История не шляпа фокусника, из которой по желанию достают все, что угодно. Надо знать и понимать события и персонажей, чтобы ощутить логику эпохи.
Нас убеждают, что до большевиков Россия была благополучным процветающим государством. А вот цифры: на Россию приходилось лишь 4,4% мирового промышленного производства, у США – почти 36% (сегодня мы скатились до уровня 1913 года). Все принадлежало иностранцам, урожайность самая низкая в мире. В конце концов, в стране ввели продуктовые карточки (вот кто, оказывается, их придумал) провалившуюся земельную реформу по Столыпину проводили с помощью пулеметов.
Сегодняшняя трактовка событий начала XX века не что иное, как фальсификация истории. Политическая власть заинтересована в прославлении Николая II. Вот лишь один документ – обращение рабочих Петербурга 9 января 1905 года к царю с нижайшей просьбой избавить их от невыносимого гнета хозяев фабрик. Текст читается, будто составлен сегодня. Не желая выслушать людей, царь уезжает. В 10 местах столицы войсками были убиты 1220 рабочих, членов их семей, детей. Такую монархию идеализируют ради демонизации большевиков. Хотя они не совершили ничего такого, чего бы ни совершали представители династии Романовых. Маленький штришок: Петр I, любивший участвовать в пытках, сконструировал машинку для вырывания ноздрей, которой очень гордился. Так что, осуждая Ленина и Сталина, надо было начать с отце-сыно-муже-братовенценосных убийц.
В 1917 году Россия находилась на грани гибели. После отречения царя и перехода власти к Временному правительству империя начала медленно, но верно распадаться. И в России не нашлось ни одной политической силы, кроме большевиков, которая смогла бы обуздать эту стихию распада. Они восстановили империю, собрав ее земли под новым флагом и названием. Большевики, взяв власть, сумели удержать ее, победить в Гражданской войне, что означало их поддержку большинство населения. Победа белых привела бы к возврату помещиков и частного капитала, к зависимости от Запада, т.е., что мы имеем сегодня. Поэтому крестьянство, составлявшее 85% населения, не встало на сторону белых.
Уже через 2 месяца после 25 октября Советская власть установилась в столицах и 47 губерниях из 74, причем лишь в 7 произошли вооруженные столкновения (Ленин назвал этот процесс «Триумфальным шествием Советской власти»). И впервые дни взятие власти большевиками называли не переворотом, не революцией, а народным движением. Что так и было: 60% солдат в армии-крестьяне, а армия на тот момент -11 млн. человек. И не большевики разлагали армию, солдаты рвались домой делить землю. Страна не хотела Гражданской войны, никто не хотел умирать.
Советская власть была плохо приспособлена для войны. Но сбежавшие под «честное слово» на Дон генералы 25 октября объявили захват власти большевиками преступным действием; 25 декабря провозгласили добровольческую армию и ввели военное положение. А совет народных комиссаров во главе с Лениным работал, в месяц рассматривали до 200 вопросов, многое делалось впервые в истории. Аппарат был невелик - 27 сотрудников, жалованье наркома – 500 рублей – уровень квалифицированного рабочего, за опоздание и болтовню наказывали, кормили по два бутерброда с черным хлебом и неограниченное количество стаканов чая.
Первым делом национализировали банки, утвердили 8-часовой рабочий день, увеличили пенсии инвалидам в 2 раза, ввели страхование от безработицы и на случай болезни. Судили публичным судом при широком допущении защиты, часто приговор подразумевал общественные работы, а в тюрьме двери камер не закрывались. Офицеров, устроивших первое покушение на Ленина, арестовали, но по их просьбе отправили на фронт. Огромной проблемой были самосуды толпы (то, что сейчас называют зверствами большевиков), пришлось уже 10 ноября создать рабочую милицию. За пьянство – 3 месяца работ, пьяного на улице арестовывали. 14 ноября вышли декреты о рабочем контроле, о расширении прав городского самоуправления. Землю мог получить каждый желающий (крестьянам преимущественное право), но работать на ней только самому, наемный труд как исключение. Вот такая она была «ужасная революционная власть».
Национализировали и сделали доступными народу Эрмитаж, Третьяковку, Русский музей, театры, кинематограф. Классическая литература печаталась миллионными тиражами.
И все-таки остается главный вопрос – как большевики пришли к власти. Либералы утверждают – насильственным путем. А на самом деле? Накануне революции большевики находились в подполье, легальных организаций у них не было. И Ленин с его радикальными «Апрельскими тезисами» только напугал соратников, и они абсолютным большинством проголосовали против его тезисов, в которых провозглашался приход к власти. Эти настроения хорошо иллюстрируют июльские события, когда временное правительство фактически распалось, восставшие солдаты заняли вокзалы и другие важные пункты города. Рядовые большевики уже повсеместно принимали участие в уличном движении, а руководство партии призывало демонстрантов вернуться в казармы и на предприятия.
И только поставленное перед фактом, что остановить массы не реально, ЦК вынуждено было поддержать начавшееся восстание. Ленин, спешно вернувшийся из Финляндии, застал беспомощное ЦК. Он сказал: «нет, сейчас власть брать нельзя…» Он понимал, что переход власти к Советам должен быть не делом кучки революционеров, а результатом подавляющего большинства трудящихся. ЦК призвал массы к сдержанности. Правительство воспользовалось ситуацией, чтобы разгромить большевистскую партию. И хотя никаких противоправных действий большевики не совершали, демонстрацию расстреляли (более 700 убитых и раненых), типографию газеты «Правда» разгромили, Ленина объявили немецким шпионом. Контрреволюция перешла в наступление: шел разговор о запрете Советов и солдатских комитетов. Ленин всерьез опасался за свою жизнь.
