190 лет так называемому восстанию декабристов будет 14 декабря в следующем году. Но процессы в России из века в век столь похожи, что об этом событии стоит вспомнить именно сейчас, а лучше - если понять.
Когда-то в молодости эти благородные офицеры были моими кумирами. Собрал по ним уникальную библиотеку, читал, восхищался, а тут еще фильм Мотыля «Звезда пленительного счастья» - сплошная романтика и восторг. А какие цели! Трудиться на пользу общую, препятствовать всякому злу, искоренять социальные пороки и невежество народа, обличать несправедливый суд, злоупотребления чиновников, лихоимство и казнокрадство, неуважение к человеческому достоинству и несоблюдение прав личности, засилье иностранцев. Это все Руссо, Монтескье, Вольтер с благими намерениями, которые известно чем закончились во Франции - гильотиной для врагов и несогласных.
И вот однажды наткнулся на «Русскую правду» Пестеля. Шок!
Какая изуверская жестокость - царскую династию под корень вместе с малыми детьми уничтожить. В общем, декабристы были достойными учениками французских якобинцев, побывали в Париже, привезли вместе с мечтами о крестьянской и прочей свободе уверенность в необходимости диктатуры террора, насильственной цензуры во всем. Революционеры! А что было бы, если бы их переворот удался? В связи с этим предположением вспоминаются слова Грибоедова, сказанные про декабристов: «Колебание умов ни в чем не твердых».
Тем, кто побывает в Санкт-Петербурге, рекомендую зайти в музей Петропавловской крепости. Там на стене висят планы декабристов. Бог мой, эти светлые рыцари без страха и упрека, борцы за свободу не отпустили ни одного своего крепостного, но требовали разрушения армии, собирались убить всю царскую семью, включая женщин и малолетних детей.
Декабристы были друзьями Пушкина. Но, в отличие от них, он очень быстро избавился от революционного романтизма. Пушкин сумел понять, какая опасность кроется в свободолюбивых идеях без нравственных божественных идеалов. В разговоре с царем поэт признался:
- Вы знаете, что я считался революционером, конспиратором, врагом самодержавия. Таков я и был в действительности. Свобода, ничего не признающая ни на земле, ни на небе; гордыня, не считавшаяся с традициями и обычаями; отрицание всякой веры в загробную жизнь души, всяких религиозных обрядов - все это наполнило мою голову соблазнительным хаосом... Мне казалось, что подчинение закону есть унижение, всякая власть - насилие, царь - угнетатель и что похвально покушаться на него словом и делом. Я не помнил себя от радости, когда мне запретили въезд в столицы и окружили надзором. Я воображал, что стал великим и до чертиков напугал правительство. Но всему своя пора. Все ребяческое слетело. И когда я осмотрелся кругом, понял, что казавшееся доныне правдой было ложью, что любил - заблуждением, а цели грозили падением, позором! Я понял, что свобода, не ограниченная Божеским законом, о которой краснобайствуют молокососы или сумасшедшие, гибельна для личности и общества...
Еще резче он высказался о демократии:
- Отвратительный цинизм, жестокие предрассудки, нестерпимое неравенство и эгоизм, подавляющий все благородное, все бескорыстное, все возвышающее душу человеческую.
Пушкин видел в ней «большинство, нагло притесняющее общество». Соответственно относился Пушкин к декабристам-радикалам. Пестель для него - слепой фанатик. Рылеева называл дрянью.
«Русского нет в них ничего, кроме имен», - писал поэт.
А с другой стороны, Пестель - храбрейший офицер, был тяжело ранен при Бородино, награжден золотой шпагой за храбрость. Рылеев - вину признал, друзей выгораживал, все брал на себя. Может быть, поэтому Николай I назначил пенсию его семье - жене и дочери, поддерживал их материально.
Россия - непонятная страна, где поднимают восстание люди высшего света, совершенно обеспеченные. Никто из них власти не хотел. Храбрейшие и благородные в жизни, в восстании они проявили себя некрасиво. Многие не явились на площадь, попрятались. Князь Трубецкой, назначенный диктатором, струсил. Солдат подвели, обманули, те стояли бесцельно, мерзли, не понимая, зачем и кому присягать - «императору Константину и его жене Конституции!» Герой войны генерал Милорадович выехал к восставшим, призывая к благоразумию. Так его смертельно ранил декабрист Каховский, он же стрелял и в полковника Стюрлера, должен был убить Николая I, за что и был повешен (единственный, кто казнь заслужил).
На допросах все выкладывали и друзей закладывали. Наверное, потому, что все они были масонами и сами не знали, чего хотели в конце концов.
Большинство офицеров и солдат отправили на Кавказ искупить вину (своего рода штрафбат, лейбгвардии Сводный полк). Те, кто оказался в Сибири, работали на рудниках три часа, но большинство находились просто в ссылке на поселении. Получали землю, трудились. Образованные, умные, деятельные - они много сделали полезного и важного. Братья Бестужевы стали богатыми предпринимателями. Кто-то, подавшись в солдаты, по выслуге лет потом уходили в отставку — уезжали домой и жили на пособие от казны. Были, разумеется, идейные мученики, как любимый мной декабрист Лунин, который прошел каторгу, тюрьму, острог, застенки. Но все же - мифы, мифы вокруг, как вся наша история.
Казнили пятерых. Пестеля, Рылеева - за призывы к убийству царской семьи, Каховского - понятно. Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин были схвачены с оружием уже после подавления восстания, они подняли черниговский полк, вели бои против регулярных частей. Во время казни трое - Рылеев, Каховский, Муравьев-Апостол - сорвались, вопреки принятому правилу их повесили вторично. Один из конвойных сказал: «Бог не хочет их смерти».
Не все просто и с женами декабристов, воспетыми Некрасовым в поэме «Русские женщины». Первая поехала к мужу австриячка княгиня Трубецкая, да и за кавалергардом Анненковым (кстати, совсем не таким красавцем и благородным, как его представил актер Костолевский) двинулась француженка. Героиня поэмы Мария Болконская, вопреки воле родителей, поехала, бросив ребенка-младенца, который потом умер без матери. В общем - как посмотреть.
Такой взгляд распространяют наши историографы на все: на предтечу декабристов - масона Радищева, душевно нездорового человека, героизированного за «Путешествие из Петербурга в Москву» - «бунтовщик, опаснее Пугачева» (Екатерина II), эдакий Солженицын XVIII века с «архипелагом гулагом». И Герцена, которого «разбудили декабристы» (Ленин), прославят. А он, как позже Березовский, жил-поживал в Лондоне, неизвестно на какие средства издавал «Колокол», в быту с Огаревым вел черт знает какую распутную жизнь.
И все они - против России, подстрекаемые, как сейчас бы сказали, Западом. Это великий масонский заговор против нашей страны, который продолжается до сих пор. И сегодня мы видим «рыцарей без страха и упрека», стремящихся что-нибудь, зачем-то, как-нибудь изменить, свергнуть, поменять...