Добротный был плакат. Но ещё задолго до президентских выборов я взял ножницы и отрезал "Мужество". Поскольку для того, чтобы "мочить в сортире" из-за Кремлевской стены, мужества много не надо.

А на днях, после сообщения о гибели экипажа "Курска", взял маркер и закрасил "Честь". Потому что, как справедливо заметили ребята из "Коммерсанта", последняя просто-напросто утонула. В студёном ватерклозете Баренцева моря.

В итоге на календаре осталась лишь одна деталь некогда пышного туалета – "Сила". Не предполагающая, как известно, избытка ума. А значит, не дающая ровным счётом никакой гарантии, что жертвы, которые оплакивает полмира, послужат хоть каким-то уроком для нашей извечно "самодостаточной" страны...

Любой младенец знает: капитан покидает судно последним. Командир "Курска", капитан первого ранга Геннадий Лячин, вольно или невольно, но выполнил свой долг. Хорошо бы, если б этот морской закон распространялся и на сухопутных главкомов, вскормленных под портретами Дзержинского. Им бы взять за правило последними покидать поле битвы. Любое, будь то передовая в Чечне или Баренцево море. Путин же ни там, ни там, как известно, даже не появлялся. Не появились на месте последней трагедии и его сытые, косноязычные генералы. Единственное, что они "с честью" сумели сделать за последние две недели – по привычке утопить всех нас, а заодно и норвежских спасателей, в море лжи, которое цинично называют "военной тайной".

Во всём мире в таких случаях подают в отставку. Этого требует офицерская честь. Впрочем, отныне штуковина эта покоится на морском дне, на глубине 108 метров. И на обрывке моего календаря – на отметке 21 августа 2000 года».

Прочитал давний текст – и подумал (хоть и не любят у нас нынче параллелей): всё, что случилось с Крымом, очень похоже на историю с «Курском». Здесь и иррациональная «военная тайна», которую не разгадает никакой «главный буржуин». И беззастенчивая подмена ценностей, когда явное поражение подаётся как долгожданная победа. И разливанные моря лжи. Вот только количество тех, кто с энтузиазмом соучаствует в этой лжи, прибавилось. Потому что тихо и незаметно, будто и не было оттепелей, в нашу реальность вполз липкий, тягучий Страх. Всего-то четырнадцать лет потребовалось, чтобы вернулась эпоха, когда ставили памятники при жизни – «эпоха великого страха»…

Слышу возмущённые голоса: хватит лить воду, давай сухой остаток.

Вот он: мы опять против всех. В то время как кругом глобальное потепление – мы вновь погрузились в Ледовитый океан лжи и страха. Перебирая конечностями, патриотично идём на дно. И скоро никого уже, как когда-то, не шокирует диалог: