Глава IX.
Нашествие варваров

1

...Недолго радовался палач Аронов, прознавший о секрете купца Гурьева. Он попросту не успел им воспользоваться. «Бог услышал молитвы отца Игумена и покарал антихриста, грабившего без правил и пределов!» — с жестоким ликованием написал в своем дневнике Людвиг Покровский, кстати, исключительно мягкий и добродушный человек, и, вдобавок, идейный коммунист.

Состав специальной комиссии при уездном ЧК по поиску и изъятию на нужды революции материальных ценностей менялся с калейдоскопической быстротой. Подполковника Аронова подсидели и сдали с потрохами его же прислужники. Отняли все, что он, пользуясь предоставленной властью, успел отобрать у беззащитных жителей уезда, с мясом сорвали погоны, а самого стерли в порошок.

Насколько оперативно карательная система работала в эпоху геноцида собственного народа, можно судить по приговору уездного народного суда. Между установленным следствием преступным деянием (вредительством и злоупотреблением полномочиями со стороны Аронова Ш. У., выразившемся в сбыте заезжему спекулянту Бермишкину Р. С. четырех икон и нательного креста с голубыми камнями) и вынесением вердикта прошло всего-навсего три недели. Убийство отца Игумена, застреленного при «попытке к бегству» и приговор Штефану Аронову, который это подлое убийство совершил и который был наказан десятью годами лагерей, разделяли три недели и четыре дня.

Вряд ли подполковник ЧК с кем-либо делился информацией, полученной при допросе священника. Наверняка в его планы не входило отдавать найденный клад на нужды революции. Алчный кровосос должен был крепко держать язык за зубами, лелея надежду озолотиться, как только представится возможность.

Людвиг Покровский выразил надежду, что находясь в мрачных тюремных казематах, товарищ Аронов трясся не только от холода, но и от бессильной злобы. Ведь ему оставалось всего ничего: пригнать на кладбище арестантов и заставить копать там, где указал отец Игумен. Снег к этому времени должен был совсем сойти, почва оттаять. Однако некто Бермишкин Р. С., ушлый деляга, либо обычный провокатор, отвлек чекиста заманчивыми предложениями.

Людвиг Покровский указывает в своих записях, что держал в руках уголовное дело, возбужденное 29 марта 1919 года в отношении злоупотребившего полномочиями подполковника ЧК. Археолог отрыл его в государственном архиве Приволжской области. Людвигу Игоревичу с его феноменальной памятью достаточно было бегло пробежаться по документам, чтобы вплоть до точки с запятой запомнить их содержание.

К уголовному делу прилагался конверт, в котором находились паспорт, партбилет и — самое важное — ежедневник Аронова с нарисованной карандашом схемой Старогородского кладбища. Ежедневник являлся вещественным доказательством, так как в нем подполковник Аронов, словно заправский бухгалтер, ровными столбиками вплоть до копейки записывал суммы, которые получал за сбытую церковную утварь. Судя по всему, на другие записи и рисунки (большей частью скабрезного свойства) в народном суде Татищевского уезда просто не обратили внимания.

Значит, и подполковника ЧК ликвидировали до оправки по этапу. Иначе дело вместе с документами отправилось бы вслед за ним в администрацию лагеря. Если бы Аронов пережил отсидку, обязательно должен был бы вернуться за паспортом по месту вынесения приговора. Ведь тогда, как и сейчас, без него никуда не сунуться. Наверно, подполковник ЧК тоже «пытался бежать», как отец Игумен и схлопотал пулю, которая оборвала ниточку, связывавшую многовековую тайну с современностью ...

