Именно Александру Наумову история приписывает открытие в нашем уездном городе и всемерную поддержку женской прогимназии, городского и ремесленного училищ. А сколько всего было открыто и наполнено жизнью в Самаре и губернии…

Сегодня – лишь одна страница из этого огромного списка.

ЧЕСТНО говоря, я уже давно ничему не удивляюсь. Лишь с прискорбием констатирую, как тяжело даётся в нашем городе любой прорыв (а как иначе?), связанный с сохранением исторической памяти. В том числе те, в экспертизе которых мне посчастливилось поучаствовать. Вспомнить хотя бы многолетнюю эпопею по отвоеванию 15 соток под мемориал жертвам политических репрессий – сколько копий и перьев было сломано, пока «Печальный ангел», признанный победителем* конкурса проектов, наконец, не «сошёл на землю». Автор Игорь Бурмистенко не дожил до этого момента. Или самый свежий пример: шикарный проект «памятника одному стихотворению» замечательного волжского поэта Александра Ширяевца, выполненный молодым московским архитектором, учеником известного скульптора Салавата Щербакова, был одобрен ещё в декабре 2006 года, – и до сих пор гробовая тишина…

Раньше хоть грешили на идеологию да валили на занятость построением светлого будущего, не позволявшую отвлекаться на всякую там ерундовую суету, – ну а теперь-то на что валить?

  

ПОТОМУ-ТО и потрясла меня история, произошедшая сто лет назад – во времена, когда о начинающем поэте Ширяевце, служившем в начале века писарем в Ставропольском лесничестве, ещё никто и слыхом не слыхивал (теперь самое время почтить и его память). Аксаковым же, оставившим благодарным потомкам целую библиотеку замечательной прозы зачитывались все, от писаря до академика. На нём буквально росли. Что, впрочем, не помешало чиновникам, чья природа за сто лет уж точно никак не изменилась, без всяких там «телячьих нежностей» и угрызений совести в 1907 году включить родовое аксаковское поместье в селе Знаменском Бугурусланского уезда, в то время Самарской губернии (ныне в пределах Оренбургской области), в список земель, передаваемых Крестьянскому банку…

 Напомню: Крестьянский поземельный банк, учреждённый в мае 1882 года, в начале ХХ века выступил в качестве одного из рычагов в проведении столыпинской реформы. Выделял крестьянам ссуду для покупки земли под незначительные проценты. С 1900 года, помимо государственных земель, через этот банк распродавались поступавшие в его распоряжение заложенные в Дворянском банке земли дворян в случае не возврата заемщиками ссуды…

Проще говоря, примерно 100 десятин – а это около 109 гектаров, на которых располагалась описанная ещё в «Семейной хронике» аксаковская малая родина, – памятник культуры, которую пощадила даже «первая русская революция», чуть было не пал жертвой столыпинской реформы. 

К счастью, нашлись люди, которым было ясно: валить всё в одну, пусть хоть и реформаторскую, кучу – дико. Свалишь – похоронишь навеки. Как вспоминает Наумов, тревогу забил «живой, отзывчивый и успевший «осамариться» ярославский дворянин –

князь Петр Дмитриевич Урусов**, в ту пору управляющий Самарским отделением Дворянского и Крестьянского банков, который «с болью в сердце усмотрел в общем ликвидационном списке помещичьих имений родовую Аксаковскую вотчину». Александру Николаевичу пришлось изрядно постараться, чтобы изъять её из списка кандидатур на растерзание и передать в собственность самарскому дворянству. «Цель этого приобретения сводилась к сохранению и возможному восстановлению Знаменской усадьбы в том виде, как она изображена в «Семейной хронике». Имелось также в виду основать в означенной усадьбе ремесленно-техническое училище имени С.Т. Аксакова для обучения в нём детей местного крестьянского населения. Представители нашего дворянства поручили мне выхлопотать те платежные льготы, которые по банковским правилам предоставлялись при подобных сделках крестьянскому сословию» (Наумов А.Н. Из уцелевших воспоминаний. – Т. 2. – С. 118).

Потребовалась целая серия публикаций в суворинском «Новом времени»*** и визитов к петербургским сановникам и, как к последней инстанции, к самой императрице, которую особо порадовал план создания училища для крестьян. И вот результат: «Министерство финансов предоставило самарскому дворянству возможность приобрести стодесятинный усадебный участок бывшей Аксаковской вотчины на тех же льготных условиях… Я немедленно предпринял шаги для возвращения в Аксаковскую усадьбу мебели, картин, книг и пр., которые за время моих хлопот местные крестьяне успели тем или другим способом получить из рук банковских приказчиков. Разыскали мы у псаломщика большой акварельный портрет Сергея Тимофеевича в старинной раме карельской березы, представлявший собою исключительную историческую ценность»...

Не так много времени потребовалось, чтобы вернуть к жизни усадьбу. 

