Село Александровка – пожалуй, самое большое в наших окрестностях: сегодня в нем проживает 2150 человек.

С моим товарищем по скитаниям, редактором одного из городских сайтов Федором Быстровым мы отправились туда во многом потому, что это примечательное место находится от Тольятти в максимальной доступности: с трассы М5 в него можно заехать аж в двух местах (самый заметный въезд – поворот у «каменного петуха», указателя на птицефабрику), плюс имеется въезд со стороны Жигулевска, который находится всего лишь в восьми километрах от Александровки.

Если внимательней рассмотреть карту нашей «необъятной и могучей», то выяснится, что подобное топонимическое название – не такая уж и редкость в России. Так, населенные пункты с таким названием имеются в Ульяновской, Воронежской, Ростовской, Оренбургской, Московской областях, в Краснодарском крае – да много еще где. Но я веду речь именно о селе в Ставропольском районе Самарской области – хотя в наших окрестностях подобные топонимы имеются также в Кинель-Черкасском и Большеглушицком районах. Словом, тут и запутаться немудрено.

«Наша» Александровка, расположенная в Ставропольском районе, в стародавние времена именовалась и Нагорной Александровкой, и Ново-Александрово. Названия происходят от названия престола приходской церкви, принадлежностью села Александру Меньшикову и расположения села на горном берегу Волги. Кстати, современные жители гордятся своей полузабытой историей и помнят, что селу уже 300 лет – ведь оно было основано в начале XVIII века.

Расцвет села пришелся на 70-е годы прошлого века. В ту пору здесь еще существовало коневодство, выращивали свинок, строили коровники, разводили птицу. Главным окрестным событием стало строительство птицефабрики поблизости. Именно благодаря этому соседству в конце 1970-х в селе были построены детский сад, школа, Дворец культуры, промышленный поселок – все это тогда курировалось профкомом птицефабрики.

В наши дни жители Александровки все так же буквально династиями работают на селообразующем (или градообразующем – как верней?) предприятии, но, помимо птицефабрики, многие ездят на работу и в соседний Жигулевск, и через плотину – в Тольятти, благо рейсовые автобусы ходят регулярно, а у многих жителей есть личный транспорт. Вот только лошадок, коровок и свинок здесь уже давно не держат. Разве что в редких дворах разводят курей. Да и состав жителей сильно сменился, мало осталось старожилов, горожане покупают здесь дома, участки, строят современные коттеджи. От старины глубокой не осталось и следа: по причине того, что в давние времена в селе не строили каменные здания, от деревянных строений XVIII-XIX веков не сохранилось ни щепки. Да и постройки ХХ века преимущественно возведены в послевоенное и еще более позднее время. Местные жители с трудом припомнили, что на какой-то из улиц находится жилой дом, который когда-то был купеческим, но где именно находится этот дом – никто толком не смог нам объяснить.

Церковь в селе, как водится, была уничтожена на заре советской власти. В остове храма был сначала и клуб, и склад, а потом и вовсе снесли оскверненные стены. Старожилы рассказали нам, что когда на месте храма стали возводить сельсовет, то в котловане под фундамент строители обнаружили крест и неопознанные мощи. Возможно, это были останки священников: тогда батюшек хоронили в пределах церковной ограды. В постсоветское время, когда вся страна покатилась под откос, было как-то не до духовных ценностей. Да к тому же и глава тогдашней администрации увлекся сахаджа-йогой и был демонстративно против строительства православного храма в Александровке. Несколько лет назад он был посажен за казнокрадство – тогда-то сельчане и подняли вопрос о возведении храма. Сейчас рядом с сельсоветом (где до революции стоял прежний храм) в приспособленном помещении ремонтируется церковный приход, а рядом с ним отведена площадка под будущее культовое сооружение. Оно будет находиться в аккурат за мемориалом, посвященном землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. На храм Святого Александра Невского собирают всем миром: даже в сельсовете стоит урна для пожертвований.

