Вот и ещё один перевал, который снизу казался вершиной, – сотая публикация в «Забытом Тольятти»! Я тоже подвержен магии цифр, а посему материал, который решил поставить в свою рубрику сегодня, не рядовой. Наоборот, он слишком много значит в моей жизни, потому что слишком тяжело дался. (Кто профессионально занимается журналистикой, а особенно достигшие её вершин – способные писать публицистические тексты, и прежде всего очерки – поймут, почему так). Этот очерк вышел в тольяттинской газете «Презент» 28 сентября 1996 года – через полтора месяца после восхождения тольяттинских альпинистов на один из самых сложных гималайских пиков. Вернулись не все…

Сегодняшнюю публикацию я хочу посвятить памяти легендарных тольяттинских альпинистов – Игоря Бенкина и его отца Владимира Самуиловича Бенкина, которого многие горожане знали как прекрасного хирурга и которого теперь тоже нет среди нас.

Говорят, сорока дней достаточно, чтобы душа попала на небо. Тем более что тело его уже там. А людской молве – ей хватит и полутора недель после трагического известия. Много ли надо, чтобы свернуть неведомые горы, руками развести чужую беду – и вновь предаться повседневности.

Такова она, жизнь, и это нормально.

Наверное, это вполне объяснимо: не задумываться об альпинизме как об «инъекции мужества нации». Естественно относиться к альпинистам без священного трепета: не как к небожителям – скорее, наоборот, как к ненормальным, как к этаким «спустившимся с гор». Я ведь тоже один из миллионов и миллиардов умных, которые никогда не рвались в затерянные миры. И вообще раньше это была не моя тема. Но случай с восхождением на К-2 – особый. Представьте себе: это наши ребята вернулись со звезды, куда более крупной и недосягаемой, нежели высочайший в мире Эверест. Они были в точке, покорение которой – при соответствующем паблисити – может высоко вознести и наш город. Ведь они стали первыми русскими, штурмовавшими одну из самых неприступных крепостей поднебесья. 

Да, один из них остался там, на звезде. Но... «нет таких причин, чтоб не вступать в игру», – напомнил мне другой. Без какого-либо пафоса. Без намёка на попытку оправдаться. Без укора тем, кто мыслит иначе.

Казалось бы, что может быть желаннее и конечнее Эвереста, взятого ими четыре с лишним года назад? Уже одно громкое возвращение той экспедиции, всемерно раскрученный, хорошо поданный успех того восхождения, ордена и машины героям с благодарного спонсорского «плеча» – разве не повод, чтобы остановиться? Чтобы навек укорениться, обмякнуть, до конца жизни отогревая подмороженные ноги у домашнего очага? Даже тем, кто не взошёл тогда на самый пик, – разве мало им одного факта причастности к триумфу команды? Тем более что тогда вернулись все как один. К тому же К-2 ниже Эвереста на целых 237 метров. Так стоило ли затевать новую игру?

Вот непоколебимая логика наших рассуждений. Наших, но не их. Потому что дело вовсе не в лаврах и деньгах. И не в разнице метров над уровнем моря. И даже не в метрах на городском кладбище.

Ещё три года назад, едва оправившись от Эвереста, Андрей Волков признался: его мечта – «сделать» К-2. Причём не обычным путем, а с китайской стороны, по знаменитому северному ребру горы, которое считается самым логичным и красивым альпинистским маршрутом на восьмитысячнике. До сих пор это удавалось лишь единицам. Гора и с юга-то, из Пакистана, малодоступна: не случайно её «открыли» только в 1954 году, гораздо позднее многих других (а с севера впервые поднялись лишь в 1982-м). 

Год назад в списке восходителей на К-2 было всего 123 человека – на порядок меньше эверестовского. Каждый четвёртый – посмертно. Люди гибли в основном на спуске от истощения. Такова статистика. И тут уже не важно, кто назвал гору «убийцей». Важно, что случайные люди на неё не попадают, а каждому, кто созрел, приходится примерять на себя оба её лика: убийственный и чудовищно привлекательный. И здесь (больше, чем где бы то ни было) каждый решает сам.

Старший из братьев Волковых, Вячеслав, некогда руководитель эверестовцев, пожалуй, наиболее точно охарактеризовал норов К-2: «Четверо сидят в палатке перед штурмом – по статистике кто-то один должен погибнуть. Все знают, на что идут. А он... он, конечно, не умирать шёл».

С Бенкиным меня познакомили нынешней весной в офисе Департамента маркетинга, торговли и технического обслуживания автомобилей ВАЗа – главного спонсора экспедиции на К-2. Сидели, пили кофе. О главном, об Эвересте, заговорили уже в троллейбусе, по дороге домой. Помню, Игорь смутился, когда я спросил, почему тогда, в мае 1992-го, он не взошёл. А потом жестко, но тактично пытался объяснить, что значит работать на такой высоте. Что значит работать в команде и насколько незаменим каждый. Как важно просчитать и подготовить всё до мелочей, обеспечить надёжную страховку. Как тяжко, особенно на штурме, где жизни подобно каждое точное движение. Как ценна там, выше 8000 метров, каждая калория, а лишний грамм даже самого необходимого снаряжения тянет «на дно»: вроде балласта, который не сбросишь, рискуя потерять тепло и увеличить риск...

