Глава IV.
Красивый миф

1

— Помнится, это было в конце прошлого года, вот-вот должна была начаться зимняя сессия...У меня, знаете ли, более пяти тысяч студентов, потому график работы очень напряженный. Время расписано буквально по минутам, особенно, когда маховик учебного процесса запущен в полную силу. К чему, спросите, я клоню? Да к тому, что всякой ерундой некогда заниматься. Так вот, на подходе сессия, а узнаю от секретаря, что на прием ко мне напрашивается Аристарх Клевлин. Профессор горел желанием поведать о неком чрезвычайно увлекательном и важном деле. Я сказал Оксаночке — дорогуша, передайте многоуважаемому Аристарху Матвеевичу, пусть своими чрезвычайно увлекательными и важными делами занимается со своим непосредственным начальником, деканом исторического факультета. На следующий день профессор снова начал секретаря доставать своей просьбой. Спустя сутки история повторяется. Думаю, лучше мне все же принять Аристарха Матвеевича, все равно не отстанет. Профессор примчался буквально через пару минут после вызова и принялся с волнением рассказывать.

По словам Аристарха Матвеевича, накануне он ездил в Приволжский педагогический институт и наткнулся в архиве тамошней библиотеки на некие доселе неизвестные материалы, подготовленные господином Покровским, довольно известным археологом, производившим раскопки на Средней и Нижней Волге в конце 40-х — начале 50-х годов прошлого века. Эти материалы, по утверждению Клевлина, доказывали, что клад золотых момент отнюдь не красивая многовековая легенда. Якобы есть строго определенное место, где по сей день эти сокровища лежат нетронутыми. И находится оно на территории Старогородского кладбища.

— На чем было основано его утверждение?

— Я же сказал, на содержании неких записей, оставленных Покровским. Которых, кроме Аристарха Матвеевича, в глаза никто не видел, — ректор присел и отпил чаю. — Я спросил про эти документы, но профессор сразу напустил на себя таинственность. Но рассказал, что, судя по архивам, центральной фигурой в истории с кладом является некий капитан московских стрельцов. Он сопровождал обоз с золотыми монетами, который в конце XVII века был направлен в район города Татищева, где поселились сторонники человека, которого учебники советской истории называли предводителем народного восстания. Степана Разина. Стрелец этот якобы считался надежным царским служакой, и в Москве не сомневались, что монеты будут довезены до пункта назначения в целости и сохранности. Власти всерьез опасались, что обоз могут разграбить племена кочевников или завербованные царем, но не отличавшиеся послушанием наемники из татар и калмыков. По материалам Покровскому выходило, что царя Алексея Михайловича обманул наивернейший слуга с кучкой заговорщиков. Предварительно избавившись от лишних свидетелей. Кто-то был зарезан, кого-то утопили, кого-то живьем закопали. Нагляднейший пример наиболее примитивной формы коррупции — просто взять и хапнуть из государственной казны, а завтра будь что будет. Не правда ли, с тех пор мало, что поменялось в нашей стране? И убивают так же запросто...

Главное содержится в оптимистичном финале материалов Покровского, фрагментарно озвученных Аристархом Матвеевичем. Он гласит, что сокровища после всех злоключений якобы был закопаны в могиле купца, похороненного на Старогородском кладбище в первой половине XVIII века.

В итоге ни одного государева рубля не дошло на борьбу с восстанием Степана Разина. Однако вышеописанное присвоение по каким-то загадочным причинам так и не трансформировалось в исходящее из него логичное — растрату. Возможно, обладатели золотого обоза перебили друг друга при его дележе. Может, монеты были припрятаны с расчетом потратить их после окончания войны со Степаном Разиным, пока царские сыщики не закончат дознание. Покровский иже с ним Клевлин склонялись к версии, что расхитители обоза попались в руки разинцев. Истину, если она вообще здесь есть, установить, как вы понимаете, невозможно. Главное содержится в оптимистичном финале материалов Покровского, фрагментарно озвученных Аристархом Матвеевичем. Он гласит, что сокровища после всех злоключений якобы был закопаны в могиле купца, похороненного на Старогородском кладбище в первой половине XVIII века.