«Год спустя после покупки вся усадьба, со всеми прилегавшими к ней угодьями, совершенно преобразилась, – пишет Наумов. – Обширный дом вновь имел жилой превосходный вид. Окружавший его парк был вычищен; прудки восстановлены; водяная мельница заработала полным ходом. Огороды и незначительные хлебные посевы были образцовые. Невдалеке от самой усадьбы фасадом на церковную площадь красовалось новое большое одноэтажное, но широко раскинутое здание под зеленой железной крышей, с целым рядом отдельных служб и построек. На фронтоне главного фасада значилось: «Учебно-ремесленная мастерская Попечительства о Трудовой Помощи имени С.Т. Аксакова». В этом прекрасно оборудованном здании было всё нужное для теоретического и практического обучения крестьянской молодежи ремеслам – главным образом, столярно-кузнечно-слесарному. В Аксаковскую ремесленную школу стекалась масса ребят. По окончании курса они нарасхват приглашались в качестве машинистов, монтеров и пр.

Года два спустя после открытия мастерской изделия учеников были выставлены мною в Петербурге на Всероссийской кустарной выставке. Чистота и художественность этих работ привлекла общее внимание… Самарское дворянство было вправе гордиться своим детищем, тем, что ему удалось исполнить культурную задачу и в то же время принести практическую пользу краю и крестьянскому населению» (там же: с. 127). 

НЕ ПРОСТО спасти историко-культурный памятник, а создать в весьма суровое столыпинское время действительно работающее хозяйство, сделать Аксаковский музей под открытым небом рентабельным и даже прибыльным – вот, собственно, ради чего всё это затевалось. Только для этого. Но, сдается мне, читатель, памятующий о новейших, как говаривал Солженицын, «грязнохватах», все равно не поверит, что не было у Наумова и его единомышленников никаких иных скрытых мотивов. Но не прослеживаются ведь!

И М.Д. Мордвинов****, назначенный дворянским обществом управляющим аксаковской вотчиной, хоть и мечтал получить «камергера», получил его по представлению А.Н. Наумова много позже и вовсе не за это благое дело (за подобные вещи, увы, не награждали и в те времена).

К слову, получал он это придворное звание вместе с графом Александром Толстым (братом писателя Алексея Толстого), который в спасении аксаковской усадьбы не участвовал, но прославился другим: в сентябре 1910 года, будучи Самарским уездным предводителем дворянства – председателем губернской землеустроительной комиссии, возил Петра Аркадьевича Столыпина по Самарской губернии, демонстрируя «процветающие» «столыпинские хутора».

В возрожденное Знаменское Столыпина не возили. Но зато побывал он в музее С.Т. Аксакова в Самаре, под который Александр Николаевич отвёл целый этаж в доме Дворянского собрания. Созданный при содействии внуков писателя Сергея Григорьевича и Ольги Григорьевны Аксаковых, передавших в качестве экспонатов для музея множество семейных портретов и личных вещей (в том числе диван, на котором любил отдыхать гостивший у Аксакова Гоголь, и, самое ценное, более четырехсот подлинников писем деда), аксаковский музей в Самаре просуществовал до прихода большевиков. В годы Первой мировой войны А.Н. Наумов открыл в нем ещё одну экспозицию – фронтовых писем и других вещей дворян-участников сражений… «Революционное лихолетье, – пишет он, – уничтожило всё с трудом накопленное». А заодно и тех, кто жертвовал музею семейные реликвии. По свидетельству внучки О.Г. Аксаковой, писательницы Веры Филатовой (Филатова В. Бессмертно всё, что невозвратно: Очерки из жизни симбирского дворянства. – Ульяновск, 2001), после революции её бабушка Ольга Григорьевна, которой был посвящен аксаковский «Аленький цветочек», основавшая известную на всю Россию кумысолечебницу в с. Аксаково, «осталась без средств к существованию, скиталась, голодала»…  

Расписался в книге почетных гостей аксаковского музея и Столыпин. Но где опять же и эта книга, и тот музей, и спасенная аксаковская усадьба, где самарские дворяне встречались ежегодно? Там же, где и добро из родового гнезда Наумовых.

«Большевистская стихия, вероятно, не пощадила Аксаковский культурный уголок и всё смела в общую «коммунистическую» загаженную кучу», – посмел предположить автор «Из уцелевших воспоминаний…». И попал в самую точку. «Нет сомнений в том, что если бы не события 1917 года, имение Аксаковых дошло бы нас в своем историческом виде», – читаем «запоздалое раскаяние» на сайте правительства Оренбургской области.

* См.: Н. Бикулова. Печальный «ангел» признан победителем // Презент Центр. – 2001. –

№ 39(148). – 29 сент.:

**Урусов Петр Дмитриевич (1869-1933) – князь, сын председателя Ярославской земской управы Д.С. Урусова. Статский советник. В начале ХХ в. управляющий Самарским отделением Дворянского и Крестьянского банков. Член совета «Партии Порядка» на началах манифеста 17 октября, созданной А.Н. Наумовым 18 октября (ст.ст.) 1905 года в Самаре. Впоследствии управляющий Ярославским отделением Крестьянского банка.

*** «Новое время» – ежедневная общественно-политическая газета, издаваемая А.С., затем М.А. Сувориным, выходила в Петербурге в 1868-1917 гг. Одно из самых влиятельных и доходных изданий начала ХХ в.

**** Мордвинов Михаил Дмитриевич – камергер Высочайшего Двора. Сын Самарского губернского предводителя дворянства в1869-1878 гг. Д.А. Мордвинова. Гласный Самарского губернского земства от Бугурусланского уезда с 1905 г., к 1917 году – вице-губернатор Уральской области.

Фотографии из книги: Наумов А.Н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917 / В 2 кн. – Нью-Йорк, 1954-1955 и ресурсов интернета