«Не укради», сказано. Чёрным по белому писано. До иных не доходит.

Скажу честно: некоторые материалы этой рубрики, написанные в разные годы, я реанимирую лишь для того, чтобы вновь пометить их копирайтом. Так, на всякий случай. Потому что воруют регулярно, и знак авторского права для тех, кто грешит этим, не помеха. Плагиат, знаете! Некоторые, похоже, только этим и живут, делая честные глаза и под шумок обрастая учёными степенями и званиями. А суть одна: мелкие жулики.

Таких случаев в моей немаленькой журналистской практике десятки. И вот свежий пример. Вариант текста, который я сегодня предлагаю, был опубликован несколько лет назад в сетевом журнале RELGA. А пару лет спустя приличные куски из него каким-то странным образом перекочевали в научную (видимо, так считается) статью одной дамы, с которой я лично не знаком. Так, видимо, сегодня делается наука, и, боюсь, не только она.

Одно дело – переиздавать СОБСТВЕННЫЕ книги и публикации, дополняя, перерабатывая их, добавляя новые факты, размышления и оценки, оттачивая текст стилистически. Что я, собственно, и делаю обычно, тратя на это немало времени. И совсем другое дело – банально тырить плоды чужого труда, чужие мысли. Не удосужившись сослаться на автора. Или – это уж совсем каторжный труд для любителей лёгкой наживы! – хотя бы для приличия заглянуть в первоисточники. (Я писал уже как-то: именно по этой причине самарские «историки», в том числе и вышеуказанная дама, упорно «хоронят» Александра Наумова в США, в то время как он, по свидетельству вдовы, скончался он в Ницце).

Жаль, что таким «земным» предисловием пришлось снабдить рассказ о людях, которые смотрят на нас с небес.

Не тот случай, понятно (не приведи Господь больше подобных поводов!), – а так хотелось возвестить о зарождении новой городской традиции, сродни тем многим, что были заложены Жилкиным. Но жизнь научила не спешить с выводами. От премьеры до традиции как от земли до неба. И прозвучавшие в тот вечер со сцены пожелание сделать такой концерт ежегодным и призыв к сидящим в зале «сильным мира сего» поддержать музыкантов оркестра («стыдно сказать, сколько они получают»), другие проекты, связанные с увековечением его светлой памяти, – вовсе не руководство к действию. Во всяком случае, для тех «сильных», кто не способен оценить масштаб его личности и горечь утраты.

А ведь только благодаря ему, Жилкину, говорят, появился на свет тот же симфонический оркестр Тольяттинского института искусств (как, впрочем, и сам институт). Мог и не появиться, если бы не росчерк его пера, сделанный вопреки чиновничьему недоумению: дескать, зачем одному городу целых два оркестра. А другие проекты, «долго зревшие и не вызревавшие на нашей не слишком плодородной для культурных посевов почве» и давшие плоды, во многом – если не исключительно – благодаря ему: фонды «Будущее через образование», «Духовное наследие» с его уникальными издательскими проектами, конкурс «Благотворитель года»…

Не секрет: только силе притяжения его личности мы обязаны тем, что с Тольятти «породнились», в свою очередь породнив нас с мировой культурой, и маэстро Владимир Спиваков и Александр Рукавишников, и многие другие. Только он мог поставить перед собой задачу, на которую не хватит жизни: «создание культурного слоя» в городе, который и о корнях-то своих не очень помнил.

И ему удавалось. Не пускать пыль в глаза, как те, кто «рулил» и продолжает рулить городом уже после него (достаточно вспомнить акцию «Тольятти – культурная столица Поволжья», когда за считанные дни на ветер были выброшены миллионы), – просто делать. Создавать истинные культурные ценности. Не для пропаганды или галочки – для понимания…

