Мировая общественность осуждает Каддафи. Он стреляет по восставшему народу. Ельцина, расстрелявшего законную власть, убившего куда больше людей, чем сегодня погибло в Ливии, не осуждали, наоборот, расстрел «Белого Дома» американцы транслировали на весь мир с крыши своего посольства. Но в истории нашей страны второй половины XX века и Ельцин не первый, кто решился стрелять по собственному народу. До него был Горбачёв, а ещё раньше, конечно же, Хрущёв.
В следующем году отметят 50 лет Новочеркасской трагедии, когда расстреляли протестовавших рабочих, но за 5 лет до этого произошли события, о которых сегодня предпочитают как-то не очень распространяться. Опять же потому, что это связано с именем Сталина, который сегодня либеральной публике совершенно не нужен. Но мы об этом забывать не должны. Потому что те события стали предвестием российско-грузинской войны 2008 года. И ещё раньше в 90-х, войны в Абхазии и Южной Осетии. И ещё неизвестно, как долго будут они аукаться в отношениях между двумя близкими народами. Тогда в Грузии реакция на доклад Хрущёва была однозначной. 4 марта начались волнения, а 9 марта 1956 года студенты вышли на проспект Руставели в Тбилиси, потребовав пересмотра решений XX съезда и отставки Хрущёва.
Как ни странно, Сталин никогда не ассоциировал себя тесно с Грузией. При последней переписи записал себя русским, после войны произнёс свой знаменитый тост за русский народ. Но о дружбе России и Грузии он помнил всегда. Не случайно знамя над Рейхстагом водрузили Егоров и Кантария, русский и грузин. В Грузии его не то, чтобы чтили, но им гордились, и день рождения и смерти отмечали. Вот и в тот раз 5 марта студенты решили устроить шествие тут же. Во все ВУЗы поступило распоряжение никого не выпускать из зданий, устроить добавочные лекции. Студенты возмутились и пошли. Поначалу мирненько. Но когда 1-й секретарь Грузии Мжаванадзе вышел к ним и произнёс речь, они взяли его в заложники. Правда, он довольно быстро сбежал. А народ начал митинговать. Требовали судить Хрущева как врага народа.
Откуда-то появились солдаты и танки, они начали стрелять. О количестве погибших в тот день никогда не сообщалось. Понятно, что отдать приказ стрелять мог только сам Хрущев. Думаю, что именно тогда Грузия перестала быть частью СССР идеологически и политически. Это был 1-й звонок будущего крушения великой страны. Тогда же появились правозащитники, первые диссиденты.
В Москве группа физиков-ядерщиков выразила недоверие ЦК КПСС. Грузины восприняли выступление Хрущева как оскорбление национального героя. Из Гори прибыл грузовик, в его кузове стояли актёры, загримированные Сталиным и Лениным, призывавшие к восстанию. Либералы прощают Хрущеву всё за XX съезд: участие в репрессиях, хамство в адрес интеллигенции, «кукурузу», кровавые акции в Тбилиси, Венгрии, Новочеркасске, гонения на церковь, удар по деревне, аресты диссидентов. Но пока на съезде некоторые делегаты падали в обморок, большая часть советского общества отказывалась принять десталинизацию, многие не хотели снимать портреты вождя. Но это мало волновало Хрущева. Он совершенно не собирался демократизировать страну, как думали многие. Студенты, к примеру, требовали превратить Кремль в музей, получить право вызывать на комсомольское собрание членов Политбюро. Этого нет и до сих пор. Но осталось другое: неумение слышать свой народ, нежелание объяснять свои решения, безответственное обращение с собственной историей. «Нам бы только год простоять, да день продержаться…»