«В 1990-м году я создал группу «Дя» и начал сознательно заниматься музыкой. На тот момент в Тольятти я не был ни с кем знаком, но в Киеве жил мой двоюродный брат, и он играл в группе «Колежский асессор». Когда я гостил в Киеве, он мне включал записи «Гражданской обороны» и украинской группы Ivanov Down. В 1991 году я познакомился с Дюшей «Айвенго» Глебовичем и попал к нему на квартиру, где собирался весь тольяттинский андеграунд. Дюша пригласил меня в группу «Гребля на байдарках и каноэ». И тогда же в молодежном центре Автоваза («Рыбий глаз») был организован первый городской андеграундный фестиваль. На фестивале мы познакомились с самой первой и классической панк-группой в Тольятти — «Гной». Всю идею группы придумал вокалист Евгений Халилов. Он поступил в Санкт-Петербург, в художественное училище, где учился Цой, и стал ходить на концерты, услышал «АУ», Sex Pistols. Он был заряжен идейно и музыкально.

У группы «Гной» был уклон в шестидесятые, они играли мелодичный и задорный панк-рок, с актуальными текстами. Например, один из хитов назывался «Мафия».

Дюша называл Тольятти тройником. Три района — Центральный (Старый город), Автозаводский (Новый город) и Комсомольский. Люди живут раздельно, и это влияет на менталитет, на мироощущение. Старый город и Комсомольский район переплетены. В 1990-е ходили сепаратистские настроения — Автозаводский район хотел отделиться и назваться Тольятти, а Центральному оставить прежнее название — Ставрополь.

В Автозаводском районе всегда было зажиточное население, на ВАЗе хорошо платили, и родители музыкантов могли купить своим детям гитару Fender. В Автозаводском районе играли более попсовую музыку — нью-вейв, альтернативный рок в духе 1980-х — такие группы, как «Рио вокруг бомбы» (выступали, буквально, на одном пароходе с «Аукцыоном» и Weekend at Waikiki, на плавучем фестивале «Рок чистой воды»), «Поппер», «Модные штучки». Музыканты, в общей массе, слушали Моррисси, The Smiths, The Cure. «Гной» очень отличались от этой музыки, характерной для Нового города, и были сами по себе.

В Комсомольском районе на тот момент (1990-92 годы) основной группой были «Хуго-Уго». Они плотно общались с самарским панком Ваном, который ходил с ирокезом и бил гопников веслом. В то же время он был продвинутый и досконально разбирался в музыке. Они дружили с Максом Котомцевым, будущим вокалистом «Хуго-Уго», и организовали группу — «Мертвые парижские куртизанки Коммуникация-69″. По музыке «МПКК69″ были даже круче «Гноя», такая группа могла возникнуть в Нью-Йорке. Котомцев просто жил по соседству, он не был из музыкальной тусовки. Зато у него была опиатная зависимость — все про него говорили: «А вот Макс сидит на игле, круто».

В Старом городе активно репетировала и выступала группа «Револьвер». В 1993 году они записали полноформатный альбом «Хочу домой», за один день в Театре кукол. У вокалиста «Револьвера» Карла было колоссальное количество записей, он постоянно организовывал студии и репетиционные базы. Карл в дальнейшем погиб, захлебнувшись рвотой на свадьбе.

В Комсомольском районе группа «Дарага» записала альбом, репетировали и выступали The Work Crazy Band, «Физик Рунге», «Бредни Меланхолика». В целом, если разделять по музыке, то самыми интересными были «Хуго-Уго» и «Гной». Но «Гной» безалаберно относились к архивации своих записей, а «Хуго-Уго» всегда скрупулезно записывали и составляли дискографию.  Концерты для них были вторичны.

Единственным местом, где более-менее стабильно выступали группы, был молодежный центр «Рыбий глаз». Концерты проводились в актовых залах и заводских ДК. Легко представить обстановку — дерматиновые стулья, на сцене стоит пульт «Карат», который сам по себе музыкальный инструмент, усилитель и две колонки.

Из самиздата выходил альманах «Дя», безымянные брошюры и небольшие книги поэтического характера. Дюша Глебович с 1989-го по 1991-й издавал газету «ИТД» («И так далее») с текстами и рецензиями. На печатной машинке множились тексты, листы раскладывали на ватмане и отправляли в недра советской копировальной машины. Огромный аппарат выдавал сложенный рулон бумаги, и получалась газета. Самиздат почти не был связан с музыкой, однако тот же Дюша распространял журнал с небольшим музыкальным уклоном под названием «Элитарный альманах».

Были времена тотального дефицита, не только материального, а был информационный голод. По телевизору шла «Программа «А», Троицкий Артемий, по радио была передача «Тихий парад».

