В канун нового «брачного договора» АВТОВАЗа как-то реже вспоминается, «кем он был в прошлой жизни». Итальянские мотивы звучат все тише и с оглядкой. Но слово-то из песни не выкинешь. Близится очередная годовщина подписания Генерального соглашения с «ФИАТом» – 15 августа 1966 года. Правда, датой рождения завода у нас принято считать 20 июля – день, когда вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о строительстве завода по производству легковых автомобилей в Тольятти, в котором итальянский концерн еще даже не упоминался. Но и столь судьбоносное постановление, как это нередко случалось в нашей стране, могло еще долгие годы оставаться на бумаге: сделка с итальянцами (как, впрочем, и с другими претендентами на партнерство) рисковала не состояться по ряду причин...

Первым источником стал уже упомянутый мной в предыдущем очерке  "С Тольятти на "ты" бывший советский разведчик, работавший в Италии «под крышей» «Известий», Леонид Колосов. Сенсационные, в общем-то, статьи Колосова, одна из которых называлась «"Фиат" лучше "Рено"», сперва публиковались в ряде российских изданий, затем вышли главами в книге «Разведчик в вечном городе» (1995).

Статья о «ФИАТе» попала мне в руки в 1994 году: с согласия Леонида Сергеевича, я опубликовал ее – как была, без купюр, в «Площади Свободы». Там-то и был сюжет о том, как Колосов, на правах журналиста успевший перезнакомиться практически со всем итальянским истеблишментом, сопровождал нашу маститую писательницу, мэтра советской литературы Мариэтту Шагинян во время ее путешествия в Турин. (Впечатления от этой поездки вылились в серию очерков «Три дня на ФИАТе», опубликованных в 1967-м все в тех же «Известиях» – и, как говорят, вдохновивших множество энтузиастов отправиться на великое строительство в Тольятти). Именно он, если верить воспоминаниям, устроил встречу «знаменитой бабки» с легендарным Витторио Валеттой, поведавшим ей «страшный секрет»: в 1945 году Луиджи Лонго (впоследствии сменивший Пальмиро Тольятти на посту генерального секретаря ИКП) спас будущего президента концерна FIAT от партизанского расстрела, «и с тех пор они дружат между собой», а «когда коммунистам бывает туго, Валетта помогает им деньгами»...

Бесспорно, президент и один из акционеров ФИАТа (не самый крупный, между прочим: наиболее весомым, 30-процентным пакетом владела семья Аньелли) Валетта был фигурой очень влиятельной. А значит, если следовать логике Колосова, небескорыстная дружба с Лонго, особые и тщательно скрываемые отношения с коммунистами вполне могли повлиять на некоторые шаги, которые предпринимала возглавляемая им корпорация. В том числе – масштабные, стратегические. Контракт с СССР, например, – что могло быть масштабнее?

Между прочим, о самом Лонго – итальянском генсеке, который, в отличие от Пальмиро Тольятти, хотя бы побывал в нашем городе, – Колосов отзывался, мягко говоря, без особого восторга. Встречи с ним в Риме навели разведчика на размышления, обнародовать которые он решился лишь спустя десятилетия. «Вилла ныне покойного председателя ИКП Луиджи Лонго примерно такого же архитектурного стиля, который характерен для обиталищ некоторых нынешних наших демократов из президентского или бывшего президентского окружения, а также ряда отставных или действующих генералов и маршалов. Построил эту виллу якобы на свои средства некий скромный доктор-коммунист... Но если порыться в архивных документах хозуправления международного управления ЦК КПСС, то наверняка найдется бумажка, подтверждающая, что денежки... пришли опять-таки из хозуправления ЦК КПСС, то бишь из нашего кармана...»

К «коммунистическому старцу» Колосов явился за интервью. Тогда же, в 1972 году, интервью это вышло в «Неделе». Там было обо всем – о давней встрече итальянского борца с вождем «мирового коммунизма» Лениным, о горечи поражения интернационалистов в Испании, о борьбе с фашизмом в Италии. А вот ответы на вопросы, которые по-настоящему мучил собкора «Известий» Колосова (действительно блестящего журналиста, впоследствии обладателя престижной премии «Золотой меркурий»), остались без ответа. А иначе и быть не могло: ну разве мог подпольщик с полувековым стажем так запросто взять и подтвердить, что именно он приказал в апреле 1945-го расстрелять и подвесить за ноги рядом с Бенито Муссолини его любовницу Кларетту Петаччи?..

