СКР раньше срока поспешил отчитаться о раскрытии громкого преступления
Прошло 2 года с того момента, как прогремело на всю Россию убийство нижегородского спецназовца Дмитрия Чудакова и его семьи. 8 июля 2009 года боевой офицер, кавалер многих наград был расстрелян в своей машине в окрестностях Ростова по дороге из отпуска. Вместе с ним погибли жена и дети.
Жестокость преступления потрясла страну. Убийцы не пощадили даже 6-летнего сына и 11-летнюю дочь: эксперты насчитали на теле Вероники 37 колото-резаных ран!
И Нургалиев, и Бастрыкин поклялись найти убийц хоть из-под земли: это дело их чести. Было объявлено, что к расследованию подключаются лучшие следователи и сыщики. Уже через 2,5 месяца СКП торжественно отрапортовал: “дело чести” раскрыто, душегуб схвачен и изобличен. В конце июня, это дело поступило на утверждение в Генпрокуратуру. В СКР твердо убеждены в своей правоте, однако главная потерпевшая — Валентина Чудакова, мать подполковника, — в выводы следствия не верит.
Не верю им теперь и я. Как не поверят и присяжные: в том случае, конечно, если дело № 201/355103–10 поступит в суд, а не вернется назад в СКР для нового расследования и исправления бесчисленных ошибок.
“Вы! Вне закона!
Я к вам обращаюсь,
Умоляю, найдите, предайте суду.
Я ведь мать, а это святое,
И не мести хочу, а в глаза заглянуть”.
(Из стихотворения Валентины Чудаковой)
Тела возвращавшихся с черноморского отдыха Чудаковых обнаружили 8 июля под утро в окрестностях Ростова. 15-я модель “Лады” стояла на обочине трассы “Дон” у поворота к поселку Рассвет.
Очень скоро следствие восстановило картину трагедии: Дмитрий Чудаков, его жена Ирина и 7-летний сын Саша были расстреляны в упор картечью из карабина “Сайга”. Последней жизни лишилась 11-летняя Вероника. Происходило убийство в районе 3 часов ночи. Мотив… А вот с мотивом оказалось сложнее.
Поначалу основной версией назывался криминальный след: подполковник милиции Чудаков командовал боевым отделением ОМСН Нижегородского ГУВД, многократно участвовал в спецоперациях, 9 раз был в Чечне. Жуткое совпадение, но в его личном деле — 37 наград и поощрений: ровно по числу ножевых ранений на теле дочери.
Отрабатывалась и версия о маньяках: это было уже не первое аналогичное убийство в тех местах, совершенное с особой жестокостью.
Однако уже через пару месяцев СКП пришел к однозначному выводу: причина убийства — разбой. Это произошло после того, как был задержан первый и единственный подозреваемый: 26-летний Алексей Серенко.
По убеждению следствия, охранник Аксайского рынка Серенко убил Чудаковых с целью “завладения имуществом потерпевших”. В обвинительном заключении подробно перечисляется это самое имущество: ноутбук, фен, фотоаппарат, женская сумка… Всего на 43,5 тысячи рублей. Правда, золотые украшения остались на жертвах почему-то нетронутыми — кольца, сережки, цепочки, крестики, но эту странность следствие никак не объясняет.
Нападение на Чудаковых — не единственное злодеяние, которое вменяют Серенко. Его обвиняют в убийстве еще трех человек и покушении на жизнь четвертого. Все преступления также совершены будто бы из корыстных побуждений: с целью грабежа. В первом случае с места убийства Серенко забрал шмотья на 17 тысяч 538 рублей. Во втором — на 75,4 тысячи. Среди похищенного — женские сапоги, дубленка, фотоаппарат, аудиоплеер, 3 видеокассеты.
Итого 136 тысяч общего “улова” — за 7 человеческих жизней. Получается примерно по 20 тысяч за каждую. Для матерого, хитроумного преступника, каким рисует Серенко следствие, весьма скромный итог. Да и брались вещи скорее для отвода глаз: сумку Ирины Чудаковой, например, убийца выбросил неподалеку от места преступления.
Вообще, вся история с разбоем рассыпается в прах, едва присмотреться к ней непредвзято.
Согласно официальной фабуле обвинения, в ночь с 7 на 8 июля Чудаковы возвращались из туапсинского санатория домой, в Нижний Новгород. По дороге они устали, решили заночевать прямо на трассе. В это время на их беду мимо проезжал житель соседнего Аксая Серенко. При виде одинокой машины у него сразу же “возник умысел на хищение имущества семьи Чудакова Д. Л. путем разбоя, а также совершение убийства двух и более лиц”.