2

Моя драгоценная Наташенька! Уважаемый мой друг Роберт Карлович! Не передать словами чувство, охватившее меня! Должно, быть, Людвиг Игоревич трепетал от волнения, разглядывая карту, которую набросал новомученик отец Игумен. Затрепетал потрясенный и я, когда добрался до этого момента в его дневнике. Потом я испытал легкое разочарование, но не надолго. Мой наставник упомянул, что завязал в памяти на крепкий узелок координаты захоронения, отмеченного карандашом и путь, по которому проще всего до него добраться, если следовать от фундамента разграбленной и разрушенной до основания церкви Воскресения Христова. Пожелтевшие фотографии с радостным Людвигом Покровским должны помочь в поисках. Ведь я был уверен, что фон для съемок он выбирал неспроста.

Знакомлюсь с последней страницей, вырванной из дневника моего учителя. В заявке на получение открытого листа на ведение раскопок, пишет он, конкретную цель указывать не буду: в Институте Археологии при АН СССР на смех поднимут. Официально раскопки будут носить спасательно-охранный характер, что будет вполне соответствовать истине. Закавыка в том, что до руководства моего института из надежных источников дошли сведения, что Иосиф Сталин в ближайшие месяцы затевает очередную ударную стройку века. На Среднем Поволжье. Видимо, не исчерпался еще у вождя расходный человеческий материал. Якобы в недрах Совета Министров СССР с подачи Сталина зреет некое Постановление о строительстве гидроузла на Волге, который должен стать одним из самых мощных в Европе. Руководство партии и страны готово пожертвовать для этого тысячами жизнями рабов-заключенных и населенными пунктами. В том числе примерно половиной территории городка Татищева, подступившего к самому берегу реки. Недалек тот день, когда Волга, перекрытая дамбами и шлюзами, разольется в безбрежное море. Судя по всему, будет затоплена и значительная часть Старогородского кладбища. Так что мне нужно торопиться с раскопками, подытоживал Людвиг Покровский. Иначе до могилы купца Гурьева можно будет добраться только с аквалангом. Точка.

3

Итак, находясь, если вы запамятовали, за дубовым столом в полумраке библиотеки ППИ, где Нина Лольевна Чепцова любезно предоставила возможность поработать, вместо того, чтобы набивать брюхо на банкете и с мудрым видом витийствовать, я закончил изучение документов ученого Людвига Покровского. Документов, которым не придали значения после трагической смерти ученого, стряхнув ненужным хламом в библиотечные архивы.

Оказавшись счастливым обладателем столь ценной информации, я обязан был завершить начатое Людвигом Игоревичем. Оставалось уповать на то, чтобы разлившаяся вода, в конечном итоге затопившая почти три четверти кладбища, не тронула захоронение купца Гурьева.

Фортуна продолжала всячески благоволить мне. Вернувшись в Татищев, я немедленно отправился на Старогородское кладбище. Оно основательно заросло, практически став разреженной частью леса. Я быстро заметил те самые засохшие почерневшие сосенки, на которых более полувека назад, позируя перед фотокамерой, ножом вырезал свои инициалы Людвиг Покровский. Его пример оказался весьма заразительным. Посетители кладбища исписали сиротливо стоящие деревца вдоль и поперек лозунгами и приветствиями. Одна сосенка была поломана, вторая срублена, но две буквы, «К» и «П», на деревцах по-прежнему хорошо проглядывались. В месте, где на черно-белом снимке находилась выкопанная яма с верхушкой склепа, в земле имелся неглубокий провал. Судя по обугленным головешкам, в нем любители праздного времяпрепровождения жгли костры. Там же были накиданы пустые консервные банки и пластиковые бутылки.

Ректор ТаГУ Николай Стеклов вначале с неприкрытым скепсисом отнесся к затее с раскопками. Занятый университетскими заботами, он поначалу даже принимать меня не хотел. Я много чего недоговорил или скрыл за полуправдой, однако мои доводы оказались достаточно убедительными, чтобы Стеклов обрел нужное деловое настроение. Деньги на основные расходы — инвентарь, проживание и питание студентов-практикантов, перевозку обнаруженных артефактов и проч. — нашлись быстро. Благо Николай Михайлович имеет немало влиятельных и богатых друзей, которые, по его выражению, «очень интересуются историей».

