В юбилейный год, к 275-летию Ставрополя-Тольятти, в городе не появилось ни одного нового памятника. Хотя, казалось бы, дата обязывает. До памятников, до изысков ли?

Правда, похоже, и не нужны они нам вовсе, ни конные, ни пешие – «не в коня корм». Памятники, появившиеся в Тольятти к 250-летию, не прожили и четверти века, и даже половины этого срока (юбилейным был год 1987-й; статья, которую я сегодня публикую, вышла в «Презенте» 16 февраля 1998-го). Может, потому, что не для людей делались, для галочки? Как, впрочем, и все в нашей великой стране в эпоху великой халтуры, сменившую, как говорил один из героев А. Афиногенова, эпоху великого страха…

С тем, что принято называть вандализмом, я столкнулся еще в глубоком детстве. Лицом к лицу. Случилось это жуткое столкновение в маленьком курортном поселке (к слову, излюбленном месте отдыха будущего генсека Черненко) в самый разгар сезона. Только представьте: цветут акации, народ далек от судьбоносных решений съездов и пленумов, облучается на солнышке и пьет водичку – и вдруг такое... В одно прекрасное утро курортный памятник вождю мирового пролетариата находят обезглавленным. Как раз в год столетия со дня рождения человека, который облек в плоть неприкаянный марксов призрак коммунизма.

Что скрывать: я любил этого покрашенного серебрянкой Ильича с добрыми лучистыми глазами. Он сидел в тихом скверике на скамейке, положив руку на спинку, и по очереди обнимал всех, кто норовил присоседиться. В жару это было сущее удовольствие: сидеть бок о бок с первым другом всех детей. Цыплячьей шеей чувствовать леденящее прикосновение его рукава и украдкой изучать знакомые по репродукциям черты (ну вылитый «Ленин в Горках»!). Наконец, просто наслаждаться близостью с тем, кто, по преданию, дал советским детям все: и жизнь, и солнце, и акации, и целебную грязь. 

Вот почему я побоялся увидеть соседа по скамье без головы. Да и не пускали...

Словом, мое знакомство со скульптурой началось с тяжелой утраты. И продолжилось в том же духе. Переиначивая братьев Стругацких, трудно быть памятником. Вот с тех-то пор я и бросил бездумно влюбляться в них. Зато с пущей аккуратностью стал платить копеечные взносы на их охрану (памятуя о той злосчастной голове). Утешая себя надеждой, что деньги не пошли прахом: может, на мои скромные пожертвования кому-то из сотен и тысяч расставленных по стране Лениных, Дзержинских и Свердловых сваяли новую голову.

Мне и сегодня до сердечных колик жаль этих калек, пострадавших от рукоприкладства: безруких, безносых, одноглазых, не говоря уже о безголовых. Даже целых, «все при себе», но до неузнаваемости облупленных, пообносившихся, засиженных некультурными птицами, исписанных нелитературными проклятьями и клятвами на сугубо мирские темы. Всех покалеченных жалко, а когда говорит одна жалость – какая уж тут любовь?

Сердце кровью обливается при взгляде на изувеченных истуканов, грубо сляпанных «по партийной линии». Но особенно – на изваяния, не оскверненные политикой, а в самом деле призванные сеять разумное и вечное. Олицетворять свободу, достоинство или просто красоту. Скажем, знаменитую копенгагенскую Русалочку, которой регулярно отрывают голову, мне жаль стократ больше, чем Ильича моего октябрятского детства. Уж она-то точно сама невинность, не ухитрившаяся забеременеть даже революцией.

При этом меня ничуть не утешает, что с памятниками не церемонятся не только у нас. Да, призрак вандализма бродит и по Европе, объявляясь то тут, то там. Но, в отличие от нас, годами не замечающих нехватку конечностей у статуй, – оторванная русалочья голова в миг становится достоянием всего мира. Потому что там вандализм – сенсация, патология, у нас – наоборот. Ничего не поделаешь: мы привыкли к тому, что в нашей стране головы летят почем зря. Так почему памятники должны быть исключением?

Чтобы понять, почему люди неравнодушны к памятникам, не обязательно читать Фрейда, Фромма и Камю. Можно взять русских философов и социологов, «упраздненных» в 20-е годы первыми друзьями детей и статуй. Уж Бердяев-то с Флоренским лучше иноземных психоаналитиков знали, на что способны кремлевские мечтатели, взявшиеся драить палубу «корабля истории».

А то и вовсе не стоит лезть в философские дебри. Есть тексты попроще. Например, «Записки коменданта Кремля» П. Малькова, незатейливо, живо описывающие похождения первых советских вандалов.

Москва, Кремль. 1 мая 1918 года. С утра пораньше наркомы собираются на демонстрацию. Ильич в приподнятом настроении, сыпет шутками и прибаутками. Внезапно шутливо грозит пальцем коменданту:

«- Хорошо, батенька, все хорошо, а вот это безобразие так и не убрали. Это уж нехорошо, – и указал на памятник, воздвигнутый на месте убийства великого князя Сергея Александровича (бронзовый крест с изображением Богородицы, припадающей к ногам распятого Христа, и надписью: "Прости им, Господи, не ведают ибо, что творят". Работа Васнецова*. Того самого... – С.М.).