Впрочем, и документы о том, действительно ли ЦК КПСС (или, может быть, тот же Валетта?) финансировал виллу Луиджи Лонго и отдавал ли последний приказ казнить женщину, не обнародованы до сих пор. Но первое, учитывая известную щедрость советской партноменклатуры к зарубежным «отрядам мировой революции», вполне возможно. Второе – тоже не исключено. Вот только подобные приказы письменно никто не оформлял. А посему единственный упрек, который предъявили потрясенные итальянцы «заказчику» расправы с фашистами Лонго и исполнителю казни Вальтеру Аудизио, – упрек в бессудной зверской расправе, без всякого Нюрнберга...

Но даже если о чем не спросил Колосов и не ответил Лонго, правда – с точки зрения политиков и дипломатов, сущие пустяки в сравнении с версией о чудесном спасении Валетты и его неоплатном долге перед коммунистами.

Повторюсь: воспоминаниям Колосова многие, особенно вазовцы, не очень-то склонны доверять. Но поскольку сам я в тех событиях, разумеется, не участвовал (да и мало кто из ветеранов тольяттинского автозавода был посвящен), пусть все останется на его совести.

По второй версии, не кто-то из политиков, а сам советский разведчик Колосов был основным движителем «сделки века», которая воплотилась в строительство автомобильного гиганта на Волге и в миллионы «Жигулей». А случилось это так. Когда начались переговоры (далее цитирую), «главные роли в которых исполняли министр автомобилестроения СССР Тарасов и почетный президент концерна "ФИАТ" профессор Витторио Валетта... события приняли трагический характер, когда речь зашла о предоставлении нам кредита. На итальянском финансовом рынке процент по кредиту колебался между 7-8 процентами годовых. Именно 7 процентов потребовала итальянская сторона, заявив, что не может сделать ни одного шага назад. Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин со своей стороны установил для нашей делегации крайний предел в 5 процентов с небольшим резервом. Министр Тарасов заявил, что он вынужден будет собирать чемоданы и ехать в Москву. И вот тогда-то наступила моя очередь...»

По воспоминаниям Колосова, он подключил к этому делу сразу двух своих агентов (при этом называются имена и клички) – сенатора и члена парламента Италии, один из которых, бывший участник Сопротивления, был «бескорыстным другом Советского Союза», второй нуждался в вознаграждении. В качестве аргумента, который те должны были донести до правительственных кругов, в которые оба агента были вхожи, придумал легенду: "У Тарасова есть запасной вариант. Если итальянская сторона не пойдет на уступки, он начнет переговоры с французской фирмой "Рено"».

«Липовая версия», как уверяет разведчик, сработала. Переговоры продолжились, в результате сошлись на 5, 6 процентов годовых, что сэкономило СССР в общей сложности 38 миллионов долларов – именно эту цифру привел в статье «Что происходит в городе Тольятти?» итальянский еженедельник «Астролябио» (5 января 1969). В награду за все содеянное Колосов получил от Тарасова шикарную двустволку...

Живо написана шпионская история, читается на одном дыхании. Но конец печален – прямо слезы наворачиваются. Мол, за что боролись советский разведчик и его итальянские агенты? Скинулись бы ВАЗ и «ФИАТ», подбросили бы старику-пенсионеру, ветерану внешней разведки машину за заслуги перед обеими фирмами: «Ведь если бы не пришла в голову крамольная идея, может действительно место "ФИАТ" заняла бы французская компания "Рено"?».

А может, и заняла бы. Еще тогда, в 1966-м. Кто знает? Тем более что версия с «Рено» вовсе не липовая – а очень даже правдоподобная. И может быть, косвенное свидетельство тому – кабриолет «Рено-Флорида», подаренный Никите Хрущеву дружелюбным Шарлем де Голлем. А чего стоят строчки из хрущевских воспоминаний «Время. Люди. Власть» – из главы, посвященной визиту во Францию по приглашению того же де Голля (23 марта – 3 апреля 1960 года), где Никита Сергеевич делится впечатлениями о посещении завода Renault в городе Флене. Предприятие «нам понравилось, оно выпускало хорошие автомобили», пишет советский лидер, но «не так-то легко установить сотрудничество, имея разные социально-экономические системы».

При этом, однако, всё та же разность систем не помешала заключить контракт с итальянцами.

Впоследствии, правда, явно идеологической подоплеке придумали экономический «эквивалент». Официальную версию, на которой настаивали ветераны Волжского автозавода. Здесь процитирую свой очерк из книги «Созидатели: Строительный комплекс Ставрополя-Тольятти. 1950-2000» (Тольятти: «Этажи-М», 2003), – признаться, тщательно выверенный ветеранами, еще девять лет назад трепетно относившимися к фиатовской главе вазовской биографии. «Не только итальянский концерн «ФИАТ» рассчитывал на советский рынок, созревший к тому времени для массового легкового автомобиля. Среди тех, кто предлагал построить автозавод в СССР, были «Рено», «Дженерал моторс», «Форд», «Фольксваген». Однако большинство западных корпораций предлагали создать в СССР сборочные производства. Не последнюю роль в выборе партнера сыграло то, что «ФИАТ», в отличие от других западных концернов, был согласен передать завод в собственность советского правительства».