В середине 1990-х все стало сильно меняться. Появились магазины, где можно было купить инструменты, стали мотаться в Москву. Появился ежегодный рок-фестиваль «Автоград», новые концертные площадки — клуб «Желтый ветер», дворец молодежи «Мир». Возникла некая музыкальная мафия, которая решала, кто будет играть на фестивалях и в клубах. Там выступали группы, которые нравились «боссам» и организаторам. Наша музыка понравиться никому не могла.

Приходилось играть в местах, казалось бы, не предназначенных для музыки. Зимние концерты в недостроенном гаражном кооперативе, недалеко от промзоны. «Учитель ботаники» в 1997 году выступали на улице — на одной стороне стоят зрители, на другой ездят автобусы. Вопрос с электричеством решался просто — за бутылку водки с ближайшей стройки нам прокинули кабель.

Возникли «Учитель ботаники» и заиграли «сибирское» панк-регги, что-то между «ГО» и «КОТ». У Дюши и Котомцева был проект «Хэй Джуд Структура». «Дя» с Дюшей сделали проект «С Божьей Помощью». Была «Партия воинствующих пацифистов», проект «Время, вперед!» — концептуальная музыка а-ля «Коммунизм», записали и издали 5 альбомов.

Наша тусовка никак не была вписана в музыкальный ландшафт. Мы были сами по себе. Тольятти — это просто место, где ты живешь, а музыку ты делаешь не для Тольятти и не стремишься получить какое-то признание в городе.

Тольятти, несмотря на то, что это большой город, всегда стоял на отшибе, на окраине мира. Невозможно было найти новую музыку — какой-нибудь польский сборник сайкобилли переписывался всеми несколько раз. Одна случайно попавшая в тусовку пластинка могла перевернуть музыкальную ситуацию в городе. Люди варились в собственном соку, и поэтому интересно послушать «Гной» или «Хуго-Уго», так как это некая самобытная музыка, которая возникла вдалеке от мейнстрима. Была информация, что Гаккель услышал на «Самом Плохом» (крупный фестиваль в Самаре) «Хуго-Уго» и пригласил их выступить в «Там-Там». Они собирались в Питер, но в 1992 году покончил с собой барабанщик, а это  был большой друг Макса, вокалиста. И группа прекратила свое существование.

Группа «Лёд» — это самое передовое, что возникло в тольяттинской музыке за последние 5 лет . Это тяжелый даб (на самом деле стоунер-метал прим. Sadwave)»

«Впервые о панках я узнал в 1984 году. Мне было 11 лет, я пошел в 5 класс. На тот момент я уже во всю слушал хард-рок и интересовался музыкой. В то время мне объяснили (показали), что панк — это некая экстремальная форма самовыражения в Cоветском Cоюзе. В 1986-87 годах о панке появилось много информации в общесоюзной прессе. Писали сплошную грязь, что панк — это мерзкое и уродливое ответвление рок-н-ролла. В этом контексте упоминались The Clash, Sex Pistols. Что-то проскальзывало и в прибалтийских фильмах. В массовку фильма «Европейская история» брали настоящих эстонских панков из тусовки JMKE и Виллу Тамме.

В тоже время, по городу ходили зловещие слухи, что где-то есть отмороженные дегенераты с нацистскими значками, которые бьют всех, кто попадется им под руку. У них была точка сбора на автовокзале, у фонтана в Старом городе. Они, конечно, вряд ли слушали панк-рок. У меня был одноклассник, который красил волосы гитроперидом, мастурбировал в школе, и в итоге его посадили за групповое изнасилование. Он слушал AC/DC и называл себя панком. Панк был дико популярен и известен в 1980-е, про него знали все. Каждый знал, кто такой панк. Моих родителей вызывали в школу и выговаривали: «Ваш сын носит в школу антисоветскую заразу, учит детей плохому. Вы хотите чтобы он стал панком?».

В 1991 году мы вышли на панков вместе с Юрием Клавдиевым, в будущем известным драматургом (автор сценария к сериалу «Школа»), с которым я учился в школе. У нас была задумка о группе. И он случайно, в военкомате, познакомился с людьми, которые участвовали в городской самодеятельности — занимались поэзий, музыкой и самиздатом. В том же году я первый раз увидел, как играют рок — на концерте в молодежном центре «Рыбий глаз». Там выступали подражатели «Аукцыона», какой-то хард-рок и одна яркая панк-группа «Гной».

Все пришли и ждали именно «Гной». Они выдавали энергетику и были очень одаренными, у них было все, как у потенциальных рокеров.

Они были скандальные, получили известность и про них писали в газетах. И все потому, что они ругались в своих песнях матом. «Гной» играли смесь Sex Pistols, Ramones и The Rolling Stones — узкие джинсы, пиджаки, такая странная молодежь.

Была еще группа «Анархия», которые играли грубый и неотесанный панк-рок (ныне «Жажда жизни» — прим. Sadwave). Они все были школьники, по 15-16 лет, но разносторонне эрудированы и со своим творческим взглядом на музыку. Очень много знали того, чего не знали мы. И это поражало — откуда они все знают и берут?

