Глава II.
Взгляд со стороны

1

Артем порой злился на Олесю за ее слишком жизнерадостный характер, громкий заразительный смех, когда, казалось, для веселья не было никакой причины, непоседливость и пустое щебетанье. Своенравная и непостоянная, она не давала ни минуты покоя. Однако он никогда не выговаривал ей, так как считал, что человеческую натуру не изменить. Тем более, Олеся предпочитала сама наставлять на путь, являвшийся истинным в ее понимании.

Накопившееся раздражение Артема бесследно испарялось, едва они оказывались в постели. Наслаждаясь близостью ее жаркого доступного тела, одного взгляда на которое хватало, чтобы сойти с ума, он начисто забывал про все обиды и недомолвки. Ночь, отделявшая пятницу от субботы, не была исключением.

Они лежали на смятых простынях, расслабленные, счастливые и утомленные после занятия любовью. Сердце успокоилось, перестало бешено стучаться.

Мягкие игрушки и цветастые подушки в беспорядке валялись на полу. Их сбросил Артем, буквально сгоравший от нетерпения. А потом он без устали целовал ее загорелые стройные ноги, живот, маленькие упругие груди, чувственные губы... Потом он добрался до ее восхитительного места и со скоростью света унесся в иной, райский мир, в котором пребывал, казалось, целую вечность...

Улицы и дома за окном покрылись непроницаемой вуалью. Артем лежал, не двигаясь, и смотрел перед собой в темноту. Олеся дышала ровно и тихо. Наверно, уснула.

2

Артем быстро определил, что они с Олесей никудышная пара, издевательская карикатура на человеческие отношения, которую, однако, избранные посвященные, знавшие об их связи, считали едва ли ни шедевром высокого искусства.

Всего несколько дней назад ее образ казался ни с кем несравнимым, мысленно рассуждал Артем. Теперь же... Теперь все иначе. Олеся отдыхает рядом — вот силуэт едва прикрытого простыней стройного тела, вот ее шелковая кожа, мягкие волнистые волосы, разметавшиеся по подушке. Но когда Артем смыкает веки, ему требуются усилия, чтобы вспомнить лицо той, с которой встречался последние месяцы.

Артем быстро определил, что они с Олесей никудышная пара, издевательская карикатура на человеческие отношения, которую, однако, избранные посвященные, знавшие об их связи, считали едва ли ни шедевром высокого искусства. Пара, для которой будущее настолько неопределенно и относительно, что его как такового и не было. У них есть эмоции, и даже с избытком, есть безудержное взаимное влечение и страсть, но отсутствуют перспективы, терпимость и житейской мудрость, которым они оба не желали учиться, полагая, что все впереди, что они слишком молоды, чтобы задумываться о столь серьезных вещах.

«Пока смерть не разлучит нас. В горе и в радости, в богатстве и бедности...», — это точно не про них.

Зато Олеся, как никакая другая женщина раньше, могла подарить ему столь упоительные минуты близости, незабываемого интимного волшебства и придать уверенности в собственных силах. Артем прекрасно помнил, что довольно долго после знакомства с ней смотрел на других девушек слишком критически. Чем был даже немного расстроен, ведь такого ранее за ним не наблюдалось.

Он тешился надеждой, что в один прекрасный момент все изменится. Что в их отношениях произойдет то самое нечто, которое заставит думать исключительно друг о друге. Однако проходили день за днем, месяц за месяцем, но ничегошеньки не менялось...

3

Олеся глубоко вздохнула и зашевелилась. На грудь Артема легла и нежным ветерком прошлась теплая нежная ладонь. Затем Олеся неслышно привстала и дернула шнурок бра. Свет, проходивший сквозь зеленоватую плотную ткань абажура, был приглушенным, но Артема с непривычки зажмурился. Когда глаза привыкли, он увидел, что Олеся смотрит на него, да так пристально, что ему стало не по себе.

— Мне надо тебе сказать что-то очень важное, — тягуче произнесла она.

— Что же?

— Знаешь, мне кажется, у тебя с Наташей больше общего, чем со мной.

— Ну ты даешь! Хватит нести ерунду.

— Нет, это совсем не ерунда. Я заметила, как ты на нее глазел. Прямо ощупывал! Хвост пушил, пререкался. А ведь ты со мной раньше почти никогда не спорил!