— Какой была ваша реакция на версию Аристарха Матвеевича? — поинтересовался Артем, переваривая услышанное.

— А как на моем месте отреагировал бы современный человек, живущий в эпоху точных наук, всеобщей глобализации и нанотехнологий?

— Судя по открытиям, вести о которых приходят с разных концов света, история оставила потомкам еще немало нераскрытых загадок, порой самых фантастических, — заметил Артем.

— Согласен с вами. Но! — Стеклов подскочил, как будто обвивку кресла под ним прорвала пружина, и возбужденно заходил. — Но! На пальцах можно пересчитать персонажей богатейшей русской истории, настолько залегендированных, насколько Степан Разин. Кстати, помните, что при коммунистах писали про Разина в учебниках?

Артем ответил кивком. Мол, возможно и знаю, но не терпится от вас услышать.

— Предводитель крестьянского восстания, герой народного движения, борец против царского ига и феодального гнета. А знаете, что сейчас про него пишут? Есть версия, что разинский бунт, являлся, ни много, ни мало, последовавшей за великой смутой войной двух русских государств: Центрального, где властвовал царь Алексей Михайлович, он же Алексей Тишайший, и Южного, разинской вотчины, куда царские войска на протяжении нескольких лет даже боялась совать нос. Разин ведь на полном серьезе провозгласил себя царем Астраханских и Казанским и нацеливался примерить шапку Мономаха! Вот и гадай, кем же он был в действительности: народным героем, кровожадным бандитом или властителем-узурпатором. Воистину справедливо утверждение, что историки это пророки, предсказывающие прошлое.

2

Николай Стеклов готов был заливаться соловьем хоть до поздней ночи. Хотя он отклонился от основной темы разговора, было видно, что история с кладом монет его захватила и крепко удерживала. Ректор распалился, словно беседовал не с одним человеком, а выступал перед многолюдной аудиторией.

— Поэтому обычный смертный мужик превратился в некий одушевленный идол, неотъемлемый элемент народного фольклора, покрытым налетом романтики, за которым невозможно отличить правды от вымысла! — воодушевленно продолжал Стеклов. — Может, сравнение не вполне корректное, но этот вполне реальный исторический персонаж в обывательском сознании находится где-то по соседству с персонажами сказочными, к примеру, Иваном Царевичем и бабой Ягой. Это я вернулся к человеческому здравомыслию, заставляющему со скепсисом относиться к живописным, захватывающим дух легендам про сокровища. Ведь что такое легенда? — в который раз задался ректор вопросом, на который у него, само собой, был подготовлен исчерпывающий ответ. — Это обобщенное отражение самых ярких, моментов народной памяти. Если жил-был лихой воин, награбивший горы разного добра, то сказания о припрятанных им «на черный день» сокровищах просто обязаны появиться! Еще один прелюбопытный момент. Ученые определили, что географически концентрация мифов напрямую зависит от того, сколько времени герой этих мифов провел в том или ином месте. По Волге мимо Верхнего Берега — как известно, так в конце XVII века назывался наш славный город, — ватага Степана Разина проплывала с многочисленными стоянками не менее четырех раз. Поэтому, согласно народной молве, сокровища были оставлены им практически везде, куда ни кинуть взгляд: в пещерах Приволжских гор, буераках реки и ее притоков, в глубине холмов, курганов и кладбищ!

— То есть, клад или клады могут находиться где угодно, но их может и не существовать вовсе, — поспешил встрять Артем, заметив, что Стеклов от взятого темпа начал задыхаться.

— Вы на лету поймали мою мысль! — крикнул ректор. Короткая пауза пошла ему на пользу. — Есть красивые мифы. Но документов, которые могли бы подтвердить либо опровергнуть наличие сокровищ, увы, не имеется. Канцелярия победившей царской власти уничтожила все до клочка бумаги, связанные со Степаном Разиным: верительные грамоты, челобитные, переписку, донесения и т. д.. По крайней мере, документы представляющие исследовательскую ценность, до потомков не дошли.

— Все же известия о сокровищах не появляются из воздуха, — мягко упирался Артем.

