Не помню, кто заметил: газета как мотылёк – живёт один день. В отличие от книги, скажем – и то, конечно, не любой. Но есть издания, которым суждена жизнь… если не вечная, то уж точно долгая. Причём не только – и не столько – в архивах, сколько в памяти людей.

В трёх таких мне посчастливилось работать, штатно или внештатно. «Посчастливилось» – в данном случае не преувеличение: когда речь идёт о начале журналистского (да и любого профессионального) пути, очень важно, с чего начать. И мне в этом смысле действительно повезло. Первое такое издание – самарский, тогда ещё куйбышевский, областной еженедельник «Волжский комсомолец» конца 1980-х – начала 90-х, где я собкоррствовал (был собственным корреспондентом в Тольятти). Второе – знаменитый московский еженедельник «Столица» начала девяностых, в котором проработал почти два года, и потом продолжал писать. Любой профи в журналистике, либо историк СМИ, скажет: и то и другое – это было нечто. Образно говоря, оба – высшая школа, в которую каким-то чудом попадали «первоклашки» вроде меня.

Ну и, наконец, третье (и вовсе не по значимости – все три дороги мне в равной мере) – доброй памяти тольяттинский «Молодёжный акцент»*.

Думаю, у многих, кто читает эти строки, сердце ёкнуло. И не зря. Просто, тихо подкралась ощутимая дата: первый номер «МА» вышел 15 июня 1989 года – четверть века назад! А коль уж ёкнуло сердце – значит, живучий оказался мотылёк. Да и текст про «юбиляра», опубликованный к его десятилетней годовщине, в номере «Площади Свободы» от 1 июля 1999 года, выглядит вовсе не некрологом – кто-кто, а наш герой этого не заслужил! – и вполне уместен и к серебряной вехе. И может быть, даже более актуален сегодня.

«Исполнилось бы», – поправят въедливые буквоеды. И будут по-своему правы, поскольку последний номер газеты, стартовавшей в июне 1989 года, вышел в конце сумбурного 1991-го. Если говорить строго, газета, открывшая многим, что не только «За коммунизмом» жив читатель, восемь лет назад действительно приказала долго жить. Но если по сути – «Акцент» из тех редких изданий, говорить о которых в сослагательном наклонении или прошедшем времени просто язык не поворачивается. Даже несмотря на то, что иных из тех, кто делал газету, давно уж нет (я об Андрее Уланове**), а те далече. Другие по-прежнему трудятся, в том числе и на городской газетной ниве, благо сегодня, в отличие от скудного на СМИ конца 80-х, нива эта вполне освоена. Но ведь кто-то должен был сделать первую глубокую борозду на изобилующем неудобицами и пустырями информационном поле...      

Как раз об этом мы и говорили с людьми, без которых газета вряд ли народилась бы: с редактором «Акцента», ныне директором «Тольятти-ПРЕСС» Владимиром Иващенко и президентом страховой компании «АСтрО-Волга» Игорем Антоновым.

И.: Я в то время работал директором городского архива. И вот пришёл как-то в архив Юра Соловьёв, носившийся тогда с идеей фермерских поселений, и попутно рассказал, что под крышей горкома комсомола создаётся «Добровольное объединение молодёжи» – «ДОМ-250». Это была хорошая база, приоткрытая дверь, куда все шли со всякими идеями: кто с теми же фермерскими поселениями, кто с рок-концертами, кто с социологическим центром, кто с чем. Там потом многое сварилось, в том числе и «Мемориал», и Социально-экологический союз. А я пришёл туда с предложением – давайте издавать журнал: после прочтения центральных СМИ зазудело, что у нас тоже есть масса тем, которые нужно открывать...

Идею приняли. Со стороны горкома комсомола этим в основном занимался Саша Тарабриков***. И пошли мы с ним в горком партии, потому что без его одобрения в то время сделать это было невозможно. Вообще, с идеей этой мы ходили с 1987 года. Помню, когда я привёз из Таллинна такую же молодёжную газету, в горкоме сказали: «Всё это прекрасно, но у нас абсолютно невозможно — здесь не Прибалтика». И всё это тянулось, пока из политехнического института секретарём по идеологии не пришел Антонов. Кажется, в декабре 1988-го.     