НЕТ личностей – нет и истории, нет культуры, нет будущего…

 Вот о чем думаю, перечитывая мемуары Александра Наумова, которому более века назад благодарные ставропольчане за столь же значительные дела, невзирая на политические и иные «мотивы» (а их немало «витало» и в то смутное время), единогласно присвоили звание почетного гражданина нашего города. А вскоре, в 1915 году, по случаю его назначения на пост министра земледелия Российской империи, благословили святыней – скромным, но дорогим его сердцу складнем с изображением особо почитаемой им Божьей Матери Нечаянной Радости при боковых иконках с ликами св. Александра Невского и Анны Пророчицы. Чтоб до смертного часа напоминала «о тех чувствах неизменной любви и уважения, которую они все питали к их бывшему уездному и губернскому предводителю. Я им это обещал и слово свое сдержал до сего времени, несмотря на все встреченные на моем житейском пути превратности судьбы со всеми пережитыми революционными и эвакуационными лихолетиями. Ежедневно я вижу перед собой это ценнейшее для меня благословение родных и близких мне лиц, молюсь перед ним, и мысленно переношусь на свою далёкую родину, ко всему дорогому прошлому, ныне стихийно замятому и загрязненному большевистским кроваво-красным произволом», – писал Александр Николаевич (Наумов А.Н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917 / Изд. А.К. Наумовой и О.А. Кусевицкой: В 2 кн. – Нью-Йорк, 1954-1955.– Т.1. – С. 133-134).

А мне не забыть самого первого ощущения от соприкосновения с единственным экземпляром двухтомника А.Н. Наумова – этого, пока еще не оцененного по достоинству, историко-культурного памятника, чудом (и опять же, несомненно, благодаря авторитету С. Ф. Жилкина) оказавшегося в Тольятти – переданного в дар городу Н.В. Жестковым, сыном известного деятеля русского зарубежья В.И. Жесткова*. 

Впервые открыв книгу, я был потрясен: издателям – вдове** и дочери автора – удалось сделать то, чего, по воспоминаниям современников, не могли добиться даже друзья и родные Нобелевского лауреата Ивана Бунина: во второй половине ХХ века (!), в Америке (!), в разгар «холодной войны» выпустить воспоминания любимого человека в родной ему старой русской орфографии – именно так, как они были написаны!

Мне еще предстоит узнать, как им это удалось. Но уже сегодня ясно: авторитет этой семьи в мире отечественной и мировой культуры был настолько высок, что шрифты, которые давно «ушли в историю», не могли не отыскаться даже в Нью-Йорке.

Нет сомнения: дочери А.Н. Наумова – Ольге Александровне***, которой выпало счастье и труд вдали от родины разделить последние годы жизни знаменитого музыканта и дирижёра Бостонского симфонического оркестра Сержа Кусевицкого, там, на Западе, были открыты все двери.

Как для самого великого Кусевицкого, сделавшего для понимания миром «особенной стати» России не меньше, чем Дягилев с его знаменитыми «русскими сезонами». Именно для понимания – цели куда более гуманной, нежели так любимая нашими доморощенными политиками пропаганда.

Как для ее тёти и предшественницы «на посту» музы маэстро – Натальи Константиновны Ушковой****…

Вот и воспоминания А.Н. Наумова служат той же цели.

НАУМОВ познакомился с Ушковыми в Новом Буяне, где в 1890-е годы служил земским начальником – они же после скоропостижной смерти матери приехали из Москвы на лето в свое имение. По воспоминаниям Александра Николаевича, «глухое Заволжье» с их приездом было не узнать. «Вместе с этой семьей понаехало множество гостей, воспитателей, учительниц, гувернанток и прочих домочадцев – одним словом, в Ново-Буяновской усадьбе жизнь закипела вовсю. Всё это веселилось, устраивало ежедневные верховые кавалькады, оживлённые пикники, катанья на лодке, рыбные ловли, ружейные охоты и пр. Слышались, наряду с родной речью, иностранные языки – французский, немецкий и английский…

Барышням Ушковым в год моего знакомства было: старшей Анне – 14 лет, а младшей Наталии – 12. Обе белокурые, среднего роста, сопровождаемые то одной, то другой гувернанткой, они казались мне сначала замкнутыми и мало общительными девочками. Большей живостью как будто отличалась вторая – Наташа, скорее походившая овалом и чертами лица на своего отца… Обе сестры получили серьезное домашнее образование, не говоря уже об их воспитательной обстановке, на что их отец не жалел никаких средств. Преподавание Закона Божьего, истории, литературы, трех иностранных языков, математики, музыки и пр. велось систематически опытными педагогами и заполняло всё зимнее пребывание Ушковых в Москве…

