Я не хочу пересказывать то, что уже было написано за прошедшие 24 года об этом дне. Я частично согласен с приведенными данными, а с чем-то мог бы поспорить. Но сейчас я хочу рассказать о штурме, как я его видел своими глазами.

На тот момент мне было 26 лет. Могу с уверенностью сказать, что вначале все происходящее не воспринималось всерьез, и думаю, подобное ощущение сохранилось у многих бойцов моего отряда. Все было, словно во сне.

Мы на тот день вообще запланировали шашлыки. Но вместо них — боевая тревога и срочная мобилизация. Мы мчимся в аэропорт, где нам сообщают о захвате боевиками города где-то в районе Северного Кавказа. Садимся в самолет, времени на сборы нам не дали. Мы снаряжали ленты своих “Калашниковых” уже в полете. Потом я даже немного поспал, прямо в самолете, и несколько из моих товарищей тоже. Нам на самом деле еще не верилось, что этот штурм будет.

Приземлились в ночь на 15 июня. Дальше были посты наблюдения, дежурства. Полным ходом — подготовка к штурму. 16 июня впервый раз за это время прилег поспать. Задолго до рассвета нас разбудили и сообщили, что штурм состоится. Начались сборы. У нас не было волнения, как ни странно, ребята даже решили выпить 100 грамм “наркомовских”. Но я не пил, я в тот момент подумал о сыне. Снял наручные часы с руки, попросил ребят отдать их ему, если со мной что случится. Но потом забрал. Решил, что подарю их сам.

И вот мы дождались построение на получение приказов. С нами были солдаты внутренних войск. Я заметил, что у них с собой были гранаты и гранатометы — общевойсковое снаряжение.

Путь включал в себя поездку на автобусе, потом долго шли пешком. В ночной темноте, еще только на подходе к городу, я увидел первые вспышки — там шла перестрелка. А мы шли за своим командиром — полковником Деминым. Я ему полностью доверял, потому особо не вникал в происходящее — просто шел и ни о чем не думал.

Когда мы подошли к зданию больницы, увидели отряд Михайлова, который уже находился под обстрелом. В задачу нашей команды входило подобраться к стенам больницы и укрыться за пищеблоком.

Мы пошли между гаражей, потом преодолели препятствие — забор из сетки рабицы, мы просто проделали в нем проход. Побежали к пищеблоку. Ночная темнота еще скрывала нас от боевиков, и пока мы шли тихо, нас не могли заметить. По пути получили сообщение о ранении Федора Литвинчука в ногу — бойца дозорного отряда. Его не удавалось вытащить из-за высокой плотности огня. Сейчас удивляюсь сам себе, но в тот момент я ему даже позавидовал. Для него бой окончен, а для меня — еще только начинался.

Мы — это группа из 5-ти человек: я, С.Савчук, полковник Ю.В.Демин, В.Корольков и А.Христофоров. Рассвет настиг нас, когда мы уже были у стен больницы. Нам показалось, что рассвело как-то слишком рано.

Со станции послышался голос бойца, прикрывавшего наш отряд, как оказалось, в одиночку, — Вовы Соловьева. Он сказал что-то вроде “... руке конец”. У меня с собой были дымовые шашки. В военном училище нам говорили, что их всегда нужно брать с собой в любой бой, для организации дымового прикрытия, если тебя ранят. Чтобы смогли вытащить. До Соловьева было примерно 25 метров, и я решил бросить 2 шашки туда. Но огонь не прекратился и даже не уменьшился. Вытащить его нам не удалось, и его голоса мы так больше и не услышали…

Перед нашей группой поставили задачу — отвлекать внимание боевиков, производя обстрелы между окнами и над ними. Также по возможности нужно было проникнуть в здание больницы. Но дверь оказалась завалена чем-то изнутри. Я даже стрелял по ней из пулемета — она не шелохнулась. Поэтому нам оставалось только выполнять первую часть задания. Часть боевиков сразу переключилась на нас, когда мы, по очереди, высовываясь из-за угла и производя очереди выстрелов.

Одноэтажное здание пищевого блока служило нам укрытием не долго. Когда я уже собирался стрелять, угол разбила пулеметная очередь одного из боевиков, и пуля попала мне в бедро. Мне повезло, что она срикошетила и отлетела. Ее горячая оболочка прижгла место ранения и мгновенно остановила кровотечение. Я даже не почувствовал боли в тот момент.

А стрельба все усиливалась, по нам начали стрелять с нижних и верхних этажей больницы. Полковник Демин бросил вверх гранату, на какое-то время стрельба после этого приутихла. Но теперь нам нужно было просить о прикрытии — нас могли забросать гранатами. Это и произошло: гранаты летели, казалось, со всех сторон. Одна из них, которая прилетела откуда-то сбоку, задела меня осколком. Я почувствовал, как будто что-то попало мне в глаз, попросил Демина посмотреть. Его взгляд, когда он посмотрел мне в лицо, я не забуду никогда… Меня начали бинтовать, причем ребята забинтовали мою голову прямо поверх каски.

Гранаты продолжали лететь в нашу сторону, мы пытались укрыться от них, прижавшись к стене и присев, но осколки все равно долетали. Нас спасали только бронежилеты, которые принимали на себя часть ударов. Один из осколков, кажется, попал мне в руку, ее словно подбросило вверх. Я тогда еще подумал “вот и навоевался — лишился сначала глаза, теперь вот еще и руки нет…”. Но попытался пошевелить пальцами — оказалось, конечность в норме.

Было пора отступать. Укрытие находилось на расстоянии 20 метров. По команде Демина я и Саша Христофоров побежали, изо всех сил. Но пули были быстрее. Они нас настигли за пару метров до забора, сбили с ног. Мы ползли уже на четвереньках, когда ребята затаскивали нас за руки в укрытие. 3 пули пробили Сашин бронежилет и попали в спину. Мне повезло — я отделался синяками. Когда меня бинтовали, я даже не думал об этом, я был счастлив.

Вот так состоялся мой первый бой.

Кавалер четырех орденов Мужества,
Вице-президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «АЛЬФА»
полковник С. Милицкий