Были и другие нюансы, малопонятные закоренелому труженику глубочайшего тыла вроде меня. Человеку даже не из робких, но, как и большинство, искренне не понимающему: зачем «лезть под пули» в мирную пору? Зачем штурмовать пик, если ты не горный стрелок, не попал в штрафбат десантников, а посему и никто силой не сбросит тебя на ледник? И у подножия горы не прячется загранотряд, и всегда можно вернуться. Тем более что и здесь, в тылу, дел и проблем грести-не разгрести...

Андрей Волков и Иван Душарин, как раз поэтому вернувшиеся в город раньше других членов экспедиции, знали, что резкие вопросы к ним неизбежны. Но моё лобовое: «Почему гора выбрала жертвой именно Бенкина?» – не приняли. Альпинисты ставят вопрос только так: «Почему он решился на такое в этом месте в это время?» 

В том, что он решился, у «снежных барсов» сомнений нет. И вовсе не в последний момент. За спиной Игоря – традиции альпинистской семьи, 18 лет стажа, гряда семитысячников.

– Вопрос касается всей его жизни: это продуманно, ясно, отчётливо – он очень хотел, – утверждает Андрей. – Мне кажется, ещё на Эвересте у него осталась мысль, что он может больше. Наконец, все мы понимали, что в наших условиях сделать ещё одну экспедицию с севера на К-2 практически невозможно. И поэтому там, на горе, в нём проснулось что-то фантастическое: он пахал, он всё время работал в лидерах. А когда перед его группой открылся шанс – у него не было никаких колебаний. Он пошёл на штурм и работал впереди всех. Но я бы задушил того, кто скажет, что он шёл умирать.

Гора перекроила планы экспедиции. Так получилось, что первым «окно» на самый верх открылось группе Сергея Пензова, в которую вошёл Игорь. Вершины достигли трое.

Третий – американец Карлос Булер. Альпинист мирового класса, прославившийся рядом блестящих восхождений, он дважды безуспешно подступался к К-2. Третью попытку предпринял в составе международной экспедиции – поистине «сборной звезд», приступившей к освоению горы незадолго до прибытия нашей «дворовой команды». Формальной зацепкой для перехода к русским было давнее знакомство с Душариным: совместное восхождение ещё в конце 70-х. На самом деле он просто отверг принципы работы в своей команде, безоговорочно приняв все тяготы и условия нашей. Вкалывал наравне со всеми, поднимаясь в два часа ночи...

Восхождение началось 14 августа в 2.00. Душарин, наблюдавший штурм в бинокль, попытался дать расклад по времени.

Примерно в 16.00 достиг вершины Пензов. В 16.45 он сообщил по рации: «Игорь и Карлос на вершине, фотографируются. Я замёрз, иду вниз». Затем стали спускаться они. Верёвочных перил, протянутых до 8300 метров, достигли где-то в 21.00. Видимость пропала, но рацию в лагере не выключали ни на секунду. На связь Пензов вышел только после полуночи. Сообщил, что в палатке появился полуживой Карлос, Игоря нет... Они сделали две попытки подняться, найти. Но что было требовать от изможденного, теряющего сознание, обмороженного Пензова? Или от Карлоса, который выложился настолько, что уже потом, в лагере, долго не мог передвигаться без посторонней помощи? Рывок снизу, из верхнего лагеря, тоже «захлебнулся»: там, под самым Богом, совсем другие, неземные измерения... 

Ждали до предела, до 10 часов утра 15 августа. Ещё чуть-чуть, и Сергей с Карлосом могли остаться там же. Душарин, по настоянию бессменного врача экспедиции Любови Шведовой, разрешил спуск. В палатке остались нагретая вода, чай – в общем, всё, что могло пригодиться Игорю, если...

150-литровый баллон с кислородом тоже остался наверху. Они до конца выполнили правила этой игры. Хотя знали, что теперь, когда минуло более суток, спуск без кислорода подобен погружению в преисподнюю.

– Чудо уже то, что они спустились, – считает Иван Душарин. – Вообще, по медицинским показателям считалось, что выше 8000 человек не выживает. Он должен умереть сразу, а если уж выжил – становится умственно неполноценным. Но жизнь показала другое: мы ходим. И вроде, соображаем, отвечаем за свои слова.

Одна из самых азартных, игра с К-2 сломала многих. Это с высоты пройденного легко давать ей прозвища, а отсюда, снизу, вряд ли кому придет в голову заключать пари. Но Курт Димбергер несколько погорячился, назвав однажды эту игру «русской рулеткой».