— Детский лепет, — устало сказал Артем. — Стоит нам оказаться в компании с другой девушкой, ты начинаешь выдумывать черт знаешь что. А если бы вместо Наташи оказалась мымра, сидящая в стеклянном аквариуме на входе в твой подъезд? Ты бы тоже бы стала ныть, что у нас много общего?

— Не передергивай! Хватит считать меня набитой дурой.

— Олесь... — Артем приобнял ее за талию и хотел привлечь к себе, но девушка отстранилась.

— Считаешь-считаешь. И чтобы не обидеть меня, как бы уравняться со мной, ты пытаешься казаться глупее, чем есть на самом деле. Ты думаешь, что я ветреная и порочная...

— Я тебя прошу...

Но она слышала только себя.

— ...Но я не такая. Я способна чувствовать, что у тебя на уме и способна глядеть на себя со стороны. И вижу, какая я... неправильная, что ли.

Олеся зашмыгала носом и уткнулась в подушку. Артем не знал, что сказать.

— Солнце, умоляю, не надо плакать, — неотесанно успокаивал Артем. — Да что на тебя нашло, в конце концов, ты можешь объяснить?

Олеся ответила не сразу.

— Сама пока не пойму... Раньше между нами было все так ярко, красиво, элегантно. Теперь стало слишком просто, предсказуемо. Мы были точно звезды, которые светят далеко-далеко. А теперь потускнели, стало серыми, скучными. У меня такое чувство, что я тебе надоела, что тебе все меньше хочется общаться со мной. Ты даже в постели повел себя по-другому. На усталость и стресс стал жаловаться...

— Надо еще поспорить, кто от кого чаще слышит про усталость и внезапные головные боли, — мягко упрекнул Артем. — Что касается меня... Даю слово, я сейчас исправлюсь.

Артем крепко обнял девушку. Он действительно чувствовал себя во всеоружии и был готов к новым подвигам.

— Да ну тебя, вечно все в шутку переводишь, — Олеся отодвинулась на край кровати.

В комнате снова воцарилась тишина. За окном раздавалось тоскливое подвывание бродяги-ветерка. Хоть бы дождь, что ли пригнал, как эта духота надоела...

— Тебе вина налить? — спросил Артем.

— Угу.

Артем потянулся к початой бутылке, стоявшей на низком столике у изголовья ложе. Горлышко дважды музыкально звякнуло о край хрустального бокала.

— Артем, как считаешь, у нас проблемы? — спросила Олеся, взяв бокал.

— Снова заладила!

— Не увиливай.

— Хорошо, как скажешь, — Артем приподнялся на локоть, чтобы лучше видеть самую сексуальную и капризную на планете собеседницу. — Возможно, проблемы, имеются, но они зародились в твоей очаровательной головке. А значит, и бороться с ней надо исключительно тебе. Я тут неважный помощник.

Олеся словно не слышала его:

— Скажи честно. Ты не сильно расстроишься, если мы перестанем встречаться? Не будешь переживать?

— Как я могу тебе сейчас сказать, что я буду делать? К счастью, мы с тобой не оказывались в такой ситуации, и надеюсь, очень долго не окажемся. К завтрашнему дню непонятно откуда взявшаяся депрессия испарится, и ты даже не вспомнишь о своих пустых разговорах. Но могу сказать точно: вены резать не буду, в запой не уйду, в адепты секты не завербуюсь.

— А я не знаю, что буду делать, — задумчиво сказала Олеся. — И насчет вен гарантировать ничего не могу....

— И судя, по последней фразе, юмор у тебя искрометный. Только смеяться почему-то не хочется. Мы закончили?

— Скажи, что ты обо мне думаешь? — не унималась она.

Артему уже захотелось бежать отсюда, куда глядят глаза. Но Олеся, которой он был слишком многим обязан, ждала его ответа.

— Вопрос, конечно, интересный. Дай-ка подумать. Ты независимая, своенравная. Ты... — Артем водил в воздухе рукой с бокалом, пытаясь подобрать эпитеты. — Ты умеешь делать так, чтобы окружающие жили ради тебя, а не наоборот. При этом вполне самодостаточная, чтобы обходиться без чужой помощи, без крепкого плеча. Вернее, плеч... Если брать лично меня, такой чудесной девушки я никогда не встречал, и это касается не только интима. Честно.