А.: В то время в самом деле не так просто было зарегистрировать новое издание – требовалось согласие бюро обкома партии. Но помню, что какого-то особого сопротивления в горкоме я не встречал, какой-то титанической борьбы выдержать не пришлось, видимо, ветры уже дули другие. Да и тогдашний секретарь обкома Геннадий Деревякин в общем-то поддерживал те сигналы, которые через меня шли из Тольятти. В том числе и идею молодёжной газеты. (Тогда же, кстати, удалось зарегистрировать и «Хронику», и ещё пару местных изданий; «Площадь Свободы» появилась только спустя год после «Акцента»). Естественно, инициатором был не я: Володя Иващенко, Андрей Уланов, Игорь Богданов, Николай Александров****...

Но зато я горжусь тем, что придумал название – «Молодёжный акцент». А было много самых разных вариантов, у меня где-то список остался...

И.: На кухне делался, да. По вечерам, по ночам, поскольку днём времени особенно не было. Подтягивались какие-то знакомые журналисты и не журналисты, которых эти ветры затронули. Компьютеров в общедоступном пользовании не было, поэтому тексты сдавались как угодно написанные. Плёнок не было, фотонабора не было. Тексты по-тихому отдавались в НТЦ, там кто-то подпольно набирал и выносил «белки». Потом мы брались за клей и ножницы. Печатали в «Современнике»...     

Причём «Акцент» сразу делался в цвете. Мы хотели максимально отличаться от первичных газет, поэтому сразу же появились и цвет, и рисованные заголовки, и иллюстрации. И слог – старались, чтобы соответствовал сленгу разных социальных групп...

А.: Но я не помню, чтобы при всем при том «Акцент» был в штыки воспринят старшим поколением.

И.: Неприязни действительно было мало. Но если уж была, то яростная.

А.: То есть газета попала в точку.

И.: Первый полноцветный номер мы сделали к первой годовщине, в июне 1990-го. Там была огромная фотография с фестиваля «Рок чистой воды». А материал о группе «ДДТ» у нас был ещё в третьем номере, летом 89-го, и сразу начались «наезды» со стороны инструктора горкома партии Николая Белёва: дескать, что-то больно непропорционально – какой-то рок занимает чуть ли не две полосы.

А.: Николай Афанасьевич действительно был у нас в составе идеологического отдела, он честно отрабатывал свой хлеб в связи с представлениями, которые ещё тогда имели место. Он пристально присматривался к соотношению негатива и позитива...

И.: Помню, мы с ним всё спорили о соотношении земного и возвышенного. Поскольку почти всё «земное» тогда было на уровне передовиков производства, колбасы, протекающих унитазов и луж у подъездов – об этом как раз и спорили. Мы говорили, что для луж есть газета «За коммунизм», для передовиков – куча заводских многотиражек, всё это нормально, и мы не будем дублировать. Но есть масса тем, которые нетронуты: от наркотиков до рок-музыки. И секс, как оказалось, у нас есть. И ламбада. И цыгане... Нашли цыган – Уланов на разворот материал написал. И естественно, тема репрессий, «Мемориала». И тема экологии подавалась совсем по-другому.     

Потом пошли приложения: «Жёлтая папка» (тут, естественно, надо отдать должное Косте Присяжнюку), «Рок-око» (делал Алексей Орлин*****) и «Чертовщина» – по НЛО, парапсихологии и подобным вещам, на которые, как оказалось, тоже был огромный голод.

И что ещё важно – у нас впервые была социология******. Например, до этого никогда не публиковались рейтинги популярности местных руководителей, промышленников. Причём опросы были сделаны профессионально, с чистой выборкой — по методикам ВЦИОМ.