Известный итальянский предприниматель Пьеро Саворетти – один из отцов контракта с «ФИАТом» (так считали многие, в том числе первый генеральный директор ВАЗа Виктор Поляков), еще в мае 1962 года устроивший встречу Валетты с Хрущевым, а в октябре 1964-го, уже при Брежневе, закрытый «правительственный» показ трех разноцветных Fiat 124 в одном из двориков Кремля, – писал в своей книге «Тот день в Кремле» (изд. «Эдицьони интернацьонали», 2001):

«Не следует забывать, что до последнего момента мы имели ожесточенную конкуренцию – Франция и генерал де Голль поддерживали "Рено". Это держало нас в постоянном напряжении до того решающего дня 15 августа 1966 года, когда в Москве состоялась окончательная встреча Валетты с замминистра внешней торговли СССР Сушковым и долгожданное подписание контракта. Но уже в мае того года в Турине был подписан предварительный Протокол между... Тарасовым и Валеттой... Это был очень важный шаг на пути завершения наших усилий. Но верно и то, что только 15 августа триумф был санкционирован. Теперь уже ВАЗ (такое имя получил завод) стал реальностью наших тревожных ожиданий, твердой воли двух народов, закрепленной в договоре о плодотворном сотрудничестве. Тысяча итальянских рабочих участвовали в сооружении завода, четыре тысячи специалистов побывали в цехах "ФИАТа", точная копия которого строилась на берегах Волги. Поставку оборудования обеспечивали 188 итальянских фирм, а также немецкие, французские, английские и даже американские... Сегодня, спустя много лет, я еще ощущаю отклики той заразительной эйфории, того энтузиазма».

Главу, в которой все это изложено, Саворетти назвал «Авантюра продолжается». И в самом деле – «вся эта операция, состоявшая из очень длинной серии подготовительных мероприятий и стратегических ходов, трудных встреч и переговоров» с советской бюрократией многим тогда казалась «авантюрой»…

Согласитесь: даже после всего, что сказано, вопросов остается немало. Уточнить бы, взглянуть на документы… Но нет уже в живых Леонида Колосова. Месяц назад, на 92-м году жизни, ушел и Пьеро Саворетти. Которому, как выяснилось, Валетта и «ФИАТ» тоже были весьма обязаны. Не меньше, чем Лонго.

Из интервью ветерана АВТОВАЗа Владимира Исакова («Семь верст», 22.04.2011), благодаря которому мы в свое время смогли прочитать переведенные отрывки из книги Савроретти:

«В 1945 году состоялась знаменательная и памятная для Пьеро встреча. Двадцатичетырехлетний Саворетти исполнял обязанности руководителя пьемонтского отделения Комитета национального освобождения, когда в отделение обратился один из ведущих менеджеров «ФИАТа» Витторио Валлетта за поддержкой требований акционеров о возвращении им национализированного во время войны предприятия. Вскоре «ФИАТ» снова стал акционерным обществом, а Валлетта – его президентом»…

А вот теперь попробуем свести все воедино.

Похоже, решение заключить контракт именно с итальянским концерном, а не с французским Renault, было вовсе не экономическим, а исключительно политическим. С прокоммунистически настроенными итальянцами договориться оказалось проще. А поскольку на финансировании тех, кто служит проводником «мировую революции» (или хотя бы просто лоялен к советскому режиму) не экономили, сделка эта на самом деле недешево обошлось государственной казне. Достаточно сказать, что сметная стоимость Волжского автозавода по официальным данным составила без малого 1,85 млрд рублей – в ценах того времени, когда рубль был значительно дороже доллара). Дорогостоящие же технологии даже в то время никто не дарил «за здорово живешь» – а значит, мы очень долго еще не могли слезть с «фиатовской иглы». А сэкономленные на ставке по кредиту 38 миллионов долларов – сущая капля в море этих безумных трат.

И еще один немаловажный момент. После подписания контракта многие специалисты жалели, что Брежневым и его правительством была проигнорирована «Рено», которая предлагала передать для постановки на производство Renault 16 – более перспективную базовую модель по сравнению с Fiat 124…

Но все это сегодня уже не имеет значения. Это прошлое, с которым ВАЗу суждено расстаться. Может быть, даже смеясь – стоит ли плакать?