Ещё совсем недавно, в конце прошлого века (и в первые месяцы правления Путина) нам казалось, что мы, журналисты, по-прежнему многое можем. Что написанные нами слова имеют волшебную силу, а у людей, волей судеб заброшенных на вершины и холмики власти, есть и разум, и сердце, и совесть. Очень скоро я убедился, что, у большей части адресатов наших душераздирающих историй нет ни того, ни другого, ни третьего. Что там, на вершинах и холмиках, всё это – лишнее, всё это им только мешает.

А тогда мы искренне «жгли глаголом». Так, почти весь номер многостраничного еженедельника «Презент Центр» к 55-летию Победы в Великой Отечественной войне (№ 18 от 6 мая 2000 года) мы посвятили тольяттинским ветеранам, «живым и мёртвым». Я вложился вот этим повествованием, опубликованным в спецвыпуске под рубрикой «Беда». Почему так? Прочтите и поймёте.

Маленькая ремарка. Перенабирая текст, наткнулся на ключевое сегодня слово «Крым». Там – как, если помните, и герой предыдущего очерка украинец Иван Марусий – воевал татарин Шарифулла Басыров. И он был одним из миллионов советских солдат, которые в мае 1945-го, вспоминая пережитое, могли даже на исповеди сказать: это и моя Победа! Вот только не могли представить, что плодами её попользоваться им не придётся, что в этой стране победа по традиции превращается в беду.

Его дочь Альфия Басырова – ветеран ВАЗа. В удостоверении, подписанном генеральным директором завода, чёрным по белому написано: «за долголетнюю безупречную трудовую и общественную деятельность на Волжском автомобильном заводе и большой вклад в его строительство и развитие». Иными словами, за то, что двадцать один год добросовестно ковала, как гласит реклама, «ключ к дорогам России».

А вот ключ от её собственной квартиры – он явно не для рекламного слогана. В более чем тесной однокомнатной 17-метровке кроме них, ветеранов войны и ВАЗа, живут... нет, громко сказано – ютятся двое сыновей Альфии Шарифулловны. Младшенький, пятимесячный Радик, страдает врождённым пороком сердца.

Так и живут. Говорят, под лежачий камень вода не течёт. Но пока неизменным плодом общения ветеранов с великими и малыми бюрократами стал пожизненный приговор всем четверым: вот ваши 17 метров – и ни пяди больше.

Есть такая «буржуазная» теория: войны необходимы для решения демографических проблем. Мир придуман, чтобы плодиться и размножаться, войны – чтобы ненасытно пожинать плоды мирного размножения. Бесчеловечная такая, но очень уж жизненная теория. Басыров-старший проверил её на практике.

Старику скоро восемьдесят, он плохо слышит, но память – отменная. Всё помнит: бои за Крым, Керченский пролив, Тамань, подбитый торпедный катер, Первый Белорусский фронт, Варшаву, Франкфурт-на-Одере, берлинские Бранденбургские ворота и Рейхстаг, послевоенный Потсдам, откуда он, командир отделения дальнобойной артиллерии, был демобилизован в 1946-м. До сих пор вспоминает, как всю сержантскую фронтовую зарплату отдавал в фонд обороны. И слова политрука о том, что после войны все заживут богато, во всяком случае, без лишений.  

Устами бы тех политруков, как говорится, да мёд пить, – но уж очень хотел Басыров, чтоб действительно зажили. Чтобы у всех – и у односельчан, и у подрастающих собственных детей, мал-мала-меньше, – была полная чаша. И вкалывал. Так же, как воевал, – и за страх, и на совесть. В 60-е годы, уже будучи уважаемым в своей деревне, да и во всей округе мастером – плотником, придумал даже, как изрядно сэкономить дефицитный стройматериал – за что, между прочим, стал героем брошюры из серии о передовиках и рационализаторах Татарстана, которую Альфия хранит вместе с орденами.

Но много ли богатства наживёшь честным плотницким трудом в глухой деревне? А что нажил и положил на книжку, обнулилось и «сгорело». Схоронив в 1994-ом жену, продал немощный к тому времени Шарифулла Халиуллович дом, в котором выросли все восемь детей, и переехал к дочери в Тольятти, на её 17 метров. И зажили на одном крохотном клочке три поколения. Дружно, почтительно, – но тесно. Очень тесно. До обидного.

Альфия приехала в Тольятти в 1979-м. Как все – устроить жизнь. С личной не получилось, ребёнка пришлось растить одной. А вот с производственной – вполне. «Когда устроилась на завод, первое время даже гордилась, что могла работать за двоих - за троих, больше иных мужиков-северян зарабатывала. Чтоб жить не хуже других. Даже расчётки сберегла, чтобы, когда сын вырастет, не упрекал, что одна, без отца его вырастила. А от государства как мать-одиночка в жизни ни копейки не получала».