Школа в Александровке в день нашего приезда оказалась закрытой, поэтому мы лишь снаружи осмотрели добротное здание. Музея, посвященного истории родного села, в школе нет. Да и вообще в селе нет никакого музея. Во дворце культуры «Зори Жигулей» был когда-то профсоюзный музей птицефабрики. Но с тех пор, как экс-советские предприятия посбрасывали с себя всю социалку – в селе закрылся и этот ведомственный музей.

В самом ДК в день нашего приезда мы застали директора Веру Бахтееву и худрука Елену Абитурову. В бытность, когда «Зори Жигулей» был на балансе птицефабрики, штат ДК насчитывал 20 человек. Сейчас здесь лишь два человека и несколько техничек. Не смотря на это, ДК можно назвать самым жизнеспособным и процветающим в районе. В момент нашего посещения директор и худрук готовились к проведению общесельского праздника, приуроченного к празднованию Дня Российского флага. Помимо того, что в разгар сезона здесь действует с десяток кружков художественной самодеятельности, местные энтузиасты придумали и свое ноу-хау: в январе следующего года они по итогам года минувшего уже в третий раз проведут торжественный конкурс «Созвездие», на котором будут чествовать своих выдающихся земляков, которые так или иначе прославились в местном и всероссийском масштабе. Шутка ли: одна только общеобразовательная школа со спортивным уклоном регулярно поставляет российской сборной чемпионов-лыжников!

Но больше всего в ДК меня поразило устройство, которое я видел первый раз в жизни. С десяток лет назад согласно президентской программе в российских селах был проведен интернет. В присутственных местах были установлены антивандальные стойки – компьютеры со встроенной металлизированной клавиатурой и едва ли не пуленепробиваемыми мониторами. Причудливое устройство, расположенное в фойе ДК, находится в отличном работоспособном состоянии. Но эксплуатировали его лишь один-единственный раз с момента установки. При нынешнем распространении и продвижении средств связи данное новшество, увы, сразу же стало анахронизмом.

Напоследок мы все же пообщались с одним из немногочисленных старожилов села – восьмидесятилетней Антониной Григорьевной (фамилию, к сожалению, постеснялись переспросить). Во время войны она была уже школьницей, и поэтому хорошо помнит те тяжелые времена. Здесь жили ее родители, здесь она вышла замуж и воспитала детей. Дети уже выросли и разъехались из села. Но многие местные жители рассказывали, что их дети все же остались в Александровке жить: в плане работы нет проблем ни на соседней птицефабрике, ни в ближайших городах с развитой промышленностью. Мы напросились к Антонине Григорьевне в гости – посмотреть на ее житье-бытье. Низенький вросший в землю дом давным-давно требует капитального ремонта. Впрочем, хозяйка философски произносит: «А, на мой век хватит!» В маленьких комнатах уютно, прибрано. Многочисленные двери из коридора ведут прямиком в хозяйственные постройки. Хотя село давно уже газифицировано, у бабушки Антонины нет средств на то, чтобы и в ее дом провели газ. Родственников она не хочет беспокоить по финансовым вопросам, да и с дровами ей как-то привычней – всю жизнь только ими и отапливала дом.

Из села Александровка мы уезжали со смешанными чувствами. Здесь красивые места, глубокие овраги (да вообще – пересеченная местность), есть водоемы, по берегам которых сидят рыбаки и в которых купаются ребятишки, здесь поразительное разнотравье (только у себя под ногами я идентифицировал два десятка растений и не смог распознать примерно столько же). Благодаря тому, что село находится рядом с трассой М5, здесь неплохо развиты все коммуникации, наблюдается обилие транспорта, в селе строится изрядное количество современных коттеджей. Но в то же время на многих стареньких домах мы встречали таблички «Продается» с телефонным номером владельца. Пытались осмотреть заброшенные коровники – а там уже орудуют какие-то полуподпольные производства, организованные представителями нетитульной нации. Да и в плане старины в селе посмотреть нечего: ничего не осталось от трехсотлетней истории. Впрочем, я думаю, жителям Александровки комфортно и без моих «печалек». Нам, городским, их не понять.