Поводом для очередной публикации в рамках рубрики «Забытый Тольятти» стала дискуссия, развернувшаяся по поводу идеи (которую я, к слову, вполне поддерживаю) установить в Тольятти памятник Александру Солженицыну.

Могу представить, как много врагов наживу этим текстом. И тем более сейчас, когда страна абсолютно деморализована. Когда единственная «душегрейка» для множества замученных жизнью и лишённых морального стержня людей – предаться ностальгическим воспоминаниям «о той жизни», стране, где они были моложе, со всеми вытекающими, и которую вроде как отняли у них «все эти солженицыны…» Всё это мы уже слышали. Когда правило «жить не по лжи», которому следовали (и жестоко страдали за это) порядочные люди, основной массе кажется глупым пережитком прошлого.

Наверное, возмутит эта статья и тех, для кого Солженицын – до сих пор и на все времена – икона. Знаю и таких. Но не наступать же из-за этого на горло собственной песне, правда? И слов из неё не выкинешь. Предлагаемый сегодня материал был опубликован в начале 1996 года, в январском номере тольяттинской газеты «Акцент», под заголовком «Не сотвори себе Солженицына». Слегка доработанная версия была напечатана 25 мая 2002 года в моей авторской рубрике «Сквозь дни», которая выходила в газете «Площадь Свободы». Её я и публикую сегодня.

Есть несколько «знаковых фигур», с которыми мне никогда не хотелось сделать интервью даже за мешок золота в придачу. Даже несмотря на то что журналисту порой не приходится выбирать. Но разве интересно с людьми, которые абсолютно не умеют слушать, а лишь вещают? Которым неведомы «интеллигентские штучки» вроде естественных для нормального человека оговорок: «как мне кажется» или «я могу ошибаться, но...» У которых не теплится ни доли сомнения – сплошные абсолютные истины. С людьми, страдающими хроническим пророчеством, переходящим в клиническое мессианство.

Один из них, как мне кажется, – Солженицын. Был уникальный повод убедиться в этом, когда в турне вчерашнего изгнанника по «умом не объятой» стране дошла очередь до Тольятти*.  

Сценарий того памятного многим визита напрочь сломал обычный провинциальный стереотип: после приема гостя «официальными лицами» к нему допустили бывшего диссидента, Михаила Зотова. Затем – публичное выступление в зале, вмещающем, по условиям самого Солженицына, не менее тысячи человек. Но опять же по совершенно непривычной для россиян схеме: не обещая долгожданного доклада, гость попросил всех желающих излить душу. Причём «собственные имена» ораторов его абсолютно не интересовали – только социальное положение. Автора «Архипелага...» волновало, чем дышат в необустроенной стране середины 90-х среднестатистические студенты, фермеры, врачи, пенсионеры. Не каждый конкретно – по «слоям». Он спешно записывал, всем своим видом давая понять, что из таких вот конспектов и сложится картина современной российской действительности. А затем констатировал, что ничего нового не услышал – везде одно и то же, и принялся попунктно отвечать на вопросы, противореча своим же настойчивым ремаркам: «Вопросов не задавайте. Я пресс-конференций не даю.»

Тем не менее, получилось нечто вроде пресс-конференции, отчёты о которой появились потом во всех городских газетах. С характерными, чисто солженицынскими оборотами в заголовках. Чего стоил один только милый сердцу любого российского коммуниста тезис Александра Исаевича о «грязнохватах» иностранных и «советской выпечки», рвущихся покупать землю с аукциона… А его трогательное в своей наивности понимание покаяния: «При переходе от коммунизма к новой жизни нам нужно было нравственно очиститься, чтобы каждый насильник, убийца, притеснитель вышел и раскаялся. Очистилась бы обстановка, и не было бы этих грязнохватов и сегодняшней преступности». Интересно было бы взглянуть на акт массового покаяния – кто бы тогда остался рулить государством Российским?..

Тогда, в 1995-м, Солженицын жалел, что после августовского путча новая власть не сочла нужным открыть в стране «охоту на ведьм». Вот почему меня, например, абсолютно не удивили недавно обнародованные пожелания матерого политзэка об отмене моратория на смертную казнь.

И вообще, просто диву даёшься, как похожи (и по стилистике, и по содержанию) его старые «песни» на кровожадные призывы нынешних левофланговых трибунов – вроде Райкова, тоскующего по «вышке» для подонков и камере для гомосексуалистов. 