Я сокрушенно вздохнул.

- Правильно, – говорю, – Владимир Ильич, не убрал. Не успел, рабочих рук не хватило.

- Ишь ты, нашел причину! Так, говорите, рабочих рук не хватает? Ну, для этого дела рабочие руки найдутся хоть сейчас. Как, товарищи? – обратился Владимир Ильич к окружающим.

Со всех сторон его поддержали дружные голоса.

- Видите? А вы говорите, рабочих рук нет. Ну-ка, пока есть время до демонстрации, тащите веревки.

Я мигом сбегал в комендатуру и принес веревки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник... Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК и Совнаркома и сотрудники немногочисленного правительственного аппарата впряглись в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник.

- Долой его с глаз, на свалку! – продолжал распоряжаться Владимир Ильич.

Десятки рук подхватили веревки, и памятник загремел по булыжнику к Тайницкому саду..."

Славно пошутила ленинская гвардия. А семьдесят три года спустя пришло время отшучиваться. И снова нашлись рабочие руки: ломать – не строить. Так же гулко гремел по мостовой Лубянки памятник Дзержинскому. Одну за другой демонтировали и бесчисленные копии самого распорядителя первомайских авралов.

Знаю, многие их за это осуждают. Но на Страшном суде им будет на что сослаться: на завет шутливого Ильича.

Кто читал «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями», наверняка помнит главу о Бронзовом и Деревянном. Пока гуси отсыпались на крыше ратуши, в поисках развлечений скверный мальчишка шатался по улицам. И словесно обидел бронзовое изваяние, которое оказалось памятником какому-то королю. А потом долго скрывался, пока ни нашел убежище в шляпе другой статуи, деревянной. За что бывший королевский солдат был обращен в труху тяжелой бронзовой рукой.

Меня в этой сказке поразило даже не то, что сами памятники так легко и непринужденно убивают друг друга (чего же тогда требовать от людей?). Больше запомнились бронзовые слезы, полившиеся из глаз бывшего флотоводца при воспоминании о былых морских сражениях. Бронзовый натурально плакал. Вывод: памятники тоже плачут.

Представляю, сколько слез пролили на своем коротком веку наши тольяттинские шедевры скульптуры. Как натерпелись они от дерзких бродяг, в которых время от времени «просыпается двоюродный дедушка». Как хочется, да не можется им проучить обидчиков. С какой мольбой смотрят они на взрослых, спешащих по своим делам. Как откровенно ловят проникновенными взглядами автомобили городских депутатов и чиновников, пытаясь привлечь внимание к своим скромным особам.

Скажем, вон тот железный дяденька у кинотеатра «Октябрь»**, который, судя по всему, когда-то был одним из местных чекистов («За власть Советов», памятник Ставропольским чекистам, 1987 г., автор А. Кузнецов). Кто знает, куда делась одна из его «чистых рук», оставив в качестве укора осквернителям большую зияющую дыру? Кто теперь предложит и, главное, приладит равноценную замену?

Или вон те музы из одноименной художественно-декоративной композиции, что напротив дворца искусств «Юбилейный»*** (1982 г., 1987 г., архитектор В. Кузякин, художники А. Церетели, И. Иоселиани). Может быть, одна из них гордится тем, что теперь смутно напоминает знаменитую своей безрукостью Венеру Милосскую. Но ведь должна быть у нее и собственная гордость, чтоб смотреть свысока. Так или не так это задумывалось? Муза она или не муза?

Вообще, в городе почти невозможно найти статую или панно, которые бы так или иначе не пострадали от стихии, от рук незадачливых варваров и прочих вандалов. Разве что пролетарий около «Волгоцеммаша», вздымающий к небу модель покорения космоса и призванный олицетворять единство труда рабочих и ученых (памятник-аллегория «Рабочая гордость», 1965 г., автор неизвестен****). Ему удалось сохраниться лучше других, несмотря на солидный для наших городских достопримечательностей возраст. Он и сегодня может служить примером. Рабочий, в чем секрет твоего долголетия?

Принято считать, что тотальная инвалидизация памятников – дело рук молодежи, которая «нынче пошла». Именно она, эта пресловутая молодежь, лишившись идеологических ориентиров, занялась избиением памятников и иными непотребными делами. Не старикам же отрывать руки скульптурным чекистам и пытать муз, верно? Да и зачем, если они даже в хозяйстве не пригодятся: как купеческие надгробья, растащенные когда-то по всей России...

Молодежь – она, конечно, еще та. Но мне почему-то представляется, что в нашем молодежном городе другой не было. А с беспамятством у нас всегда все было в порядке. Наверное, старожилы вспомнят, на какой зыбкой «почве» создавался мемориал в Портпоселке... 

Вот почему из всех скульптурных инвалидов мне особенно горько за того парня, который страдает перед «Колесом». И его однорукую подругу. Он знал, на что был обречен – юноша, еще только обдумывающий житье и вряд ли мечтающий делать жизнь с товарища Дзержинского.