Я бы покривил душой, если бы стал утверждать, что слыхом не слыхивал о подозрительной репутации братьев Деминых, построивших свой масштабный бизнес на крови и костях таких же, как они, бандюках. О них в нашем городе наслышан даже глухой. Но Николай Стеклов лично гарантировал мне, наивному старику, что Никита Демин, в последние годы отчаянно пытающийся выправить свою репутацию, в нашем проекте будет выступать исключительно в роли мецената.

Я поверил, чтобы впоследствии вынужден был пожинать горькие плоды своей доверчивости...

Ректор ТаГУ как бы между прочим сообщил мне, что в конце августа сего года незатопленный участок кладбища по распоряжению мэра Татищева будет закатан под бетон в качестве продолжения набережной, являющейся, как известно, местом массового отдыха горожан. В этом я усматривал некий знак судьбы, указку свыше, что с раскопками следовало поторопиться.

Уж простите меня, что не сдержал обещание не впадать в занудство, но я просто не могу держать накопившееся! Наташенька, хочу отдельно остановиться на сути затеянных твоим непутевым дедом раскопок. Лично для меня они имели многозначный смысл. Первое. Сдержать слово, которого я сам себе дал, обещая, во что бы то ни стало, завершить раскопки, к окончанию которых был очень близок Людвиг Покровский.

Второе. Немаловажное значение имели амбиции. Согласись, приятно и почетно стать автором сенсации, собственноручно перевернуть важную страницу истории, чтобы на следующей написать свое имя.

Конечно, играла роль и финансовая составляющая, позволявшая при благоприятном исходе раскопок спокойно смотреть в будущее и уйти на покой. Это третье.

И четвертое: для меня, как ни пафосно это прозвучит, было чрезвычайно важно прикоснуться к нашему общему наследию, принять личное участие в его отыскании и сохранении.

Я не перестаю поражаться: почему власти и общество упорно молчат о варварском разграблении и уничтожении исторических памятников?! Надо не говорить даже — кричать во всю глотку, трубить во все трубы! Не писать статьи в малотиражных специализированных журналах и монографиях — исписывать целые тома доступной широкому читательскому кругу прессы!

Найденные драгоценности должны быть выставлены на всеобщее обозрение в музеях, а не уходить с аукционного молотка в частные коллекции, или становиться предметом криминальной грызни на нелегальном рынке антиквариата. Не знаю, насколько эта информация соответствует действительности, но недавно прочитал одну публикацию и ужаснулся: по мнению известного эксперта, нелегальный оборот археологических раритетов по размаху и доходности вполне сопоставим с торговлей оружием, наркотиками и проституцией. Среди наиболее часто встречающихся способов наживы известный эксперт указывает расхищение некрополей и кладбищ. Древние захоронения подвергаются террору немыслимых масштабов! Мародеры представляют собой разрозненную, но могущественную армию, вооруженную лопатами, кирками, щупами, бурами, металлоискателями, георадарами, тяжелыми землеройными машинами. Это армия, которой некому противостоять, ведь ей всячески потворствуют местная власть, милиция и организованная преступность. Армия с разветвленной сетью сбыта и информаторами, сообщающими о любых мало-мальски ценных находках.

До меня стали доходить слухи, что сразу несколько частных коллекционеров и перекупщиков раритетов планируют нанять опытных «черных копателей» для нелегальных раскопок, которые якобы будут проводиться параллельно с нашими. Я поделился слухами с ректором. Дабы я не волновался за сохранность обнаруженных артефактов и собственную безопасность, посерьезневший Николай Стеклов приставил ко мне двух охранников СБ университета. Договорились и с начальником районного УВД, чтобы в случае чего я могу позвонить ему на личный сотовый телефон. Кто бы знал, с какой стороны следует ждать опасность...