— И какой от них прок? — недоумевал Стеклов. — Предположим, информация о кладе каким-то чудом пошла из достоверного первоисточника. Три с лишним века она передавалась из уст в уста, из поколения в поколение. Учитывая, что ее основными носителями и распространителями были безграмотные, любившие напридумать простолюдины, представьте себе, в какой искаженной форме она должна дойти до нынешнего поколения.

— Тем не менее, Аристарх Клевлин со ссылкой на данные археолога Покровского указывал конкретный ориентир — Старогородское кладбище.

— Скажете тоже — конкретный! Да вы знаете, что сто лет назад, когда на кладбище производилось последнее захоронение, оно занимало около трех гектаров? Верхнебережцы и татищевцы там лежат в несколько ярусов. Один только верхний ярус состоит из двух с лишним тысяч могил. На большинстве захоронений не осталось ни памятников, ни крестов. Возможно, могли появиться надежды на положительный результат, если бы круг поиска был ограничен, предположим, сотней захоронений.

— Может быть, профессор имел точный ориентир, где надо копать?

— Вполне вероятно. Аристарх Матвеевич обладал отнюдь не авантюрным складом ума. Однако, как я вам говорил, он любил посекретничать. Едва я начинал его расспрашивать, какие у него имелись свидетельства и аргументы относительно местонахождения сокровищ, профессор закрывался на глухой замок.

В голосе ректора чувствовались сожаление и досада. Он перестал маячить перед Артемом, вновь уселся и опрокинул в рот остатки чая.

— Почему в таком случае вы, если верить публикации в «Татищевском вестнике», помогали профессору? — спросил Артем.

Ректор ответил без раздумий.

— Было несколько взаимосвязанных причин. Во-первых, сама идея мне показалась весьма заманчивой. Согласитесь, в нашей жизни отчаянно не хватает романтики и приключений. События, от которых захватывает дух, в основном происходят в наших мечтах.

— Соглашусь частично.

— В душе вы обязаны согласиться полностью, иначе не выбрали бы профессию журналиста, — Стеклов говорил убежденно, словно знал, что пишущая братия состоит исключительно из безнадежных романтиков. — Я тоже человек увлекающийся, поэтому затея профессора Клевлина, извиняюсь за тавтологию, меня увлекла с головой. Я вспомнил детство, когда с друзьями играл в пиратов. По карте, нарисованной моей бабушкой, земля ей пухом, мы искали загадочный и манящий Остров Сокровищ. А сколько приключенческих книжек было прочитано... Уйма! Роберт Стивенсон, Джек Лондон, Фенимор Купер... Какие были авторы, как писали! Соглашаясь на помощь профессору, я отмел в сторону прагматизм и сомнения. Ну не мог я устоять, глядя, как Аристарх Матвеевич преобразился, стал энергичным и жизнерадостным, словно сбросил лет тридцать. И эти помолодевшие горящие глаза...В них зажглись огни будущих открытий. Внутри себя он поверил как в свершившийся факт, что клад обязательно будет найден.

Глядя на разрумянившегося Стеклова можно было подумать, что он гордился столь смелым и благородным поступком. Словно ему самому, взмокшему, грязному и смертельно уставшему, предстояло стирать руки в кровавые мозоли о лопаты, слой за слоем снимая земляные ломти с вековых могил.

Глядя на разрумянившегося Стеклова можно было подумать, что он гордился столь смелым и благородным поступком. Словно ему самому, взмокшему, грязному и смертельно уставшему, предстояло стирать руки в кровавые мозоли о лопаты, слой за слоем снимая земляные ломти с вековых могил. Словно лично он трепетал от мечты, что вот сейчас совок уткнется с характерным звуком обо что-то твердое, в чем раньше закапывали несметные сокровища. И сбудется наяву голубая мечта искателя приключений, в детстве находившего сокровища по бабушкиной карте.

— Во-вторых, профессор стал, грубо говоря, шантажировать меня, — вспомнив темную сторону ученого, ректор заметно помрачнел. — Аристарх Клевлин заявил, если я не соглашусь на организацию раскопок, то он покинет университет и приложит усилия, чтобы к нашим конкурентам, местным и областным вузам, уйдет максимальное количество заслуженных преподавателей, на которых держатся научная основа и престиж ТаГУ. На такие жертвы я не был готов.