... Прости им, Господи.

(С. Мельник. Из жизни памятников. // Презент Центр. – 2000. – 6 мая):

В жизни городских памятников произошли заметные сдвиги. Если кто не заметил, обратите внимание: перед театром «Коле­со» исчезла скульптурная композиция «Молодежь» с безруким юношей, а одна из боевитых фигур троицы у кинотеатра «Октябрь» обрела утерянную некогда правую руку.

Эти сдвиги случились в апреле. В принципе, могли и раньше (отреставрировать обезображенные вандалами памятники планировалось еще до нового года), но, как обычно, денег на это в городской казне не нашлось.

Юношу с девушкой у «Колеса» демонтировали, поскольку было при­знано, что памятник «физически утрачен» и восстановлению не подлежит. Так ре­шила городская экспертная комиссия по историко-культурному наследию. По сло­вам руководителя муниципальной служ­бы охраны памятников Елены Налётовой, «Молодежь» отвезли на склад ДЖКХ. Её решили сохранить фрагментарно: более-менее сохранную голову юноши возьмёт музей историко-культурного наследия, остальной металл пойдет на реставра­цию других городских памятников – не пропадать же добру. Что будет воздвиг­нуто взамен, пока не решено.

Судьба «ставропольских чекистов» у «Октября» не столь однозначна. По убеж­дению автора памятника Алексея Кузне­цова, реставрировать его надо было по всем правилам. То есть снять чекистов с постамента, отвезти в мастерскую, сле­пить недостающую руку с маузером в гипсе и глине, сделать отливку в метал­ле – и приварить. Кроме того, предлага­лось увеличить высоту постамента – что­бы членовредителям было не так просто добраться до вооруженной руки. Не умерла еще идея вовсе передислоциро­вать чекистов в другое место – поближе к органам охраны порядка, которым сам Бог велел охранять это произведение от вандалов. Идут споры, куда лучше – к городскому УВД или райотделу в Комсомольске*****.

А пока суд да дело, у памятника появилась рука. Как нам стало из­вестно, ее изготовил профессор кафедры рисунка и живописи ПТИСа Юрий Постоногов. По словам Юрия Ивановича, в начале апреля к нему обратился зам. главы администрации Комсомольского района Алек­сандр Майоров и предложил отреставрировать фигуру у «Октября» до

майских праздников. Поскольку сроки поджимали (по всем канонам на эту работу требуется не менее двух месяцев), другие скульпторы отказались от столь ответственного предложения. В том числе сам Кузнецов, занятый подготовкой к выставке в рамках фестиваля «Большая Волга», который проходит в эти дни в Волгограде.

Единственным, кто согласился, был Постоногов. Чтобы ускорить процесс, ему пришлось применить нестандартную технологию – изготовить недостающую деталь чекиста по методу кроеного металла. Другой проблемой стала явная нехватка «иконографического материала» – многое пришлось домысливать.

К концу апреля рука была изготовлена и присоединена к фигуре жэковским сварщиком Валерием Заидовым. Теперь ее не так-то просто оторвать: маузер приварен к штанам. Единственное, что тревожит сегодня специалистов, – а со­ответствует ли результат первоисточнику? Сдается им, что изначально рука с маузером была поднята вверх...

Елена Налётова призналась, что она в шоке от результата реставрации. На ее взгляд, спасти городские монументы от подобных авралов и самоуправств со стороны районных властей могла бы единая, четкая политика города в деле охраны и реставрации памятников, при которой все подобные инициативы дол­жны быть согласованы с муниципальным органом охраны памятников. Поло­жение об этом ее служба уже подготовила. Кроме того, уже в нынешнем году будет разработана перспективная программа ремонтно-реставрационных работ. И то верно – хватит, наверное, великих починов.

А будь моя воля, я бы вообще предложил скинуться и соорудить специаль­ный памятник, посвященный исключительно вандалам. И пусть себе изгаля­ются над ним.

_____________

* Васнецов Виктор Михайлович (1848-1926) – выдающийся русский живописец, родоначальник династии. Внук В.М Васнецова Андрей Владимирович Васнецов –

художник-монументалист, живописец, лауреат Государственной премии СССР (1979) и премии Президента РФ (1998), член-корреспондент АХ (1988), народный художник СССР (1991) – автор мозаичного панно на кинотеатре «Сатурн» и скульптурной композиции «Из истории транспорта» на ул. Революционной (1977, совместно с Евгением Йохелесом) в Тольятти.

** Ныне Молодежный драматический театр.

*** Ныне Тольяттинская филармония.

**** Ранее необоснованно приписывалось скульптору Юрию Боско.

Боско Юрий Иванович – заслуженный художник России. Профессор Московского архитектурного института. В 1973-1979 годы работал в Тольятти. Автор барельефа «Прометей» на фасаде и росписи торжественного задника сцены ДК «Тольятти», монументальных росписей в интерьере механосборочного производства ВАЗа и др.

***** В итоге выбрали последний вариант, и в конце октября 2000 года наскоро отреставрированную скульптурную группу перевезли к зданию РОВД Комсомольского района, где она стоит по сей день.