«Перекрывая Лету» – так озаглавили авторы-составители предисловие к книге «Ставрополь на Волге и его окрестности в воспоминаниях и документах» (авт.-сост. В.А. Казакова, С.Г. Мельник. – Тольятти: ГМК «Наследие», 2004), второе издание которой вышло два года назад, к 275-летию города. Из предисловия:

«Многие, должно быть, заметили: в названии книги «Ставрополь» и «Волга» написаны без разделяющего дефиса – ведь в историю России наш город и великая река вписаны слитно, нераздельно. Тем самым составители книги подчёркивают: всё, чего с момента основания достиг (и, к сожалению, потерял два столетия спустя) город Ставрополь – всё это только благодаря близости к Волге. Волга-матушка река во все времена выступала символом жизни, неразрывной связи основанных на ней поселений с миром современников и с древнейшими цивилизациями.

Не случайно одна из основных тем вошедших в сборник воспоминаний – богатейшая волжская пойма и ставропольский бор... В текстах многих авторов мы находим многочисленные свидетельства «нетронутости» местной природы вплоть до середины ХХ века, когда с реализацией планов «великого преобразования» заметно изменился характер взаимоотношений человека и окружающей среды. Сегодня трудно представить, что ещё недавно, каких-то полвека назад, здесь, в наших местах, осетров во время нереста собирали руками*, а буйные луговые травы запросто могли укрыть лошадь с всадником»...  

«Звери и птицы, обитавшие в пойме, ушли в леса, – вспоминал события середины 1950-х начальник строительства Куйбышевского гидроузла генерал-майор Иван Комзин в книге ”Это и есть счастье” (М.: Молодая гвардия, 1959). – Любопытные возникали зрелища. Однажды в весенний ледоход тысячи людей столпились на берегах и на пролетах водосливной плотины, впервые принимавшей паводок. Плыли по Волге целые острова чёрного, грязного льда. Один такой остров, вырванный где-то выше из ледяного поля вместе с молодым ясенником и кустарником, медленно несло к быкам плотины, когда вдруг в толпе заметили, что в зарослях происходит какое-то странное движение. Да это лоси! И много их. Кто насчитал шестнадцать, кто четырнадцать, а кто и двадцать. Льдина огромная, чуть ли не во всю ширь плотины. Люди свистят, размахивают руками. Вот льдина раскололась на несколько частей, лоси сбились в кучу на краю, а прыгнуть в воду не осмеливаются. Обломок льда несёт их к пролётам и вот-вот сбросит в страшный водопад. Ну, погибли бедные лоси! Льдину прибило к бетону, она разлетелась на куски, и обреченные животные исчезли в мутной волне... Но произошло чудо: один за другим лоси вынырнули из воды, поплыли, барахтаясь в кипящем потоке, выбрались на берег и понеслись в жигулёвский лес»... 

"Потревожило новое море и рыбу, – пишет далее Комзин. – Железобетон закрыл старые пути к нерестилищам. Но потери возмещаются с лихвой. В водохранилище выпущены на развод сазаны, белуги, осетры, стерлядь, и скоро рыбакам откроются новые промысловые просторы, так что, может быть, со временем войдут в обиход отменные сорта «волго-морской» рыбы. На пятый год после образования моря, по подсчётам специалистов, там будет вылавливаться рыбы вчетверо больше, чем в Ильменском, Онежском и Ладожском озерах, вместе взятых» (Комзин И.В. Это и есть счастье. – М.: Молодая гвардия, 1959).

Только благодаря Комзину**, считают многие, именно в Ставрополее была открыта биостанция Института биологии внутренних вод АН СССР, преобразованная позднее в Институт экологии Волжского бассейна РАН. Как вспоминал первый директор биостанции, а затем начальник Тольяттинской гидрометобсерватории Николай Дзюбан, именно Комзин в 1957 году подбросил известному полярнику Ивану Папанину, курирующему работу учёных, идею «приблизить науку» к крупнейшему на то время гидроузлу… 

«В 1957 году в моем кабинете неожиданно появился известный полярник И.Д. Папанин, – писал в своих мемуарах бывший председатель тольяттинского горисполкома Александр Паренский (см. справку о нём). Увидев меня, 32-летнего председателя горисполкома, он заявил: “Я люблю иметь дело с толковыми молодыми руководителями. Это мы сейчас проверим. У меня к тебе просьба: нужно сегодня оформить документ на отвод земли под строительство биологической станции на берегу нового моря, неподалеку от гостиницы. Через десять лет ваш город будет иметь до ста тысяч тонн свежей рыбы в год. В этом вам помогут ученые станции”. Я стал возражать, предлагал другое место, но высокий гость был неумолим, он предложил мне проехать на выбранную им площадку. После осмотра я сдался на милость обаятельного и добродушного И.Д. Папанина, собрал заседание исполкома и выдал ему необходимые бумаги.