Судьба, столкнувшая меня с ушковской семьей, позволяла следить за постепенным, год за годом, развитием ушковской молодежи и превращением, в частности, обеих девочек в взрослых барышень. Главное их обаяние для меня, искушённого в прошлом моим столичным знакомством, заключалось в их, если можно так выразиться, девственной простоте, чистоте, искренности и скромности». (Наумов А.Н. Из уцелевших воспоминаний.– Т.1. – С. 162-171).

Получившая, как и будущая супруга Наумова Анна Константиновна, прекрасное домашнее образование, «Наталия, оставшаяся после нашей свадьбы одинокой, отдалась еще усерднее изучению особенно интересовавших её научных отраслей. При ней безотлучно находилась, в качестве наставницы, дочь известного московского педагога и директора основанной им гимназии – Екатерина Францевна Крейман, старая дева, высокая, худая, некрасивая, но умная и слегка экзальтированная особа. С нею Наташа ездила путешествовать за границу и прожила целую зиму в Париже, слушая вновь открытые там высшие курсы (Русскую высшую школу общественных наук, которая действовала в Париже в 1901–1905 гг. – С.М.), на которых, среди других, читал лекции перед увлечённой молодежью известный профессор Максим Максимович Ковалевский, властитель дум молодёжи того времени, один из основателей русской социологической школы, будущий академик, впоследствии коллега Наумова по Государственному Совету. «Несомненно, этот период парижского пребывания наложил некоторый отпечаток на общий уклад мыслей и взглядов Наталии Константиновны».

УКЛАД взглядов – жить вопреки условностям, как велит сердце, – может быть, именно это имел в виду Александр Николаевич…

«К этому же времени надо отнести её увлечение серьезной музыкой, сопровождавшееся частыми посещениями наиболее интересных концертов. На одном их них произошло у неё знакомство с Сергеем Александровичем Кусевицким, за которого она впоследствии вышла замуж, и который своей талантливой игрой и исключительными музыкальными способностями быстро завоевал себе заслуженную славу выдающегося солиста и затем известного дирижера». (Здесь и далее по: А. Наумов, т. 1, с. 172)

По поводу брака наследницы огромного состояния с бедным, но безумно талантливым «евреем-музыкантом» было немало разговоров «в свете». (Наверное, не меньше их было и после смерти Натальи Константиновны, когда её место рядом с маэстро заняла племянница, которая была младше Кусевицкого на 25 лет. Это случилось уже после того, как была написана первая часть «Из уцелевших воспоминаний…»). Но из песни слова не выкинешь. «Среднего роста, полная светлая блондинка с небольшими вдумчивыми голубыми глазами и тонким с заметной горбинкой носом, Наталия Константиновна, благодаря своему природному уму и унаследованной деловой сметливости, оказывала своему мужу помощь не только в домашнем его обиходе; она также содействовала Сергею Александровичу в достижении им музыкальной карьеры, помогая вести все деловые переговоры, переписку, устраивая приемы и налаживая всю коммерческую сторону различных антреприз, – писал Наумов. – Поддерживая своей тактичной обходительностью сложные сношения своего мужа со всем многочисленным представительством музыкального мира, Наталия Константиновна была радушной хозяйкой у себя дома и нарядно-привлекательной гостьей с типом средневековой маркизы на званых вечерах или многолюдных парадных концертах. Я уже не говорю о той большой, чисто-денежной первоначальной поддержке, которую она оказывала своему талантливому супругу для достижения им намеченной профессиональной карьеры. Ныне имя Сергея Кусевицкого достигло апогея своей славы и мировой известности, но думаю и он сам, вероятно, отдает должное своей незаурядной супруге, по праву разделяющей его заслуженный успех»...