4

Но пора перейти к конкретике. Мы работали в поте лица от рассвета и до самого заката, в жару и дождь, с короткими перерывами на обед и совещания, с одним выходным. Первоначально студенты, надо заметить, славные трудолюбивые ребята, многие из которых, уверен, в будущем громко заявят о себе, раскопали около двух десятков захоронений по соседству с Тем Самым склепом. В них находились останки зажиточных горожан. Обнаруженные ценности были вполне достойны музейных стендов. Одежда из шелка, шерсти, меха, кожаные сумки, обувь с застежками и пряжками. Пуговицы, ожерелья, подвески, браслеты, кольца, перстни, кресты, медные, серебряные и даже золотые. Посуда, металлическая, глиняная и стеклянная... Всего и не перечислишь. Десятки лет татищевцы слонялись тут, жгли костры, выпивали, справляли нужду, не подозревая, что буквально под ногами находится настоящий исторический Клондайк.

Наверно, вы догадались, что первый этап раскопок, несмотря на его впечатляющие результаты, предназначался, так сказать, для отвода глаз. Я полагаю, таким же точно образом поступил Людвиг Покровский. Он проделал значительный объем работ, прежде чем добраться до захоронения купца Гурьева-Яхонтова, которое являлось его наиглавнейшей целью.

Магнито- и электроразведка в месте, где по моим расчетам должно находиться искомое захоронение, показали, что совсем недалеко от поверхности, на глубине не более метра имеются прямоугольные конструкции и предметы, множество предметов из металла. Мое сердце учащенно застучало от нахлынувшего возбуждения и радостного осознания близости заветной мечты.

Финальный этап раскопок занял около трех дней. До глубины пятьдесят сантиметров культурный слой аккуратно снимали лопатами. Затем работали в основном зачистками, что позволяла земля, содержащая много песка, сыроватая, но податливая. И вот оголилась верхняя часть склепа, представлявшая собой две каменные плиты, покоившиеся на кладке кирпичей из красной глины. Принимая все возможные меры предосторожности, мы раскопали склеп до его основания, так же устеленного плитами, по ходу извлекая встречавшиеся находки — осколки посуды и деформированные ржавчиной металлические предметы непонятного предназначения. Раскоп вышел площадью три на два метра и глубиной около двух метров.

Захоронение оказалось полым саркофагом, вход в который закрывался обработанной каменной плитой. Пришлось основательно потрудиться верным черноглазым слугам предателя-стрельца, чтобы за ночь и раннее утро построить такое капитальное сооружение.

На камне-двери была выдолблена надпись на незнакомом мне старорусском языке. Дабы узнать содержание, я переписал ее и тем же вечером попросил Вадима Щербу, изредка помогавшему мне в мелких поручениях, отправить по электронной почте знакомому лингвисту, профессору Суздальцеву. Тот не заставил долго ждать с ответом. Современная транскрипция надписи означала примерно следующее: «Все богатство, духовное и нажитое, забираю с собой». Последние сомнения развеялись — здесь было погребено тело Яхонтова-Гурьева. И, как я надеялся, не только оно.

Наступил самый важный и ответственный день, 21 июля. Взволнованные студенты, тужась, вчетвером (остальные замерли в напряженном ожидании на краю раскопа) отваливают плиту, открывая низкий вход в саркофаг. Осветив нишу фонариками, мы увидели, что внутри находятся человеческие останки, прекрасно сохранившийся скелет в вытянутом положении, в истлевших одеждах.

Вместе с волнением меня охватил суеверный ужас, как если бы мы выпустили из бутылки коварного джина, который вместо обещанных богатств мог принести разрушения и бедствия. Но еще больший, прямо-таки безотчетный страх овладел мною, когда в конце ниши свет фонарей выхватил из средневековой темноты ряды пузатых горшков. Штук тридцать, не меньше. В голове закружилось, мне с трудом удалось отбрасывать одолевавшие мысли, которые почему-то были тревожного свойства...

