Как мы знаем, Чингисхан был язычник. Потом он стал молиться Будде, Иисусу и Аллаху — всем сразу, призывая их в покровители. Он родился и вырос в среде, где никогда не было и не могло быть рьяной религиозности, тем более фанатизма.      Степняки во­обще народ спокойный по отношению к религии: видно, сказывается кочевой образ жизни. Во-вто­рых, среда, в которой он вырос, была этнически и религиозно неоднородной. Тут были и китайские элементы, и палеосибирские, монгольские и тюрко-язычные. Вообще, собственно монгольское рожде­ние Чингисхана под большим вопросом. Потому хотя бы, что не только имя Чингисхан, но и его ис­конное, от рождения, от папы-мамы имя — Тему-чин — разумеется, не монгольское, а тюркское. Чин­гисханом его провозгласили на всеобщем собрании представителей степных родов. Причем это были не монгольские роды, монгольские роды там представ­ляли меньшинство, а тюрко-монгольский степной конгломерат. К примеру, упоминаются роды кият, меркит, жалаир, аргын. Но это - самые обычные казахские роды, живущие здесь и сейчас. Каждый казах знает, кто он и откуда. И потому нынче живые кияты, жалаиры и аргыны бродят по улицам, заседа­ют в парламенте и едят пельмени в забегаловках. Аргыны — самый многочисленный родоплеменной союз у казахов. Уже у тех тюрко-монголов вместе с их языческими религиями присутствовали элементы буддизма и особенно — христианства. К примеру, древнейший и крупнейший казахский род керей ве­дет свое наименование от слова «кереш» — «крест». Древние кереи с V века нашей эры были христианами-несторианцами.

     В общем, Чингисхан с рождения был очень спо­койным человеком по отношению к религии. Но он, наверно, и умом понимал, что в такой империи, да еще с вольными степными джигитами, любое навя­зывание той или иной веры, любое преимущество той или иной веры смерти подобно. И потому в Ясе — в законах своих повелел соблюдать полную религиозную свободу.

     Так и сложилась эта империя, в которой христи­анство все же было преобладающей религией. Чему историческое доказательство — крестовый поход в Палестину за освобождение Гроба Господнего, пред­принятый в 1260 году Хулагу и Хубилаем. Но то пре­обладание было лишь количественным, да и то чуть-чуть, и было опять же естественным и абсолютно равноправным — никто никого и ни к чему не при­нуждал.

Но через пятьдесят лет к власти пришел хан Уз­бек и начал огнем и мечом насаждать ислам. Или от­рекайся от своей веры — или голова с плеч.

    Могут возразить:  как же крещение Руси? Оно ведь прошло без разрушения, а, наоборот, спло­тило ее в единое государство?

     Во-первых, Русь изначальная была простой сис­темой: однородной по языку и языческой по рели­гии. И — что особенно важно — введение христиан­ства происходило одновременно с построением государства. В простой системе произошла смена од­ного лишь знака — язычества на христианство. И то процесс был довольно долгий: с бунтами волхвов и прочим. И церковь, именно церковь смогла сплотить Русь в единое государство лишь к XIV веку, когда фактическим правителем Руси стал митрополит Алексий. А когда система на Руси усложнилась, то даже реформа внутри христианства вызвала много­вековую бурю. Я имею в виду реформу Никона, по­родившую церковный раскол. Казалось бы, ну что тут такого переломного: креститься теперь надо не двуперстием, а щепотью, служить не так, как при­выкли, а по книгам. На саму же веру, на христиан­ство, никто не покушается — так чего ж бунтовать. Ан нет, на костер шли, тысячами бежали за пределы государства... И до сих пор ведь примирения как не было, так и нет. Староверы требуют от официальных православных иерархов официального покаяния, а те почему-то не соглашаются — в общем, конфликт тихо тлеет...

      А в Орде же от людей требовали отказа от веры отцов и дедов. Так просто подобное пройти не могло. И не прошло.

     После Узбека к власти в Золотой Орде пришел хан Джанибек — как в русских летописях пишут, «добрый царь Чанибек». Все успокоилось. Но после смерти Джанибека началась, как опять же пишут в летописях, «великая замятня». На власть там стал претендовать темник Мамай — узурпатор и мятеж­ник. Началась мамаевщина, которая закончилась в 1380 году, когда Дмитрий Донской на Куликовом поле, а затем хан Тохтамыш на Калке разгромили и изгнали Мамая из страны.

     Тохтамыш — последний великий степной власти­тель, он на несколько десятилетий остановил распад Золотой Орды. Но процесс уже пошел. После его смерти государство распалось как бы само собой.

     Я понимаю, что распад Золотой Орды был неиз­бежен. Просто время пришло другое. Заканчивалась эпоха конно-степной цивилизации, и приходила дру­гая — земледельческая и городская. На севере и за­паде вырастала могучая городская и земледельчес­кая Русь, на востоке — возникла мощная городская и земледельческая цивилизация Тимура. Он хоть и тоже родом степняк, выходец из ближайшего окру­жения чингизидов, но уже — городская мусульман­ская ветвь этого конгломерата. Но все же замечу, что надлом начался именно с насильственного навя­зывания ислама как государственной обязательной религии. Во-первых, вольным степным джигитам на­вязывать что-то — значит смертельно оскорбить их. Ведь из века в век там жизнь стояла на правиле: саб­ля острая, конь быстрый, а степь большая. Во-вто­рых — и это главное — жизнь Золотой Орды была устоявшейся сложной системой. И ее — разрушили. Ну, представим, что в сегодняшнюю многонацио­нальную и многоконфессиональную Россию прихо­дит хан-дурак и говорит: «Отныне все будут молить­ся Конфуцию!» Представляете, что тут начнется?!

     Вот и тогда было то же. Во-первых, Узбек поку­сился на святая святых Орды — на закон Чингисха­на. То есть сам же, своими руками порушил основы государства. Ну, разве не дурак, прости, Господи?! Во-вторых, власть своими руками разрушила незри­мый и неписаный общественный договор, по которо­му существовало это образование — Золотая Орда. Отныне никто никому и ничем не обязан, и никого ничто не связывает. Раз вы так — то и я так, и пошли вы все туда-то и туда-то...

С этого все и началось.

Сергей Баймухаметов.