СОГЛАСИТЕСЬ, ничего удивительного, что примерно в те же годы в Америке встретились и крепко подружились две великие пары – Кусевицкие и семья «сплавленного» из большевистской России на «корабле мудрецов» отца-основателя Гарвардской школы социологии Питирима Сорокина. 

«Еще в бытность бедным студентом Санкт-Петербургского университета я часто ходил на волшебные концерты оркестра Кусевицкого, – вспоминал П.А. Сорокин. – Наталья Кусевицкая по-своему тоже была выдающейся личностью. Талантливый скульптор и одна из самых богатых дам дореволюционной России, она финансировала оркестр мужа, один из самых лучших тогда… После моего переезда в Гарвард мы дружили семьями много лет до самой смерти наших выдающихся друзей… Вместе с Ольгой Кусевицкой, на которой Сергей женился после смерти Натальи, мы наблюдали, как расстается с телом бессмертная душа маэстро. С его смертью в нашей жизни возникла пустота… Примерно раз в год мы ездим на могилу наших дорогих друзей в Леноксе, неподалеку от созданного Сергеем Кусевицким Тэнглвудского музыкального центра (По: Сорокин П.А. Дальняя дорога: Автобиография. – М. : Московский рабочий, 1992).

Сын Питирима Александровича, профессор Гарварда Сергей Сорокин писал: «Именно благодаря Кусевицким наши родители познакомились со многими выдающимися музыкантами того времени, в том числе и русскими – Сергеем Рахманиновым, Сергеем Прокофьевым, Федором Шаляпиным, Яшей Хейфецем и Григорием Пятигорским» (Семейная жизнь с Питиримом Сорокиным / В сб.: Возвращение Питирима Сорокина // Под ред. Ю.В. Яковца. – М., 2000).

Не случайно портреты Сергея Александровича и Натальи Константиновны, во многом повлиявших на формирование взглядов, вкусов и музыкальных пристрастий Питирима Сорокина, стояли на камине в его доме рядом с портретами учителей (в том числе М. Ковалевского) и сыновей – крестников Кусевицких.

«Мы до сих пор с удовольствием поддерживаем дружеские отношения с Ольгой Кусевицкой, – писал Питирим Сорокин в середине в середине 1970-х. – Помимо прочего, маэстро вверил её попечению Фонд Кусевицкого (действующий по сей день Serge Koussevitzky Music Foundation, Inc. – С.М.) и ряд других фондов для финансовой поддержки талантливых молодых композиторов. Ольга выполняет эти обязанности добросовестно и мудро. Этой цели она посвятила всю свою нынешнюю жизнь…».

Для дочери Александра Наумова это вполне естественно.

____________________________________

* Вероятно, в библиотеку известного деятеля русского зарубежья В.И. Жесткова, переданную в дар городу Тольятти его сыном, издание попало не случайно. Владимир Иванович в эмиграции был в Ницце (подробнее см.: здесь) – где до своей смерти в 1950 году жил А.Н. Наумов (по воспоминаниям вдовы в предисловии к двухтомнику воспоминаний). 

** Анна Константиновна Наумова (ур. Ушкова) (3 марта 1878, Елабуга – 8 января 1962, Бостон) – старшая дочь крупного российского предпринимателя и мецената Константина Капитоновича Ушкова (1850–1918, Москва). Жена Александра Николаевича Наумова. Мать О.А. Кусевицкой. Сестра Н.К. Кусевицкой. Похоронена в семейном склепе Кусевицких в Леноксе (шт. Массачусетс, США).

*** Ольга Александровна Кусевицкая (ур. Наумова) (17 июля 1901, Самара – 13 января 1978, Нью-Йорк). Художник-карикатурист. Меценат. Третья жена С.А. Кусевицкого (с 1947 года). Дочь Александра Николаевича и Анны Константиновны Наумовых. Племянница Н.К. Кусевицкой.

**** Наталья Константиновна Кусевицкая (ур. Ушкова) (1 октября 1881, Москва – 11 января 1942, Бостон). Скульптор. Меценат. Вторая жена (с 1905 года) С.А. Кусевицкого. Младшая сестра А.К. Наумовой. Тётя О.А. Кусевицкой (Наумовой).