Фигуранты
70 лет назад началось так называемое "Ленинградское дело", о котором либеральные историки любят говорить как о примере послевоенных необоснованных сталинских репрессий. При поверхностном взгляде так оно и выглядит, если не знать всех фактов в этой, что ни говори, трагической истории.
Актуальность темы очевидна. После войны требовалось восстановление разрушенного и укрепление власти. Война не только разрушает, но и калечит души людей, привыкших к вседозволенности, с которой, по сути, начинается коррупция. А, как известно, Сталин с ней боролся беспощадно: понимал - коррупция разъедает государство словно ржавчина. Там и кумовство, и злоупотребление служебным положением в личных интересах, и взятки, и воровство государственных средств, и подкуп.
При Сталине увернуться от проверок было практически невозможно; одно и то же дело проверяли несколько независимых друг от друга комиссий. Сговор карался жестоко, без сроков давности, гласно, публично.
Жаркие страсти вокруг "Ленинградского дела" до сих пор не улеглись. Проигрыш этой группировки защитников объясняется ее ориентацией на резкое смещение приоритетов хозяйственного развития страны. Но анализ архивных документов не подтверждает подобного объяснения. Вероятнее всего члены "группировки" и стали жертвами собственных непомерных амбиций и неудачной игры в "русский патриотизм", которые грозили обернуться гибелью всего советского государства, что и произойдет в 1991году, когда Горбачев с Ельциным повторят этот сценарий.
Навязывается представление о существовании некой мифической "Ленинградской группировки" и массовой "кадровой экспансии" ленинградских аппаратчиков и секретарей в высшие эшелоны власти страны. На самом деле в 1948 году Сталин начинает процесс отстранения партийной бюрократии от реальных рычагов власти и передачу властных полномочий в руки союзного правительства. Создаются производственно-отраслевые отделы, один из них возглавил Кузнецов, ближайший соратник Жданова, олицетворявший новое поколение управленцев, так нужных Сталину для кардинального обновления власти. Ещё один ленинградец Вознесенский возглавил Госплан.
В 1948 году после тяжёлой продолжительной болезни сердца умер Жданов, что вызвало усиление борьбы за роль возможного приемника Сталина. Победу одержал Маленков, в результате Кузнецов был освобожден от должности секретаря ЦК и по сути отправлен на Дальний восток, но он не торопился покидать Москву и "бомбил" вождя посланиями, в том числе кляузами на Молотова, Маленкова, Берию. В конце концов Сталину все это порядком надоело и вышло постановление политбюро об антипартийных действиях товарища Кузнецова, с которого, собственно, и началось "Ленинградское дело".
Предыстория постановления такова: первый секретарь Ленинградского обкома Петр Попков предложил создать отдельную российскую компартию, объявить Ленинград столицей РСФСР. Идею "русского патриотизма" активно поддержали Вознесенский и Кузнецов. Стареющий вождь расценил это стремление как попытку обособить Ленинград. Вскоре указанные лица были сняты со своих постов и арестованы. Поводом послужила всероссийская оптовая ярмарка в Ленинграде, которая была расценена как потенциальный сепаратизм. Вместо распродажи товаров в связи с безответственной самодеятельностью произошла порча товаров и убыток на 4 млрд. рублей. И это в условиях послевоенного и продовольственного голода. Кроме того выявилось растранжиривание значительных командировочных средств. По сути участники попросту гульнули на широкую ногу. Это уже была коррупция, да ещё какая! Кузнецов, используя свои возможности, расставлял своих людей на высокие посты по всей стране. Коррупцию надо было вырубить под корень, так что аресты прошли не только в Ленинграде.
Защитники ленинградцев стараются не напоминать о фабрикации документов, о "деле Госплана", когда его руководство проигнорировало указание вождя и просто обмануло его. Сталин узнал, что ещё в годы войны в Госплане была налажена целая сеть по продаже за рубеж особо важных и секретных документов. За 5 лет из Госплана бесследно исчезли 236 совершенно секретных документов. Вознесенский, как глава Госплана, не мог об этом не знать. Так что все попытки либералов антисталинистов представить Вознесенского и Кузнецова как пример "сталинской тирании" не выдерживает критики. Вознесенский отличался редким высокомерием, что отмечал даже Сталин. Он систематически занижал план одним министерствам и завышал другим. Соответственно у любимчиков были хорошие показатели, премии. За обман правительства, фальсификацию данных статистики и утерю секретных документов был снят с постов и выведен из состава политбюро.
Изображать лидеров "ленинградцев" невинными жертвами не получается. К тому же они погрязли в семейности: дочь Кузнецова вышла замуж за сына Микояна; жёны Вознесенского и Косыгина состояли в родстве. Брат Вознесенского стал министром просвещения. Похоже, что если бы деятели "Ленинградской группы" после смерти Сталина получили бразды правления, они бы развернулись на всю прыть. Впрочем, вариант Хрущева оказался ещё хуже.
Достойного приемника у Сталина не оказалось. За два года до смерти Сталин, перенесший как минимум два инсульта, фактически был отстранен от реальных рычагов власти, что подтверждается двумя фактами: в феврале 1951 году рассмотрение и решение текущих вопросов было возложено на Булганина, Берию и Маленкова с правом издавать постановления и распоряжения под подписью Сталина. И еще одно событие - прекратилось издание собрания сочинений Сталина, из запланированных 16 томов было опубликовано только 13.
В конце 1949 году были арестованы 200 человек так называемой "Ленинградской группировки". В октябре 1950 году "Ленинградское дело" завершилось судебным приговором для большинства фигурантов и расстрелом их руководителей - Вознесенского, Кузнецова, Попкова и других. К высшей мере приговорили 23 представителя центральной и региональной партийной бюрократии.
Традиции того "Ленинградского дела" сегодня вовсю процветают, последствия мы испытываем по сей день, тогда их пресекли, чтобы неповадно было, теперь они источник обогащения для многих руководителей. И похоже, на этот раз никто с явной коррупцией бороться не собирается.