– Конечно, ярко выраженный химический запах – это своего рода сигнал, и говорить, что он не несет вреда, будет неправильно. Другое дело, что мы о выбросах вспоминаем лишь тогда, когда погода стоит штилевая, как это было последние полтора месяца этого лета. Пришел ветер – и все, что мы здесь «нагадили», унесло на Самару и Сызрань. А у нас стало хорошо. Но жить в ожидании ветра – это не выход из положения.

На самом деле на нашу окружающую среду влияют несколько факторов. Первый заключается в понятии «накопленный экологический ущерб». В газете «Правда» за 1980 год выходила статья «Смог над Тольятти». Тогда для решения этой задачи Советом Министров СССР был принят ряд постановлений. Этот исторический факт говорит о том, что проблема негативного воздействия на местную окружающую среду появилась не вчера и не сегодня – она формировалась в течение нескольких десятилетий. Из-за того, что мы вовремя не занимались облагораживанием, поддержанием окружающей нас природы, оставляя это на потом, ущерб продолжал накапливаться и сегодня превратился в одну из основных проблем нашего города.

Второй фактор: за десятилетия в технологии местных производителей изменилось очень многое. В частности, сегодня все химпредприятия работают над получением ISO 14001 – международного стандарта, содержащего требования к системе экологического управления. Эти требования особенно жесткие в вопросах повышения экологической эффективности деятельности организации, соблюдения экологического законодательства, отчетности и вовлечения сотрудников в соблюдение экологических норм. Получить такой стандарт непросто, но местные химпредприятия проходят экологический аудит и получают такой стандарт. И вроде бы их производства после этого становятся более экологичными. Но мы обращаем внимание на наш человеческий индикатор – органы дыхания, кожу, здоровье – и видим, этого мало. 

Четвертый фактор – наши отходы. До конца они не перерабатываются, потому что пока еще не открыты механизмы биологической переработки. И вот вокруг города появляются свалки, которые начинают жить своей жизнью: на них идет процесс разложения веществ, продукты которого попадают с грунтовыми водами в почву, воздух, воду. И мы отходами своей же деятельности пользуемся.

– Да, могильник на «Фосфоре» все еще существует. В каком состоянии хранятся эти отходы, мне неизвестно. Но учитывая, что раньше там часто бывали случаи самовозгорания, можно предположить, что отходы могли вступать в реакцию друг с другом. Несколько лет назад в Тольятти была анонсирована программа по рекультивации данного захоронения, но ее не запустили по причине отсутствия финансирования.

Думаю, все полигоны промышленных отходов, причем не только от «Фосфора», очень опасны для нас. Есть еще один большой могильник, который находится в Комсомольском районе, где ранее был «АВТОВАЗАГРЕГАТ». Там много чего лежит – металл, химреагенты. Все это просто зарыто в землю, по советской технологии. Время от времени туда приходят какие-то люди и что-то извлекают. Такие могильники – «ядерные реакторы» для Тольятти. Процессы, которые происходят при старении этих веществ, вступлении их в реакцию друг с другом, практически не изучаются. Но они в любом случае включаются в круговорот – попадают в грунтовые воды, почву, атмосферу. Даже если химвещества запечатаны в металлические бочки, это не дает никаких гарантий экобезопасности: металл тоже может гнить и давать утечку.

– Так сложилось, что основная промышленность здесь – нефтехимическая. Эти заводы развиваются, увеличивают мощности. Но есть еще частный бизнес: например, компании, расположенные в Северном промузле, в ОЭЗ, в периметре АВТОВАЗа. Причем число малых предприятий, которые занимаются производством, уже превысило сотню. Все прекрасно понимают, что бизнес всегда надо, что называется, ловить за руку, иначе он выкинет какую-нибудь штуку. Но этого никто не делает.

Конечно, у небольшого частного предприятия и завода-гиганта количество выбросов разное. Когда объемы больше, то и риск возрастает. Но, с другой стороны, 50 малых предприятий по выбросам могут быть равны одному ТОАЗу. И если крупная химкорпорация следит за нормативами, то мелкие предприятия этого не делают вообще. И получается, что маленькие заводики становятся опаснее для города – их много, никто их не контролирует и что они производят – неизвестно.

–Конечно, заводы создают проблемы, но на первое место в последние годы все чаще выходят автомобильные выбросы. Тольятти как был автомобильной столицей, так и остался: у нас более 250 тыс. единиц машин, и их количество неуклонно растет. Мы говорим о том, что качество бензина должно быть евро-4, и двигатель надо сделать таким, чтобы его выбросы были минимальными. И тем не менее фиксируем в воздухе много загрязняющих веществ от автотранспорта (особенно свинца, который известен тем, что вызывает онкологические заболевания). Зимой эти выбросы попадают в снег, снег тает, попадает в Волгу, мы пьем воду из Волги, и дальше все идет по кругу.

– Я бы не ставил так кардинально вопрос с обязательным переездом на село. Просто надо знать, что город – это особая экосистема, которая должна по-особенному управляться, планироваться и поддерживаться. Но мы этого не делаем. Только заявляем: почему дышать нечем, почему экология плохая? А ответы простые: просто надо там, где нужно, постоянно чистить и ремонтировать. Конечно, в последние годы пытаются что-то делать. Но получается плохо: оказывается, услуги эти очень дорогие и денег на все не хватает. Хотя, они, наверное, где-то все же есть: я не экономист, но вижу, что, когда надо провести чемпионат мира, средства находятся.

Есть простой индикатор влияния промышленности на окружающую среду – это наше здоровье. И если у местного населения тренд на повышение заболеваемости, значит, не все благополучно. Хотя по всем государственным программам наш приоритет – человек.