— Вы считаете, он действительно на это был способен? — не скрывал удивления Артем.

— Вполне. Аристарх Матвеевич был ученым от бога, но его моральные качества лично я подвергну сомнению. Сложным он был, как все выдающиеся личности. Впрочем, сейчас на эту тему говорить неэтично.

— Давайте тогда о том, что «в-третьих».

— В-третьих, идея провести археологические раскопки на Старогородском кладбище, до сих пор малоизученном, незримо витала давно. Я полагал, что вне зависимости от того, принесут ли они результаты, на которые рассчитывал профессор Клевлин, коллекции краеведческих музеев наверняка пополнятся новыми экспонатами. Орудия труда, оружие, посуда, одежда, украшения и прочее — все это имеет несомненную историческую ценность. Кафедры археологии исторических факультетов ТаГУ и ППИ давно планировали объединить для раскопок свои усилия, нужно было лишь найти достойный внимания повод. И он был найден Аристархом Матвеевичем.

— Раскопки состоялись?

— В общем, да. Думаю, техническую сторону договоренности описывать нет нужды. Это тягучая малоинтересная рутина, без которой, однако, не обойтись: поиск спонсоров, инвентаря, получение открытых листов, определение и утверждение границ поисков, проживание и питание приезжих студентов, коими, кстати, стали восемь учащихся Приволжского педагогического института, и так далее и тому подобное.

— Подождите, Николай Михайлович. Аристарх Клевлин заявлял, что в раскопках примут участие и проходящие практику студенты с ТаГУ.

— Мало ли что он заявлял, — пожал плечами ректор. — Решили обойтись без них. О том, что раскопки как таковые состоятся, окончательные договоренности были достигнуты во второй половине февраля этого года. Непосредственно работы начались в запланированный срок, в конце июня. Столичным куратором раскопок являлся один из руководителей Института Археологии при РАН, давнишний знакомый и коллега Аристарха Матвеевича, Роберт Броцман. Боже! Роберт Карлович, Роберт Карлович... Еще одна страшная невосполнимая утрата...

Ректор прервался на необъявленную минуту молчания. Из бодрого рассказчика он превратился в само воплощение скорби и в этот момент даже самый придирчивый наставник актерской мастерской вряд ли смог бы заподозрить его в фальши. Артем едва сдержался, чтобы не зааплодировать. Однако он терпеливо ждал, когда ректор закончит предаваться печали.

— Правда, что убийцу удалось задержать? — поинтересовался ректор.

— Задержан подозреваемый.

— Хоть в этот раз милиция свою работу выполнила как надо! — Стеклов заметно приободрился.

Артем обошелся без комментариев.

— Николай Михайлович, так какие результаты принести раскопки на Старогородском кладбище? — спросил он.

— Нулевые. Да, историки и краеведы были от находок в восторге. Для них тусклый старообрядческий крестик, стертая пуговица от солдатского кителя или битый флакончик из цветного стекла, коих насобирали множество — предел мечтаний. Но, с учетом того, что мы ставили перед собой несколько иные задачи, для нас результат раскопок оказался отрицательным.

— То есть, никакого царского золота?

— Даже намеков, — разочарованно сказал ректор. — Четыре серебряные и две золотые монеты, принадлежащие другим эпохам — вот весь драгоценный улов. Предположу, что вы хотите спросить, не могло ли найденное добро уйти, предположим, налево.

— Конечно, хочу.

— Все найденные предметы, от человеческих черепов до ржавого гвоздя во второй половине июля были по описи сданы на склад лаборатории кафедры краеведения и археологии. Проверял лично.

— Вам должны были докладывать о ходе работ?

— Должны, да не обязаны. До сих пор не знаю, сколько наши доблестные археологи раскопали захоронений. Я же говорил, что основным и безоговорочным условием Аристарха Матвеевича полное невмешательство в его работу. С одной стороны, его вполне можно было понять, ведь утечка информации могла привести к нежелательным последствиям. Например, к нашествию «черных копателей».

— Может быть, вам студенты что-нибудь интересное о ходе раскопок рассказывали?