Серенко нападает на спящих пассажиров (Дмитрия и Ирину он расстреливает из карабина через окно), жестоко расправляется с детьми, обыскивает машину и скрывается, забрав нехитрый скарб отпускников. При этом золотые украшения он, как мы помним, не трогает, а уже бездыханной Ирине Чудаковой зачем-то наносит 5 ножевых ранений. (Забегая вперед, скажу, что судебно-психиатрическая экспертиза признала Серенко полностью вменяемым. )
В этой фабуле странным кажется всё: и поведение преступника, зверски убивающего детей ради фотоаппарата с феном, но пренебрегающего золотом, и — действия самого Чудакова.
Его мать Валентина Алексеевна рассказала мне, что этой дорогой ездил он не впервые: несколько лет подряд семья отдыхала в санатории МВД “Сосновый” под Туапсе. (Так было и в 2009-м. ) Всякий раз до места добирались они без ночевки: если Дмитрий уставал, его подменяла Ирина.
Я специально просчитал последний маршрут Чудакова. Из 1800 километров общей дистанции он миновал лишь 420: для профессионального спецназовца — нагрузка плевая. Заблудиться они тоже не могли. Маршрут знакомый, да и трасса в этом месте прямая, без развилок и эстакад. (Очень странно, но на руле перед трупом Чудакова тем не менее лежал дорожный атлас. )
Ну да ладно: поверим на секунду в вывод следствия о ночлеге. Странностей меньше от этого не становится. Как объяснить, например, выбор Чудаковым точки привала?
Любой здравомыслящий водитель — а уж тем более опытный боевой офицер — предпочтет остановиться в людном, светлом месте. Сделать это было нетрудно: в 500 метрах от места убийства — круглосуточное кафе, 7-ю километрами раньше — пост ДПС. В конце концов, он мог завернуть в Ростов — крюк в какие-то 10 км. Причем едет Чудаков не по родной Нижегородчине, а по криминогенному Южному округу: уж ему-то не знать о беспределе на местных трассах.
Однако он — святая простота! — предпочитает заночевать на неосвещенном участке дороги. Не случайно их тела обнаружат лишь спустя 6 часов после убийства. 

Я расспрашивал о подполковнике у командиров и сослуживцев: все они в один голос отзываются о нем в превосходных тонах. Профессиональный, осторожный, грамотный. (Среди его наград — орден Мужества, медаль “За отвагу”. ) И с головой все в порядке: помимо школы милиции окончил университет МВД. Невозможно представить, чтобы такой человек действовал столь безалаберно.
У следователей, впрочем, была возможность разгадать эту тайну, сделай они биллинг телефонных соединений Чудакова. Тогда стало бы ясно, где офицер находился в последние часы своей жизни. Но следователь ГСУ СКР Павлов почему-то восстанавливать маршрут движения не стал, посчитав это непринципиальным. Найденный на месте убийства телефон-коммуникатор он списал как не подлежащий восстановлению.
Следствие вообще не особо терзалось лишними вопросами. Все бесчисленные странности и нестыковки, которые выбивались из официальной версии, Павлов предпочел просто не замечать в упор.
Его задачей было не установить истину, а раскрыть уголовное дело. А это, как оказалось, совсем не одно и то же…

Один из руководителей ростовского ГУВД, отвечавший за оперативное сопровождение дела, объяснял мне мотивы Серенко сугубо психологическими проблемами. С детства, мол, забитый, неудачлив с женщинами. Отсюда — повышенная агрессивность, жестокость. Убивая людей, он как бы побеждал свои комплексы: эдакая современная трактовка Раскольникова.
Скажу честно: в это трудно поверить. Хотя бы потому, что в отличие от следствия я хорошо помню базовый принцип УПК: все сомнения — в пользу обвиняемого.
В деле есть масса деталей, которые разбивают нарисованную следствием картину убийства.
У Ирины Чудаковой, например, были найдены — извините уж за естество — следы свежей спермы. Экспертизу по сперме не проводили. Зачем? Чудакова ведь ехала с мужем. Хотя после 12 лет брака такой “невтерпеж” выглядит крайне подозрительно. Да и куда прикажете девать на время “утехи” детей? Оставлять в машине? Выгонять в лесок? Заезжать в мотель?