— Независимая, своенравная... Звучит дежурным комплиментом. Но ты не сказал — любимая... — опечаленно произнесла Олеся.

— Хочешь, скажу?

— Слишком поздно. Будет неискренне.

— Обещаю, что подкараулю подходящий романтический момент и обязательно скажу.

— И когда этот момент наступит? — заинтриговалась Олеся.

— Например, тогда, когда я к сказанному могу добавить: верная. Только не надо на меня так смотреть! Я понимаю, что эта постель — не самое подходящее место для обсуждения столь пикантной темы. Да, между нами отсутствуют обязательства насчет встреч на стороне. Я смирился с тем, что тебя слишком много, чтобы дарить свою любовь, или как это между нами называется, только мне одному. Однако я верен тебе настолько, насколько ты мне неверна. Понятно изъясняюсь?

Олеся кивнула.

— А Наташа? Что ты о ней думаешь?

— Заладила! Наташа-Наташа... Я с ней знаком всего ничего. И вообще, если хочешь знать, она считает, что я занимаюсь расследованием главным образом из меркантильных, карьерных соображений.

— Будь я ею, может, что-нибудь в таком роде подумала.

— В этом вы одинаковые, — тяжко вздохнул Артем. — Ищете во всем подвох. Вот тебе прямо среди ночи приспичило завести разговор начистоту. Между прочим, я тоже давно порывался спросить у тебя кое о чем.

— Какого я мнения о тебе?

— Не угадала. Я никогда не интересуюсь чужим мнением на свой счет, и не буду интересоваться. Стараюсь убедить себя, что мне без разницы.

— Почему?

— Во мне много-много лет назад укоренилось такое ощущение: если я узнаю мнение окружающих о себе, мне станет противно за то, что вообще живу на этом свете.

— Это комплексы.

— Еще какие, — подтвердил Артем. — Плюс фобии. Короче, я про Зимина хотел спросить.

— А что Зимин? — озадачилась Олеся. — Я его уважаю и ценю как состоявшегося, великодушного мужчину. Он умеет исполнять желания, проявить заботу. В общем, быть настоящим джентльменом. Он безошибочно догадывается о том, что мне нужно, что мне важно. Артем, у него большое сердце.

— И море бабла, — подстроившись под манеру, патетически дополнил Артем.

— Не перебивай! Не видишь, я пытаюсь сконцентрироваться, чтобы ответить на твой вопрос.

— Меня интересует еще кое-что, кроме его психологического портрета...

— Я уже поняла... — Олеся испытывала невероятное смущение, но не остановилась. — Как тебе сказать...У Владимира Серафимовича довольно пожилой возраст и жена, перед которой, по его убеждению, он обязан исполнять супружеский долг. В общем, его возможности ограничены.

— То есть, что в постели он никакой?

— Отстань!

— Первая начала.

— Хорошо, я отвечу. Почти никакой. Но он компенсирует некоторые свои недостатки вниманием и лаской. Теперь доволен?

— Я на вершине блаженства! — выпалил Артем. На самом деле у него неприятно кольнуло в желудке. Теперь он предпочел бы не задавать дурацкий вопрос, на который если и хотел услышать ответ, то без всяких «почти».

— Прекрати паясничать, — отозвалась Олеся.

— Молчу.

С минуту Артем и Олесю лежали в безмолвии.

— Вот это меня в тебе больше всего раздражает, — фыркнула Олеся, ударив кулачком по матрасу. — Нет, чтобы возразить, поспорить, упрекнуть. Постоянно только и слышу: «молчу», «согласен», «как скажешь». Какой ты противный, однако!

— Согласен... — Артему захотелось позлить Олесю нарочитой покорностью.

— Не-е-е, с тобой каши не сваришь! Все, давай спать!

— Как скажешь...

Олеся едва не выдрала с корнем бра из стены, дернув шнурок-выключатель, демонстративно повернулась спиной и до подбородка накрылась простыней.

...

— Противный!

— Согласен...

Права на книгу «Наследство мертвецов» принадлежат ее автору, они охраняются Законом о защите авторских прав и Гражданским кодексом РФ. Любые перепечатки текста и рисунков в офлайновых изданиях без согласования с автором категорически запрещаются. В онлайновых изданиях разрешается перепечатывать текст и рисунки при условии указания автора и активной гиперссылки на TLTgorod.Ru.