Сейчас на этом месте возвышаются корпуса Института экологии Волжского бассейна Российской академии наук. Я побывал в этом институте, когда он отмечал своё десятилетие и 100-летие со дня рождения И.Д. Папанина. Институтом проводится большая работа по оздоровлению Волжского бассейна и приумножению его флоры и фауны. Однако прогноз И.Д. Папанина по выращиванию больших косяков волжской рыбы не оправдался: вместо ценных пород – стерляди, леща, судака, окуня – расплодилась необычная пресноводная морская порода: бычок, ёрш»...

«Строительство плотин, водохранилищ и гидроэлектростанций снизило скорость течения реки, повлияло на качество воды, рыбопродуктивность и биоразнообразие… Сокращение популяции осетровых в Каспийском море было вызвано исчезновением 80% площадей нерестилищ, располагавшихся выше плотин гидроузлов, изменением уровня Каспийского моря и сокращением искусственного воспроизводства», - отмечают авторы доклада «Видение Волги» Междисциплинарной инициативы ЮНЕСКО по устойчивому развитию Волжско-Каспийского бассейна (2000-2005 годы).

Это же спустя несколько лет после пуска Волжской ГЭС им. В.И. Ленина, фактически признали и сами проектировщики и гидростроители, в том числе И.В. Комзин, выступивший главным редактором фундаментального двухтомника «Технический отчет о проектировании и строительстве Волжской ГЭС имени В.И. Ленина, 1950—1958 гг.». Составители отчета отметили, что строительство ГЭС «внесло существенные изменения в рыбное хозяйство Волжско-Камского бассейна. Преграждение пути к нерестилищам, затопление части нерестилищ и изменение режима половодного стока на пойме и в дельте Волги отрицательно сказалось на условиях воспроизводства проходных пород рыб».  

«К этому надо прибавить подтопление прилегающих сельскохозяйственных угодий и лесов, которые составляют 20-30 % от площади затопленных территорий, – писал профессор Игорь Александрович Никулин («Экологическое наследие» ГУЛАГа // Евразия: природа и люди. – 1997. – № 2-3). – Большая часть затопленных сельскохозяйственных угодий в стране приходится на долю Волги и Днепра, гидроэлектростанции которых давали в конце 80-х годов всего 3% производимой в СССР электроэнергии. Экономический эффект от этой электроэнергии не сопоставимо мал в сравнении с тем колоссальным ущербом, который они нанесли природе, населению и экономике страны»...

* Как не вспомнить, что в былые времена Волга давала несметные уловы стерляди и белой семги, называемой белорыбицей. Вместе с белугой и осетром, ставшим со временем основной промысловой рыбой, они составляли около 90% всей добычи. Немало вылавливали и лосося. При добыче белуги и осетра основное количество пойманной рыбы составляли мерные осетр и белуга, являвшиеся как бы эталонными. Белуга, превышавшая эту меру – матерая, косячная, урючная – ценилась намного выше. Прочая волжская рыба, кроме сомов, звалась частиковой и ценилась гораздо ниже.

Стоит добавить, что уже в конце XIX века наметилась тенденция к уменьшению стада осетровых в Волге и Каспийском море. В качестве причин названы нерегулируемый промышленный лов, браконьерство и массовый прилов молоди. В статистических отчетах начала ХХ века также отмечалось, что рыбные промыслы, имеющие «важное значение в экономической жизни России, являясь одним из существенных источников питания широких масс населения» (по приблизительным подсчетам, в стране ежегодно потреблялось до 100 млн пудов рыбы), пошли на убыль. Так, «улов сельди в Каспийско-Волжском бассейне упал с 1885 года к 1911 году с 307 млн штук до 96 млн. И «объясняется это хищническим истреблением рыбы, неправильной постановкой рыбного дела».

** «О нашем начальнике Иване Васильевиче Комзине можно рассказывать долго и только хорошее, – отмечал в своей не опубликованной до сих пор рукописи «Куйбышевская ГЭС» главный энергетик «великой сталинской стройки» Игорь Никулин. – Он был блестящим профессионалом и, что самое главное, высокогуманным, честным и справедливым человеком. Генеральские погоны на него навешивали по должности, но использовал он их, прежде всего, для преодоления советского бюрократического аппарата и обеспечения стройки всем необходимым».

Фотографии из архива автора, книг «Созидатели: Строительный комплекс Ставрополя-Тольятти. 1950-2000» (Под общ. ред. С.Г. Мельника. – Тольятти: Этажи-М, 2003), «Вечный двигатель. Волжско-Камский гидроэнергетический каскад: вчера, сегодня, завтра» (авт.-сост. С.Г. Мельник. – М.: Фонд «Юбилейная летопись», 2007), мультимедийного авторского проекта «Рукотворный город» и ресурсов интернета