В отставку

День пятый. На данном заседании отношения между потерпевшей стороной и обвинителем еще больше обострились. Суд начался с обращения Владимира Сидорова с заявлением об отводе Николая Шпакова.

Как заявил потерпевший, в процессе судебного следствия вскрылись грубейшие нарушения закона.

По мнению Владимира Петровича, последний не может объективно представлять обвинение по делу об убийстве его сына, так как якобы отстаивает не государственные, а свои личные интересы и прямо заинтересован в исходе данного дела. Как заявил потерпевший, в процессе судебного следствия вскрылись грубейшие нарушения закона. Так, свидетели обвинения на суде заявили, что показания, уличающие Майнингера, на предварительном следствии из них в прямом смысле «выбили» сотрудники Комсомольского РУВД. Еще один из свидетелей во время судебного допроса посетовал, что его в течение суток незаконно держали в стенах районного отделения милиции. Два человека показали, что следователи допрашивали их с помощью детектора лжи, однако ни одного протокола таких допросов в деле не оказалось.

По убеждению Владимира Сидорова, Николай Шпаков как прокурор Комсомольского района, а также его подчиненные не могли не знать о грубейших нарушениях закона, допущенных оперативными работниками, но не приняли никаких мер. Напротив, сказал потерпевший, по всей видимости, прокурорские мужи являются вдохновителями такого поведения со стороны милиционеров. «Любой нормальный человек в таких обстоятельствах сам бы заявил о своем отводе и заодно подал заявление об отставке со своего поста, — подвел черту Владимир Сидоров. — Но не таков прокурор Комсомольского района!»

Кроме того, потерпевший попросил вызвать в суд нескольких свидетелей, которые, как он считает, могут дать важные показания.

Не дождетесь!

Николай Шпаков парировал выпад отца Алексея
с трудно скрываемой досадой и раздражением

За все время судебного разбирательства обвинитель не поддержал ни одного ходатайства потерпевшего. Так произошло и на этот раз. Николай Шпаков парировал выпад отца Алексея с трудно скрываемой досадой и раздражением. Он посчитал предъявленные доводы необоснованными и напомнил, что потерпевший может понести уголовную ответственность за клевету. Суд оставил без удовлетворения оба ходатайства Владимира Сидорова: как об отводе обвинителя, так и о привлечении к процессу дополнительных свидетелей.

Заговор?

Женщина пошла успокоить пса и в этот момент услышала голоса двух мужчин, раздававшиеся с улицы. «Так ты его убил или не убил? Добил или не добил?»

Затем слово взяла свидетельница, заставившая поволноваться подсудимого Майнингера и давшая косвенное доказательство причастности к убийству Алексея как минимум еще одного человека.

Женщина проживает в доме № 2 по улице Есенина, недалеко от которого произошла расправа над главным редактором газеты. Она вспомнила, что вечером 9 октября находилась в своей квартире. Вдруг ее собака подбежала к открытому балкону, выходящему в сторону леса, и начала громко лаять. Женщина пошла успокоить пса и в этот момент услышала голоса двух мужчин, раздававшиеся с улицы. «Так ты его убил или не убил? Добил или не добил?» — якобы настойчиво допытывался один у другого.

К сожалению, жительница дома № 2 по улице Есенина из-за плохого зрения и темноты не смогла разглядеть внешность загадочных собеседников. Еще она вспомнила, что однажды Майнингер, который ранее с ней был едва знаком, как-то ни с того ни с сего подошел к ней на улице и издевательски спросил: «Ну что, прокурорша (свидетельница ранее работала в надзорной инстанции. — Авт.), отгулялась? Что теперь делать будем?» По признанию женщины, с тех пор она стала откровенно бояться Майнингера. Подсудимый, давясь нервным смехом, назвал последнее заявление ложью и обозвал свидетельницу пьяницей. Видя, что завязавшаяся «беседа» не имеет никакого отношения к делу, судья Андрей Кириллов прекратил допрос свидетельницы.