У Дмитрия Чудакова зафиксировано отсутствие 6 зубов. На месте они не найдены. В левой руке маленького Саши — вырванный клок волос, на коленках ссадины. Руки у всех убитых бурно испачканы кровью. Но обвинение уверяет нас, что семья была расстреляна во сне; вступить в схватку с Серенко никто бы из них не успел. Вероятно, по этой причине экспертиза по волосам также не назначалась.
Другой вывод судмедэкспертизы: раны на теле Вероники Чудаковой нанесены как минимум двумя колюще-режущими предметами. Следствие это опять не смущает: а может, Серенко орудовал с обеих рук сразу?
Руководители ЭКЦ МВД, которым я показывал материалы, только качали от удивления головой. Сегодня наука шагнула далеко: нередко преступление раскрывается по биологическим следам или запаху. Здесь же как-никак “дело чести”. Вот только расследовали его хуже не придумаешь.
Осмотр места происшествия и трупов проводился откровенно халтурно, спустя рукава. Многие важные улики оказались безвозвратно утеряны.
Из тела подполковника не извлекли всю дробь. Детально не изучались одежда и найденная в машине слюна. Про запахи и прочие научные изыски я вообще молчу.
Эксперт, осматривавший трупы на выезде, не имел и года профессионального стажа (ныне уволен). Второй эксперт закончить работу не успел, ибо был арестован. (Сыщики окружного главка МВД взяли тогда начальника Ростовского бюро МСЭ и группу сотрудников, промышлявших фальсификацией экспертиз. За взятки от обвиняемых они делали подложные заключения, уводя от наказания.) Хороши же “лучшие специалисты”, обещанные Бастрыкиным!
Владимир Щербаков, бывший главный судмедэксперт Минобороны, много лет возглавлявший знаменитую 124-ю ростовскую лабораторию (через нее проходили все неопознанные трупы с чеченских кампаний), не оставляет от заключений “лучших специалистов” и камня на камне. Щербаков внимательно изучил все документы и фототаблицы. Его ответы многое проясняют.
Он категорически убежден (Щербаков несколько раз повторил мне слово “категорически”), что еще до смерти Дмитрий и Саша Чудаковы подверглись насилию. На их трупах он увидел неполно описанные судмедэкспертизой свежие телесные повреждения. По его предположению, наносились они как минимум двумя лицами. Серенко же, согласно фабуле обвинения, действовал в одиночку!
Увеличив посмертные фотографии, Владимир Щербаков пришел к еще одному поразительному заключению. На обеих запястьях подполковника Чудакова хорошо заметны багрово-лиловые полосы. Судмедэксперт (тот самый, со стажем меньше года) посчитал их подтеками крови, капавшей с головы убитого.
Щербаков с горе-коллегой не согласен. Он полагает, что это совсем не следы крови, а странгуляционные полосы — проще говоря, последствия сильного сжатия запястий. Его версия хоть и кажется сперва неожиданной, объясняет зато все прежние странности. Еще при жизни руки Чудакову заковывали в наручники. Проведенный эксперимент выводы подтвердил. 

К этой тайне тоже можно было приблизиться, согласись следствие на эксгумацию трупа и повторную судмедэкспертизу: только не силами стажеров и взяточников, а действительно профессионалов хотя бы уровня Щербакова. Следствие не согласилось: любое отклонение от стройной фабулы — не в их пользу.
С живым Чудаковым Серенко никогда бы не справился: командир боевого отделения спецназа умел постоять за себя.
Мертвым Чудаков защитить себя был не в силах. Не только от убийц, но и от следователей СКР.

Почему следствие верит дважды судимой проститутке и не верит потерпевшей — мне непонятно.
 Хотя нет: понятно, конечно. Расследование дела велось по принципу “прокрустова ложа”: все, что не укладывалось в выдвинутую версию, безжалостно отсекалось. Главное — не истина, а обвинительный приговор.
Примечательно, что свидетельницу Еретину нашли лишь через 15 месяцев после преступления. К тому моменту дело находилось уже в производстве старшего следователя по особо важным делам ГСУ СКП Владимира Павлова, специально отправленного в Ростов.
Профессиональному мастерству Павлова следствие обязано и еще одной важнейшей находкой: на месте расстрела машины Сазонова он обнаружил гильзы от ружья Серенко. Правда, произошло это спустя 20 (!) месяцев и при странных весьма обстоятельствах.