А удивляться, как оказалось, нечего. Пока Солженицын жил в Америке, мы его совсем не знали. Да и американцы не запросто могли пообщаться с «вермонтским затворником», покидавшим свой дом лишь в исключительных случаях. Но вот как писал об одном из таких выходов в свет американский журналист Джим Доусон в статье «Пророк в чужом отечестве»:

«...Гарвардский университет выманил Александра Солженицына из его сельской, обнесенной высокой оградой, усадьбы в Вермонте. Приманкой было звание почётного доктора литературы и возможность прочитать лекции выпускному курсу. Однако, прибыв в университет, бородатый русский стал с ходу злословить, понося все американское, за исключением смога и медвежьего дерьма. Солженицын призывал ввести цензуру печати, меньше гоняться за материальными благами и ратовал за ограничение прав личности...

Солженицын утверждает – сама идея, что каждый гражданин имеет право на полную информацию, является "лживым лозунгом" и что "человек, который работает и ведет осмысленный образ жизни, не нуждается в этом чрезмерно утомительном потоке информации".

Такое заявление... звучит весьма странно в устах бывшего политзаключенного. Советская цензура отнеслась к книгам Солженицына враждебно, охарактеризовав их как "ненужный поток" и предав их анафеме. Лишь на Западе Солженицын обрел возможность издавать свои труды, ему была присуждена Нобелевская премия, не говоря уже о миллионах долларов... Этот неблагодарный тип назвал американскую свободу "преддверием зла". Он утверждает, что "разрушительная и безответственная свобода" ослабила нас, в то время как в коммунистических странах молодежь крепнет. Разглагольствуя в стиле царских лозунгов 19-го века, Солженицын заявил, что "десятилетия насилия и угнетения закалили русскую душу", в то время как американцы стали "бесхарактерной размазнёй" из-за "образа жизни" и "непереносимой музыки"... Если русские настолько закалены против западного материализма, то почему они надрываются в попытках достигнуть нашего уровня жизни, одновременно не уступая первенства по алкоголизму?..."

Известный филолог-русист, профессор Йельского университета, президент Чеховского общества (США), почётный доктор МГУ Роберт Льюис Джексон, с которым мне довелось беседовать в том же 1995 году*, охарактеризовал Солженицына более корректно. На вопрос, действительно ли Солженицын так популярен в Штатах, как об этом пишут в российской прессе, Джексон ответил:

«Да, конечно. Не теперь – раньше он пользовался огромной популярностью: его "Архипелаг ГУЛАГ", "Раковый корпус". Я думаю, для этого есть и политические, и культурные поводы. Он настоящий, великий писатель. Его главные работы – "Один день Ивана Денисовича", "Матрёнин двор" – это просто блестящие вещи! Но ведь когда речь идёт о Солженицыне, невозможно разделить в нем политическое и литературное...

А в России, я знаю, он теперь даже не пользуется популярностью... В Вермонте его дом был окружён забором, и он очень редко выходил, редко говорил с американцами. Я думаю, что это была его ошибка. У него, конечно, много достоинств, но у каждого есть свой недостаток. Если вы живете в стране двадцать лет и не общаетесь... Ведь для писателя так важен жизненный опыт! Может быть, Солженицын пользовался бы сегодня большей популярностью в России, если бы лучше знал нашу жизнь...»

_____________

* 9 сентября 1995 А.И. Солженицын выступил во дворце культуры «Синтезкаучук». В Тольятти заехал в связи с участием в конференции «Традиции российского земства и современные проблемы местного самоуправления», которая проходила 6-11 сентября в Самаре. Биография Солженицына печально связана с нашими местами: летом 1950 года он содержался в Куйбышевской пересыльной тюрьме, и этот факт нашел отражение в «Архипелаге ГУЛАГ».

** Роберт Льюис Джексон читал лекции по русской литературе, в частности, о Достоевском, в Международной академии бизнеса и банковского дела (ныне Тольяттинская академия управления). Полностью интервью с ним под заголовком «ХХ век принадлежал Достоевскому. А Солженицын допустил ошибку» был опубликован в мае 1995 года в газете «Тольятти сегодня».

  

Фотографии автора, из архива автора и ресурсов Интернета 
9 февраля 2014 г.