— С какой стати? У меня других забот навалом, кроме как расспрашивать каких-то студентов про их практику. Это для них и Аристарха Матвеевича раскопки являлись первостепенным делом. Для меня — всего лишь одним из множества десятков, к тому, же далеко не самым важным. Я слышал, что действия практикантов под страхом оценки «неуд» были строго регламентированы и сводились исключительно к землекопанию. То есть, никакой личной инициативы и болтовни. По приезде из Приволжска им сразу объяснили, что закинутые в СМИ слухи о поисках клада — красивая байка. В действительности они будут проводить спасательно-охранные работы, которые, впрочем, тоже требуют строжайшей дисциплины. Поэтому про обнаружение любой находки, в особенности, уцелевшей и герметично закрытой посуды, студенты должны были немедленно докладывать Аристарху Матвеевичу, который лично контролировал раскопки.

3

Чуть слышно скрипнула дверь, в кабинет заглянула секретарша.

— Николай Михайлович, вам звонок из областного департамента образования.

— Боюсь, Артем Сергеевич, с департаментом у меня затянется... — Стеклов почти извиняясь, но без вариантов давал понять, что разговор закончен. Артем понял и не возражал.

— Можно напоследок три вопроса?

— В режиме «блиц». Оксаночка, скажи, чтобы две минуты подождали, а потом ко мне переключи!

— Кто являлся спонсором археологических работ, и какая сумма на них была затрачена? Спрашиваю не для печати. Исключительно для расширения кругозора.

— А что здесь скрывать? Можете написать, если хотите. Спонсором выступил холдинг «Тантал».

— Строительство, оптовая торговля, автоперевозки?

— Кредитование, рестораны, нефтепродукты, масс-медиа, — продолжил перечисление направлений бизнеса «Тантала» ректор. — Очень мощная и влиятельная компания, по масштабам провинциального города, конечно. Динамично развивается. Мы бы, конечно, своими силами управились, но когда глава холдинга Никита Романович Демин предложил полтора миллиона рублей, я не стал отказываться.

— Правда ли, что к профессору Клевлину была приставлена охрана?

— Скорее не Аристарху Матвеевичу, в смысле, физическому объекту. Охранники скорее играли роль огородных пугал, отгоняя от места раскопок черных копателей.

— Как вы считаете, у погибшего имелись основания опасаться за свою жизнь?

— Не имею представления. Мне профессор ничего не говорил об угрозах. Не могу представить, чтобы кому-то пришло в голову угрожать старику. Вообще, после инсульта Аристарх Матвеевич стал чрезмерно мнительным.

— Можно ознакомиться с результатами раскопок?

— Это уже четвертый вопрос. Если быть точным — даже пятый.

Артем попрощался с ректором за руку и направился к выходу.

— Вы случаем не обиделись, Артем Сергеевич? — услышал он за спиной.

Глинский обернулся.

— Зачем же, все честно. Три вопроса — три ответа. Если быть точным, даже четыре. Следующий вопрос я вам могу задать по телефону, к примеру, сегодня к концу рабочего дня. Или завтра. Если вы будете слишком заняты, пришлю официальный запрос.

— Не стоит. Я отвечу. Вынужден вас разочаровать. На склад лаборатории кафедры краеведения и археологии попасть не представляется возможным, так как сотрудник университета, который отвечает за их сохранность, еще в отпуске. Где-то на дальнем юге отдыхает. Так что придется набраться терпения и подождать до сентября.

— Но должен быть еще письменный отчет.

— Если даже он и был, я не знаю, где он находится. Составление и отправка отчета в Институт археологии РАН входили в обязанности Аристарха Матвеевича.

— Спасибо. Читайте ближайший пятничный номер «Татищевского Вестника».

— Обязательно.

Эрик Клэптон, внося грубоватые краски в нежное панно симфонического оркестра, принялся состязаться в гитарном соло с Биби Кингом.

Права на книгу «Наследство мертвецов» принадлежат ее автору, они охраняются Законом о защите авторских прав и Гражданским кодексом РФ. Любые перепечатки текста и рисунков в офлайновых изданиях без согласования с автором категорически запрещаются. В онлайновых изданиях разрешается перепечатывать текст и рисунки при условии указания автора и активной гиперссылки на TLTgorod.Ru.