Приступили к извлечению содержимого погребальной камеры. Ее размеры позволяли пробраться внутрь только ползком на коленях. Вначале сфотографировали нетронутыми и извлекли останки купца Гурьева. Он был захоронен в подпоясанном кафтане в узорах и сапогах. На кожаном поясе в ножнах находился кинжал, довольно внушительный, потускневший, но нетронутый ржавчиной. Ручка кинжала инкрустирована крупными темно-красными камнями. На груди того, что осталось от личности, обретшей мифические черты, красовался большой серебряный крест.

Вытаскивать горшки поручил Диме Коломину, маленькому ростом, юркому, при этом достаточно выносливому и сильному. Студент едва не уронил первый горшок — несмотря на небольшую емкость, тот оказался удивительно тяжелым. Грязно-коричневый, прохладный и влажный на ощупь сосуд был изготовлен из керамики.

Очень медленно и торжественно, онемевшей рукой я снял с горшка плоскую шершавую крышку. Господи, боже мой! Вот оно, сокровище, пережившее столетия!

Перед раскопками я навел справки, дабы иметь хотя бы приблизительное представление, как они должны выглядеть, эти золотые монеты, похищенные стрельцом Яхонтовым, ставшим потом купцом Гурьевым. Кое-что удалось разузнать, но совсем немного. По моему разумению, они были отлиты во второй половине XVII века. Деньги из обоза, судя по всему, не являлись деньгами в современном понимании. С ними в магазин за колбасой не сходишь, и в банк на счет их не положишь. Они являлись жалованными монетами, коими за успехи на службе награждали ратных людей, как сейчас военных награждают орденами, медалями и нагрудными знаками. Правда, в старину награды из драгоценного металла зачастую пришивали к шапкам, поэтому по их центру пробивались дырки. На многих монетах, что дошли до наших дней, кстати, обозначена дата «1654» — год награждения войск Богдана Хмельницкого.

Далеко не всегда награды вручались именно золотом. Их достоинство зависело от социального статуса, воинского звания и заслуг перед царем. Имелись увесистые, десячервонные «португалы» и совсем маленькие «денги». Рядовой черни вручались серебряные монетки с позолотой.

Большинство исследователей считает, что государь награждал монетами православных казаков с Дона и Украины и московских стрельцов, а так же участников войн с Польшей. Но имеется мнение, что они нашли распространение по всей Руси. Действительно, к чему придумывать и чеканить новые награды и знаки отличия, вполне резонно рассудили историки? Поэтому в числе одаренных жалованными монетами вполне могли оказаться и ратные люди, сражавшиеся против бунтарей-разинцев.

Когда я в сжатых пальцах поднял к небу желтоватый увесистый кругляш — предполагаю, что в тот момент я блаженно улыбался как полный идиот, — окружившие меня ребята издали дружный восторженный крик, принялись обниматься и прыгать. Ликование постепенно спало, и мы внимательно рассмотрели монету, без дырки посередине, как я изначально предполагал. С одной стороны на ней был отчеканен двуглавый орел с овалом посередине, внутри овала изображена лошадь. В пространстве между головами орла различалась острозубая корона. На другой стороне монеты — государь в шапке Мономаха, в мантии и со скипетром. С обеих сторон по окружности шла неразборчивая кириллица. Посчитали монеты из первого сосуда, их оказалось 76. Судя по всему, все отлиты из золота. Изредка встречались среди них деньги и с дыркой по центру, в остальном они были неотличимы друг от друга. Общее количество горшков насчитали 34.

Мы совершили невероятное, сенсационное открытие! Однако миг ликования оказался сколь незабываемым, столь же коротким...

Права на книгу «Наследство мертвецов» принадлежат ее автору, они охраняются Законом о защите авторских прав и Гражданским кодексом РФ. Любые перепечатки текста и рисунков в офлайновых изданиях без согласования с автором категорически запрещаются. В онлайновых изданиях разрешается перепечатывать текст и рисунки при условии указания автора и активной гиперссылки на TLTgorod.Ru.