А.: Тут мне было придраться не к чему. Тем более что в одном из опросов я занял второе место после Каданникова – тогда это был предел мечтаний для местного политика. Или можно вспомнить молодёжную почту: и представить невозможно было, чтобы письма, которые печатал «Акцент», могли появиться, скажем, в газете «За коммунизм».

И.: Ну да, когда это было, чтобы гомосексуалист написал в редакцию советской газеты. И по наркотикам были публикации, и по суициду... Вообще, я помню, всё время было ощущение каких-то открытий. Все знают, что это есть, но нигде в СМИ, в официальном мировоззрении не присутствует.

И.: Была и политика – совершенно отдельно. Например, мы сделали спецвыпуск под названием «Исповедь на заданную тему», где полностью перепечатали брошюру Ельцина. Сначала выпустили 10 или 15 тысяч и поставили огромную по тем временам цену – рубль. Всё раскупили за пару дней. Со «свистом» ушел и дополнительный 40-тысячный тираж. И «Жить не по лжи» Солженицына мы сразу перепечатали из журнала «Век XX и мир». И конечно, тоже был эффект, потому что сама фраза: «вторжение в Чехословакию» звучала дико. Я совсем недавно узнал, что чехи к лозунгу «С Советским Союзом – на вечные времена» добавляли «но ни минутой больше». 

А.: А после Афганистана говорили: если тебе приснится танк, значит, утром придёт друг.

И.: Материал про Афганистан мы опубликовали прямо во втором номере. Впервые дали портреты всех погибших «афганцев» из Тольятти. Это тоже был прорыв, потому что официально и гробы «не приходили», и войны не было, а был «ограниченный контингент». И написали пофамильно, кто принимал решение о вводе войск: Устинов, Брежнев, Андропов...

А.: Я тоже контактировал с «афганцами». Был даже создан тольяттинский комитет по освобождению военнопленных в Афганистане, мы с Нэллой Лобановой ездили на съезд матерей в Москву. Жуткое зрелище – эти наши генералы, которые нашли в себе мужество прийти на съезд матерей. И сказать им было совершенно нечего. Тяжелое впечатление – не в том ключе, кто прав, кто виноват, просто чисто по эмоциональному накалу, нервному надрыву...

А.: То есть, если подытожить, чем была газета «Молодёжный акцент», – это было действительно открытие. И новых тем – не то чтобы запретных, но как бы не замечаемых (и замечать их, мягко говоря, как-то не поощрялось), и, видимо, новых имён. И раскрытие старых: то, что можно было в «Акценте», в своих изданиях многие журналисты высказать не могли, рассуждать были не должны – по стилю газеты. В этом плане «Молодёжный акцент», конечно, стал вехой.

И.: Между прочим, и гонорары были несравнимы с другими газетами. Тогда ведь везде журналисты получали копейки, а с наших гонораров человек мог просто жить. Но и требовательность была, конечно. Бывало, что материалы отвергались полностью. Бывало, я переписывал...

КГБ, кстати, быстро проявил к нам интерес. Меня несколько раз приглашали. Встречались и на частных квартирах, в автомобилях и всё время предлагали «помочь». Помню, отлавливали меня в самых неожиданных местах, скажем, в железнодорожной кассе за билетами, и настойчиво интересовались: мол, уезжаете в командировку, а тут жена, дети остаются, может, как-то позаботиться надо. Объясняли, что вокруг очень много людей со всякими мнениями, в том числе крайне экстремистскими. Склоняли к тому, что я их должен был о чём-то регулярно информировать, «а выводы они сделают сами». Чтобы отстали, я обещал, что как ответственный человек, узнав, что готовится, к примеру, террористический акт, обязательно сам сообщу...

А.: С другой стороны, я бы не стал преувеличивать некий взрывной, что ли, потенциал «Акцента». При всей своей новизне и революционности он был достаточно сдержанный. Это правда, поскольку по роду своей тогдашней работы я встречался с руководством КГБ и с его стороны больших «наездов» на газету не ощущал. Хотя спецслужбы есть спецслужбы, что говорить... 