– Да, с одной стороны гора смертельно опасная, – подводит черту младший Волков. – С другой – обе экспедиции доказали, что этот риск преодолим. С ним можно работать, и не обязательно совать голову в петлю. Просто надо всё учитывать. Конечно, уверенности в том, что мы гору «сделаем», не было: вероятность самого восхождения я оценивал в 10-15 процентов, и это очень высоко. Но из опыта Эвереста и других экспедиций была колоссальная уверенность, что мы всё обеспечим для восхождения. Это фантастическая работа, и я верил, что квалификации и мощности команды хватит, чтобы её выполнить. А дальше уже всё в руках Господа Бога, и больше никого...

Им действительно удалось свести риск до минимума, в чём-то потеснив «промысел божий». Удалось обеспечить восхождение, и не только для себя, но и для парней-профессионалов из соседней экспедиции. Взявшие по нескольку восьмитысячников, умудрённые, казалось бы, поляки и итальянцы признали, что на этот смогли взойти только благодаря русским. По сути, на их плечах: по их верёвкам, «провешенным» до небывалой прежде высоты, с их медициной (о которой сами не позаботились, не забыв, однако, о поварах и портерах-носильщиках, – непозволительная для наших роскошь). Наконец, с их кислородом, который буквально вытащил с того света «игрока» из международной сборной.

Подобное уже было на Эвересте. Так о какой же «русской» рулетке речь?

Вообще, о какой рулетке, если они не настолько богаты, чтобы позволить себе такие экспедиции каждый год. Был шанс – и его использовали, блестяще сыграв партию, о которой весь альпинистский мир только грезит.

Они щедро разделили с миром свой выигрыш: вершина, до которой могли дотянуться один, два, от силы три человека в год, на сей раз приняла восьмерых. Безмерно счастливый Кшиштоф Велицкий, «сделавший» К-2 лишь с четвёртой попытки, сразу же отправился на четырнадцатый, последний не взятый им восьмитысячник. Четверо других профи тоже не скрывали своей радости. Русские выглядели более сдержанными.

«Почему вы не веселитесь, ведь такой успех?» – спросили «звёзды» девятнадцать наших. Карлос был в экспедиции двадцатым, но и ему, знавшему Игоря в последние часы, впору было недоумевать. Ведь он тоже из другой галактики. Её жителям и в самом деле трудно понять: почему значение события, уже ставшего достоянием человечества, так туго доходит до соотечественников? Почему нация, получившая изрядную дозу мужества, не торопится отдать должное команде первопроходцев? Почему опять об этом говорят только «голоса»?

Бедняги, они и не знают, в какой дыре мы до сих пребываем. Им невдомёк, что мы, например, даже не слышали о недавней ужасной катастрофе на Эвересте. В мае этого года добрая половина мира сострадала шестерым участникам коммерческой экспедиции, погибшим на этой – казалось бы, исхоженной вдоль и поперёк – горе. Вместе с клиентами, пытаясь сохранить их жизнь, замёрзали два гида. Один из них, Роб Холл, с отметки 8611 метров (по сути, с вершины К-2) около 20 часов держал в напряжении всю Америку, общаясь с близкими по космическому телефону. А «большая земля», обливаясь слезами, боялась оторваться от приёмников. Кто-то, наверное, смаковал подробности этой трагедии – "there are people and people", говорят американцы. Но главное в другом: в том, что никому не пришло в голову изменить мнение об альпинизме и обозвать его «спортом самоубийц». Даже тем, кому дела нет до этих вершин.

Ведь это же просто: есть люди, которых зажигают остывшие звёзды. И там, случается, остаются...

12 мая 1992 года – восхождение альпинистов из тольяттинской команды на высочайшую вершину мира Эверест (8848 метров над уровнем моря). Классический маршрут – через Южное седло. Руководитель экспедиции Вячеслав Bолков, главный тренер – Иван Душарин*.

14 августа 1996 года – восхождение на второй по величине гималайский восьмитысячник – К-2, или Чогори (8611 м). Впервые с севера. Руководитель экспедиции Иван Душарин.

13 и 18 июля 1997 года – первое в истории восхождение россиян на гималайский восьмитысячник Нанга-Парбат (8128 м).

29 мая 1998 года – успешно завершилось восхождение по 1700-метровой Северной стене гималайской вершины Чангабэнг (6864 м). Покорители – тольяттинцы Иван Душарин, Андрей Волков, Андрей Мариев; Павел Шабалин (Киров); Карлос Булер (США).

5 мая 2002 года – покорение одного из самых трудных для восхождения гималайских восьмитысячников Чо Ойо (8201 м). Взошли Иван Душарин и Андрей Волков.

* О тольяттинцах-покорителях высочайших вершин мира, об альпинизме как инъекции мужества нации – в книгах Ивана Душарина «По струне через бездну» (Тольятти, 2008) и "Через горы к себе" (Тольятти, 2013).

Фотографии из архивов тольяттинских восходителей. Публикуются с разрешения Вячеслава Волкова 
27 января 2014 г.