«Анархия» выглядели более по панку. На них повлиял заезжий венгр по имени Иштван Солнышко. У него была группа «Крысы в меду», он был мистификатор и центровая фигура. И он единственный в городе ходил на панк-моде- ирокезы, рваные джинсы, проклепанная куртка. Его знали все. «Анархия» с ним тусили, и он им эту моду преподнес.

В то время Центральный и Автозаводский районы — два разных города, жили отдельной жизнью и их отделяло огромное расстояние. Попасть в другой район было целое событие, и там была своя жизнь, непохожая на Старый город и Комсомольский. Был разный уровень жизни.  Старый город считался деревней, где за длинные волосы били морду. Здесь жили люди малокультурные, с уркаганско-бандитской романтикой. Культурный уровень автозаводчан был гораздо выше, они были более продвинутыми. В Новом городе были организаторы, которые со знанием дела проводили концерты и фестивали. Был «Рыбий глаз» — основная концертная площадка, устраивался фестиваль «Волроу», несколько дней в году шел «Автоград».

Тусовка в Комсомольском районе была нацелена на саморазрушение, она была отмороженной — наркотики, драки, пьянство. И музыкальный минимализм — панки предпочитали авангард и постпанк. Они больше концентрировались на том, чтобы себя угробить — посмотрите, какие мы сидывишезы, брали на эпатаж. Там была тусовка из нескольких групп — «Мертвые парижские куртизанки коммуникация 69″, «Дарага», «Хуго-Уго», «Здец».

Это было начало 1990-х, тяжело было в экономическом плане, люди были голодными, мода на рок прошла, и пришли совсем другие проблемы.

К середине 1990-х появилась Nirvana, и огромное количество нирваноподобных групп. Все поголовно слушали Pixies, гранж-волну. На тот момент мы ездили в Самару на метал-концерты, из журнала «Контркультура» я узнал о хардкоре. Самарцы были гораздо продвинутей нас в плане групп и тусовок.

Началась криминальная революция. Атмосфера в тусовках стала напряженной и дикой. Я не понимал, что происходит вокруг. Мне было 19 лет. Все течение жизни превратилось в хаос, я выпал из реальности. 1990-е были не для панка и не для хардкора. Появился рейв, экстази, техноклубы. Рокеры ушли в экстремальный метал и индастриал, все искали новое звучание. Никому тогда панк не был нужен. Все говорили: «Забудь об этом, рок остался в прошлом». Осталось несколько одиночек, которые доставали видео и слушали записи.

В противовес гопникам появились первые скинхеды. В 1990-е годы они защищали тольяттинскую рок-тусовку от гопников. Позднее появилось «РНЕ», и им стали промывать мозги. До этого это была просто неформальщина, отпор гопникам. Все были из одной тусовки. Все изменения были играми и модой. Была группа, которая говорила, что играет хардкор — «Веселые нотки», тогда хардкором называлась музыка в духе Biohazard и RATM.

В конце 1990-х в городе не происходило ничего. Был вакуум. Все наркоманили. Слушать было нечего, смотреть не на кого. Это были неинтересные времена. Были мифические группы вроде «Жопа жануарии» и «Четыре пидараса (ЧП)». Многие из них сейчас мертвы. Все, что их интересовало — колоться, бухать и мотыляться по ментовкам. Музыка их не интересовала — отыграли, может быть, один концерт за всю историю.

В 1997 году появились Turbo Lax и отыграли первый концерт на фестивале «Автоград», всего за год отыграли 3-4 концерта. На концерты ходили в основном старые друзья и футбольные хулиганы. Клубов не было, и на концерты приходили все — в одном углу люди, которые слушают БГ и Deep Purple, в другом — скинхеды, тут же рэперы. Изначально по музыке Turbo Lax были похожи на нечто между The Exploited и Sick Of It All, хотя была задумка играть как Black Flag периода Damaged.

В 2000 году мы нашли группу «Ангус» — они плотно слушали Blink-182 и NOFX, ривайвл 1990-х. Тусовка в нулевые — это «Дузерс» (Самара) и «Ангус». В Самаре мы играли чаще, чем в Тольятти, было больше народу и активней поддержка. На тот момент установилось сильное противостояние с бонхедами. Нам приходилось устраивать закрытые концерты и выставлять фейсконтроль. С «Ангусом» у нас получился плодотворный тандем и взаимовыручка.

Первая иногородняя хардкор-группа посетила Тольятти в 2000 году. Это были Unsubs из Кирова. С ними я познакомился в Москве и пригласил их на крупный фестиваль в ДКСК. Собрался полный зал, но охрана не разрешала зрителям встать со стульев — против несогласных применялись электрошокеры. Концерт закончился скандалом, и в конце всех просто вывели под конвоем.

Более-менее началось что-то вырисовываться с 2004 года, когда появился клуб «Генератор», и стали приезжать группы. Появились интернет и волна молодых людей со свежим взглядом на панк-хардкор».