Военные требовали решительных действий: ввести военное положение, смертную казнь. На Петроград двинулись войска во главе с главковерхом Корниловым. Большевики потребовали созыва Учредительного собрания! Ленин понимает, что выход – немедленный захват власти, иначе контрреволюция силой подавит народное движение. Но он снова сталкивается с сопротивлением в верхах партии и тогда Ленин обращается с воззванием «К рабочим, крестьянам и солдатам» напрямую с призывом к восстанию помимо своей партии, которую он обвинил в преступной нерешительности. Его поддержали стремительно большевизировавшиеся Советы. Число сторонников немедленного восстания росло на глазах. Ленин понимал, что доведенный до отчаяния народ просто «перешагнет» через партию.
Временное правительство принимает решение переехать в Москву, это воспринималось как верный признак того, что правящие круги решили сдать немцам революционную столицу. 5 октября происходит резкий поворот в тактике ЦК, который принимает весь пакет предложений Ленина. Сталин пишет в передовице газеты «Рабочий путь»: «Нельзя медлить ни одного часу». 10 октября состоялось заседание ЦК, длившееся 10 часов, на нем принято решение о вооруженном восстании. К этому моменту число членов партии достигло 400 тысяч человек (вот вам и «кучка заговорщиков» - С.Д.)
К восстанию большевиков подтолкнуло давление объективных обстоятельств: 24 октября правительство приказало разгромить большевистскую прессу, арестовать их лидеров.
При всеобщем неприятии ВП военные действия на улицах начались помимо воли ЦК большевиков. Именно «давление снизу» вызвало фразу Ленина: «промедление в восстании смерти подобно». Силы восставших намного превосходили силы правительства, все важнейшие пункты города переходили в их руки без боя, без жертв. Большинство большевистских лидеров открыли для себя, что власть они действительно взяли вопреки собственным планам. Переворот фактически состоялся лишь как серия оборонительных мероприятий в ответ на атаки правительства. Лишь в самый последний момент — 25 октября восставшие перешли в наступление, когда город уже находился в их руках. Неожиданно оказавшись у власти, ЦК принялся составлять список первого советского правительства. Ленин категорически отказывается его возглавить, немного было желающих попасть в наркомы — все боялись не справиться с работой.
25 октября открылся съезд советов, который должен был принять декреты о мире, о земле, утвердить правительство. Большевики предложили участвовать в нем левым эсерам, но те отказались. В день открытия съезда взяли Зимний (как видим, когда власть была у большевиков). Буквально сразу же свернутые силы перешли к развязыванию гражданской войны: в Москве начались кровопролитные бои, в Петрограде 29 октября — восстание юнкеров, 27 октября казачьи части заняли Царское село, забастовали чиновники. Противники большевиков сразу же возлагали надежду на свержение нового режима вместо возможности создать коалиционное правительство (на что большевики были согласны). Вместо переговоров оппоненты предпочли язык ультиматумов.
К 31 октября силы сопротивления были разбиты и подавлены. Левые эсеры согласились войти в правительство и заняли там около трети мест. Поэтому, когда сегодня твердят о тоталитарной власти большевиков, надо помнить, что ключом успеха их стала самая демократическая стратегия и ставка на советы как самую массовую организацию в стране (40% населения входили в них). Этого не поняли другие партии. Революционное творчество большевиков позволило совершить невероятные перемены, которые спасли Россию и изменили мировую историю.
Так в чем же смысл 7 ноября, как относятся к подобным датам другие страны? Во Франции день революции — общенациональный праздник, хотя там были и цареубийства и террор. Пройдет время и то же самое будет и с великой революцией 1917 году, открывшей эпоху мощной и крепкой сверхдержавы под именем СССР. Но, чтобы это произошло, нужно сохранить Россию.
Сегодня наше общество по-прежнему расколото на сторонников и противников социалистических ценностей. И столетний юбилей октября стал не поводом для осмысления исторического опыта, а для сознательного искажения исторической истины.
Октябрьская социалистическая революция, переименованная в «День согласия и примирения» (глупо и безвкусно) для нынешних журналистов, политиков и прочих повод поговорить на любимые темы о «громадных регрессиях», о «проклятых коммунистах».
Коммунистов не пустили в оргкомитет по празднованию столетия Октября, потому что современные либералы не желают признавать, что большевики не несут ответственности за свержение законной власти.
Еще задолго до Ленина были желавшие расправиться с «буржуями», чтобы построить новое общество. Ленин с его умом и политическим чутьем просто оказался востребованным своим временем.
Мы судим о революции из нашего времени, забывая, что тогда насилие во имя идеи воспринималось с энтузиазмом чуть ли не всеми. Но если большевики действовали, чтобы уничтожить эксплуататоров ради справедливого будущего, то белогвардейцы убивали всех и вся, кого подозревали.
Не надо конфликтовать с прошлым в поисках «героев и злодеев». Октябрь принял весь мир как историческое великое событие. Революция освободила угнетенные классы, дала им реальную возможность изменить жизнь, реализовать себя новым талантам, позволила России совершить феноменальный научный и технический рывок. Огромная национальная потеря, что современные правители этого не хотят понять.