У адвоката Серенко Светланы Манукян есть свое объяснение волшебной находки. Ее подзащитный не скрывает, что пару раз стрелял из “Сайги” в воздух: просто так, забавы для. Гильзы он потом не собирал. Когда следствие задержало Серенко, свидетели этой пальбы тоже были допрошены. А затем двое из них вдруг “вспомнили”, что Серенко гильзы все-таки подбирал. И тут же аналогичные гильзы появляются на месте убийства.
 — Конечно же, их подбросили, — уверена Манукян. — Гильзы просто собрали там, где указали свидетели пальбы. Поэтому и нужно было изменить показания. Я настаивала на проведении экспертизы по давности гильз. Эксперты ответить затруднились, но наличие ржавчины все же признали.
О том, что Серенко всегда собирал гильзы с мест стрельбы, в материалах дела подчеркивается особо: это же какой предусмотрительный, хитроумный преступник! Заранее заметал следы!
А чтоб окончательно закрепить страшный образ злодея, следствие вменило ему еще 2 эпизода нанесения тяжких телесных повреждений — в пьяных драках у аксайских ресторанов. Потерпевшие, правда, писать заявление не хотели (драться выходили на улицу, один на один), но следствие сумело их переубедить.
Потом, уже после ареста, добавится и третье обвинение: прямо в камере Серенко будто бы изобьет своего соседа, заподозрив в стукачестве.
Если бы с таким же усердием следствие пыталось раскрыть убийство Чудакова — глядишь, может, и истинные преступники были бы уже найдены.
…Честно говоря, я пытался встретиться с Павловым, даже просил об этом руководство ведомства, но увы: вероятно, в СКР доверия мне мало.
Жаль. Мне искренне было бы интересно познакомиться с типичным представителем нынешней популяции следователей, готовой карабкаться вверх по трупам. Тома уголовных дел для них не человеческие судьбы, а ступеньки к пьедесталу
Убийство Чудаковых стало первым резонансным делом, которое поручено Павлову. Лишь недавно он переехал в Москву из Волгограда.
Это дело — его счастливый билет: шанс остаться в Москве, продвинуться по службе, заслужить доверие начальства. Ради этого оправданны любые жертвы.
Возможно, будь Павлов поопытней, он отработал бы сначала все версии до конца и лишь потом спешил рапортовать о результатах. Но на это у него не было ни времени, ни желания: дело ведь на личном контроле самого Бастрыкина!
Серенко арестовали в субботу, 26 сентября. А уже в понедельник СКП объявил на всю страну о раскрытии громкого дела. К тому моменту ничего, кроме баллистической экспертизы, у следствия не имелось, что не помешало Павлову начать раздавать интервью налево и направо: надо же, чтоб начальство заметило твои успехи!
А потом, когда версия посыпалась, было уже поздно: как объяснить, что поторопились с выводами, интервью нараздавали зазря? Вместо того чтоб вовремя остановиться и вновь приступить к поискам, все силы следственной бригады (одних оперативников 30 душ!) были брошены на дожимание Серенко. В ростовском ГУВД мне показали даже фототаблицу всех его амурных знакомств — примерно полтора десятка лиц.
Спору нет: этот человек — отнюдь не курчавый октябренок. Он действительно драчун, хулиган, забияка и вообще малопривлекательный субъект. (Впрочем, в ростовской полиции признались, что никогда прежде в поле их зрения Серенко не попадал, на учете не состоял. )
Я не знаю, кто убил семью Чудаковых, Сазонова, Кулькова, Кристю. Не берусь исключать и Серенко. Уж точно мне меньше всего хочется, чтоб преступник ушел от возмездия.
Но прежде чем дело уйдет в суд, следствие должно объяснить все эти бесчисленные и многие другие оставшиеся за скобками газетного материала вопросы: что заставило Чудакова заночевать на пустынной обочине? где находился он в последние часы жизни? откуда взялись свежая сперма, выбитые зубы и следы от наручников? почему грабители оставили золото? Без этих ответов считать преступление раскрытым просто нельзя.
Я очень рассчитываю, что Генпрокуратура вернет дело назад, в СКР, с четкими и конкретными указаниями.
Надеется на это и Валентина Чудакова, и привлеченные к делу эксперты, и адвокаты, и десятки других людей. Словом, все, кроме следователя Павлова. Он единственный, для кого этот шаг убийственен: возвращаться после Москвы в Волгоград — означает крест на карьере и крушение всех надежд.