На мой взгляд, важным отличием «Молодёжного акцента» было то, что он сразу же не стал фиксировать себя как чей-то орган. По шапке – да, орган горкома ВЛКСМ, но по сути он не был органом какой-то политической структуры. Это было самодостаточное издание. На мой взгляд, самое первое демократическое издание в городе. И не только из-за открытости тем, но и из-за явно демократической ориентации команды «Акцента».

А.: То есть он стал ещё и фактором конкуренции на газетном рынке.

И.: Я думаю, он просто был востребован временем. Всё совпало: наш возраст, голод на информацию, мироощущение в стране. И выпускать-то мы прекратили вполне осознанно: газета не постепенно умерла, не вдруг скончалась от какого-то катаклизма. Когда после августа 1991-го пошёл уже, как говорят, разгул демократии, мы почувствовали, что время переломилось, и не стали ждать, что время в более грубых формах покажет, что оно изменилось.

А.: Важно, что «Молодёжный акцент» избежал участи ряда изданий... Есть такая поговорка. Чем отличается русский от англичанина? Англичанин уходит не прощаясь, а русский прощается, но не уходит. В этом смысле «Акцент» ушёл по-английски. Долгого прощания с попытками задержаться не было.

И.: Хорошо, что всё это не перешло в какое-то гниение, агонию, тление. «Акцент» вовремя появился – и вовремя ушел. Это был завершённый проект, скажем так. «Акцент» нормально, достойно прожил своё время.

А.: Может, он просто замер? Кто знает, какие времена впереди?..

______________

* Не та газета, разумеется, которая выходит сегодня почему-то под тем же названием – а самый первый, подлинный «Молодёжный акцент». По поводу появления нового издания с тем же именем я уже высказался в своё время, см.: Мельник С. «Акцент», ещё «Акцент»… / Тольяттинский университет». – 2010. – 3 марта. – С. 1, 5.

** Покушение на жизнь Андрея Уланова, с 15 октября 1992 года главного редактора газеты «Тольятти сегодня», произошло 13 октября 1995 года. 2 ноября Андрей скончался, не приходя в сознание. Отклик на эту трагедию я опубликовал в том же году в газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк) – номер от 7 декабря 1995 года. Текст можно прочитать здесь.

*** Александр Тарабриков, известный тольяттинский предприниматель, в то время был вторым секретарём Тольяттинского горкома ВЛКСМ.

**** Игорь Богданов, ныне президент Тольяттинской академии управления, в то время работал первым секретарём Тольяттинского горкома ВЛКСМ. Николай Александров занимал должность главного художника города.

***** Константин Присяжнюк – ныне редактор «Волжского автостроителя». Алексей Орлин – в то время редактор городского радио.

****** Первый в Тольятти независимый социологический центр «Омнибус» был основан при Добровольном объединении молодёжи («ДОМ-250») в 1988 году. Основатель – кандидат философских наук Алексей Кирюшин (ныне генеральный директор агентства недвижимости «Русская жемчужина»). Автор этой публикации работал в центре младшим научным сотрудником. «Омнибус» действовал в партнёрстве с ВЦИОМ и по его методикам. Из наиболее запомнившихся стоит отметить исследование, проведённое в 1990 году (совместно с центром политических и социологических исследований при агентстве ИМА-пресс, Москва) по заказу итальянской газеты Unita – об отношении горожан к Сталину и Пальмиро Тольятти и идее  возвращения городу исторического имени Ставрополь.

Центр под крышей ДОМа занимался не только социологией, но и продвижением общественных инициатив. Здесь объединились сторонники движения за увековечение памяти жертв политических репрессий – было создано местное отделение всесоюзного общества «Мемориал», экологи – именно тогда возникло Тольяттинское отделение Социально-экологического союза, родители детей-инвалидов – был учреждён «Фонд помощи имени Януша Корчака».

Всё это вылилось на страницы «Молодёжного акцента».

Фото из архива автора