Так и работает всю жизнь в одной бригаде цеха 45-2, на третьей нитке конвейера. Честно и безупречно – верно написано в ветеранских «корочках». А вот в квартирном вопросе её честность не сгодилась. Не за честность жильё дают да улучшают. В 1985 году, измученная вывертами отсидевшего срок соседа по малосемейке, согласилась Альфия на однокомнатную квартиру. Ждать, когда сыну исполнится 12 лет и дадут двухкомнатную, не было сил. Только замечала, как одна за другой «расширяются» такие же, как она, одинокие соседки, влившиеся в дружную вазовскую семью много позже неё. А в начале 90-х, когда началась раздача квартир, выяснила, что из общей очереди её вычеркнули. Без объяснения причин. Без причин вовсе. «У нас как лотерейная игра: кому больше повезёт, – объяснили мне. До такой степени расстроилась, что – язва желудка и ноги стали отказывать. А потом добавилась позвоночная грыжа». 

В 1994-м, забрав к себе овдовевшего отца, вновь собралась с силами. Написала письмо на имя генерального и даже попала к нему на приём. Выложила всё как есть. И про то, что из очереди почём зря выкинули. И про отца. «Но оказалось, такие старики никому не нужны. Каданников сказал: он не акционер ВАЗа, это ваши проблемы. Полный отказ. Мало того: однажды пришло письмо из бюро быта нашего производства – на мой адрес, но на имя Каданникова. Видимо, так хорошо решали вопросы, что даже забыли, что он у меня не живет» И не жил никогда, поскольку не развернулся бы: слишком крупная фигура для столь скромных площадей.

Вместе с курьезным конвертом – номер «Волжского автостроителя» за предвыборный ноябрь 1996-го. Мэр и кандидат в мэры общается с тружениками вазовского конвейера. На одном из фото рядом с градоначальником – Альфия Басырова. Лица у обоих явно не благостные. Вся бригада стала свидетелями нелицеприятного разговора.

Предположение, что она хочет улучшить квартиру за счёт отца, её просто оскорбило. По этой логике, все восемь детей, иные из которых живут и похуже неё, должны были прописать отца у себя. Да и сын, пожалуй, мог бы рассчитывать на лучшую долю, если бы она относилась к жизни по-другому.

- В газете тогда писали, что детдомовским детям жильё дают. Он и говорит: надо, мол, было в детдоме оставить, а отца – у нас для ветеранов войны и труда есть дом престарелых, я лично помогу туда устроить... Я не понимаю: как это? У нас в деревне в доме из двух комнат жили одиннадцать человек – мать с отцом, восемь детей и прабабушка. У нас ни в детдом, ни в дом престарелых никого никогда не отправляли. Я лучше буду под столом спать, а родню не брошу...

Правда или нет, но от обиды, в сердцах поклялась Альфия мэру рожать отныне каждый год – специально для детдома. И родила в 1999-м. Не для мэра, не для детдома – для себя. «Мне говорили – больная, что ли, в 44 года рожать? Сказали, что не рожу, меня парализует. А я и молилась, чтобы меня парализовало. Потому что, куда ни обращайся – нигде правды не нашла. Я говорю: так, конечно, никогда малыша не сдам, а если меня парализует – будет кого оставить и в детдоме, и в доме престарелых. Всякие мысли были, всякие. Думала, пойду и прямо в кабинете оболью себя бензином. А потом, когда он родился – думаю: ну кому он нужен, такой ребенок. Такой маленький, хороший»...

Радик пришел в мир с целым букетом болезней. Но по сравнению с пороком сердца, прооперировать который, как сказали матери, стоит сегодня 100 тысяч, меркнет всё. Были бы у нее эти самые 100 тысяч – она бы давно обратилась к услугам «Лады-Дом», куда сегодня ведут все дороги и отсылают в своих до приторности любезных письмах все депутаты и чиновники. Была она там, на Приморском, 8, но, как и отовсюду, ушла ни с чем. В субсидии, положенной нуждающимся в жилье вазовцам, ей отказали: вот если бы не было этой злополучной квартиры – другое дело...

Не видно просвета и в жилищных перспективах Шарифуллы Халиулловича, который в ветеранском списке числится человеком несемейным. Так и написано: «участник ВОВ, состав семьи – один человек». В очереди при Автозаводской администрации он стоит с января 1995-го. Когда родился Радик (между прочим, восемнадцатый его внук), был под роковым для Басыровых номером 17. По словам дочери, примерно за год очередь заметно продвинулась.

- Что, квартиры получили? – спросила я в собесе. «Нет, умерли», – ответили мне. Хорошая, говорю, очередь, встаньте туда сами...

Фото Олега Капитонова. Фронтовые открытки из коллекции Аркадия Эстрина