Дружный хор защитников

Охрана на «Куйбышевазоте» строгая,
как на военном объекте

Суд допросил коллег Майнингера, трудившихся с ним на ремонтном участке завода «Куйбышевазот». Все они в один голос отзывались о подсудимом как о порядочном, спокойном, работоспособном человеке. Ни один из допрошенных не поверил в то, что Майнингер мог пойти на убийство человека. Обвинитель задавал работникам Куйбышевазота один и тот же вопрос: имеются ли на заводе станки и оборудование, на которых можно изготовить заточку или пешню? Имеются, отвечали коллеги Майнингера, однако 8 октября (по версии следствия, подсудимый изготовил орудие убийства и перебросил его через заводской забор за день до гибели Алексея Сидорова. — Авт.) Евгений никак не мог смастерить что-нибудь колюще-режущее из металла, так как в первой половине дня постоянно находился у них на глазах, а после обеда вовсе ушел на учебу.

Кроме того, добавляли допрошенные, охрана на заводе строгая, как на военном объекте: контрольно-пропускной пункт, дежурные милиционеры, камеры слежения, и Майнингер не смог бы незаметно приблизиться к забору ближе, чем на триста метров, чтобы перекинуть заточку (пешню) на другую сторону.

Гражданская позиция

Далее перед судом предстал свидетель, появления которого все ждали одновременно с интересом, тревогой и нетерпением. Дело в том, что уже в процессе разбирательства в суд поступило письмо от гражданина, по его утверждению, обладающего некой важной информацией по делу. Причем ни одна сторона не знала, что это за человек и о чем таком важном он желает поведать.

Свидетель, представившийся менеджером торговой фирмы, во время дачи показаний пояснил, что прийти в суд его подтолкнул гражданский долг. И рассказал следующее. В конце сентября 2003 года он встречался с Алексеем Сидоровым для освещения в центральных СМИ его конфликта с местными чиновниками по поводу жилья. «Твоя проблема важная, но у меня сейчас такие проблемы... Знаешь, Валерий Иванов, возможно, не последний редактор нашей газеты, которого убьют. Но я свою работу все равно не брошу!» — такие слова будто бы сказал ему Алексей при встрече. А буквально через несколько дней второго главного редактора «Тольяттинского обозрения» убивают. Свидетель не поверил, что Сидоров мог случайно погибнуть в банальной пьяной драке и поэтому решил выступить на суде.

В заключительной части суд огласил письменные доказательства по делу — протоколы явки с повинной Майнингера, осмотра места преступления, результаты ряда судебных экспертиз и пр..

От чистого сердца?

Сразу после написания явки с повинной врач вовсе отказался проводить осмотр Майнингера, так как руководитель следствия якобы злонамеренно не подготовил соответствующее постановление.

День шестой. Следователь прокуратуры рассказал, при каких обстоятельствах подсудимый признался в убийстве Алексея Сидорова. Он руководил следствием до предъявления обвинения Майнингеру. 16 октября 2003 года подсудимый вместе с «рядом других лиц» был допрошен как свидетель. «Все равно вы ничего не докажете и не найдете орудие преступления!» — как утверждал на допросе прокурорский работник, нагло заявил тогда допрашиваемый. Тем же вечером правоохранителями было принято решение о привлечении его к делу в качестве подозреваемого. Майнингеру в спокойных тонах, без рукоприкладства было объяснено, что чистосердечное признание облегчит участь и зачтется в будущем. Тогда задержанный попросил ручку с бумагой и написал явку с повинной. А на следующее утро, 17 октября, раскаявшемуся молодому человеку уже в присутствии адвоката было официально предъявлено обвинение.

Потерпевший и его представитель высказали мнение, что в действительности подсудимого били в стенах Комсомольского РУВД, потому он и «раскололся». Так, 14 октября (Майнингер под тем или иным предлогом содержался в милиции начиная с 12 октября. — Авт.) судмедэксперт обнаружил на теле подозреваемого синяки и ссадины. А сразу после написания явки с повинной врач вовсе отказался проводить его осмотр, так как руководитель следствия якобы злонамеренно не подготовил соответствующее постановление. Прокурорский работник не согласился ни с одним из предъявленных доводов и еще раз повторил, что Майнингера никто пальцем не трогал; а все процессуальные действия проводились в рамках закона.