Дмитрий Губерниев так прокомментировал скандальную ситуацию:

— Я хочу сказать, что мне просто очень жаль. Потому что, когда вокруг женщины и дети, и на глазах у Амины Зариповой — тренера сборной по художественной гимнастике, великой спортсменки — тренер российской биатлонной сборной так себя ведёт. Мне просто жаль и то, что я стал невольным участником этого всего. И еще больше мне жаль и ужасно стыдно, что такие люди тренировали российскую команду.

На вопрос о том, будет ли он подавать в суд, Дмитрий Губерниев отвечать отказался.

Павел Ростовцев дал более развернутый комментарий:

— Во-первых то, что, Губерниев позволял себе в репортажах, по большому счету, считаю вопросом биатлонистов России. Если этот комментатор пытался руководить союзом биатлонистов России и принимать управленческие решения, наверное, это неправильно. То есть назначали тренером Ростовцева не комментаторы, а назначали совершенно другие люди, и им принимать решения, давать какие-то оценки кому и куда ехать, и кто как отработал. Но по большому счету, лично меня это не касается…

Была одна ситуация в феврале месяце на Олимпийских играх в Сочи, когда это отношение журналистов переросло в плоскость личных отношений. В ночь перед нашей эстафетой мне позвонила наш пресс-атташе и спросила, что у меня опять случилось с Губерниевым и его командой. Абсолютно ничего такого не было. Она сказала, что Губерниев поднял очень большой шум, вышли на наше руководство, Шабаловка там чуть ли не в истерике из-за того, что я грубо обошелся с Трифановым Ильей, что я его толкнул — он отлетел к стенке и чуть ли черепно-мозговую травму не получил.

Я сказал, что ничего такого не было и попросил организовать нам личную встречу с Трифановым, и пусть он мне это в лицо скажет. Естественно, этой встречи не было. Я в 10 часов получил еще один звонок от вице-президента союза биатлонистов Виктора Викторовича Майгурова с просьбой прокомментировать эту ситуацию. Я понял, что тема стала резонансной, и, что меня просто оклеветали. Поэтому я нашел в камерах наблюдения файл, где я прошелся мимо Трифанова, практически его не задев. В оружейной комнате мы сто раз в день проходим мимо друг друга, но, эти люди меня потом так оклеветали.

Я сказал, что буду защищаться, и это задевает мою честь и достоинство как мужчины, как человека. Я это сказал в прямую перед стартом эстафеты Трифанову, что считаю его и его коллегу лжецом, подлецом и трусом, и, чтобы, пожалуйста, на глаза мне больше не попадались. Конечно, никаких извинений они со своей стороны не принесли. И пока я понимал, что к чему — эти журналисты перестали попадаться мне на глаза на кубках мира. Один раз Трифанов попался, долго он поднимался с пола, но в ответ ничего не сказал. С его высоким коллегой встреч у меня не было. Видимо, он понимал, чем это грозит, и в Шереметьево я с ним случайно увиделся. Случайно потому, что я оформлял оружие в красном коридоре. Я к нему обратился, попросил дать свою точку зрения в свете последних заявлений, на что он в своем стиле меня нагло послал. Я понимал, что стоит мне его задеть, как из него польется много грязи. Поэтому, конечно, я совершил хулиганский поступок, здесь я ничего говорить не могу, но я понимал, что другой возможности заявить свою позицию как мужчины, как человека, у меня нет. Честно признаюсь, мне немножко стыдно за мой поступок, но я просто плюнул в его наглую рожу.

Естественно, он попытался что-то ответить, но и получил с правой еще раз. Всё, после этого я сказал: "Дима, на красном коридоре я всегда к твоим услугам", и после этого мы расстались. Моя совесть чиста. Я ему заявил в лицо свою позицию и отношение к нему. К нему и его коллеге Трифанову.