О превращении номенклатурного класса в помещичий: Становление российской номенклатуры как нового помещичьего класса уже не сенсация. Исходной точкой стала дача Путина в Геленджике. Хотя квадрокоптеры Навального по-прежнему кружатся над крышами потаенных усадеб, уже можно угадать, что увидит камера. Заповедный уголок среднерусской или ЧМ-природы, огромная огороженная территория, гигантский дворец, и дальше мелочи - домики для уточек, шубохранилища, мараловые хозяйства, гранитные грядки.. Каждый новый сюжет - лишь штрих к портрету российского правящего класса. Слово «Рублевка» к середине 10-х утратило свой привычный смысл - позднепутинская "сверх-Рублевка" причудливым архипелагом расположилась на карте уже всей России. Дальнее Подмосковье, Плес, Валдай, Красная Поляна, наверняка еще неизведанные места до Алтая, а теперь и Смоленщина, где обнаружены усадьбы Володина и К*. Новый помещичий феномен измеряется не гектарами и ярдами - это уже метафизика и культура. Герой фильма «Димон» распределяет вина между «горой» и «речкой», и это как география номенклатурного Средиземья, фантастической страны, спрятанной внутри России. Вторая Россия построена за заборами и за белыми пятнами в реестрах недвижимости. Говоря о эмиграции, мы имеем в виду себя, уходящих частную жизнь, но оказывается, их внутренняя эмиграция устроена так же - они бегут от нас.

Маниакальное обустройство быта - важнейшая особенность этих лет. Это можно истолковать как свидетельство неизбежности долгого застоя - если они так тщательно окапываются, то намерены оставаться хозяевами долго, иначе бы сидели на казенных дачах, а обустраивались в далеких странах. Но тут что-то не то - анклавы сверхроскоши в сотнях километров от Москвы, куда даже каждый месяц не разъездишься, - это слишком странное обустройство. Жизнь, быт, уют и роскошь - это прежде всего Москва, а дворцы и мараловые хозяйства так и остаются Средиземьем, прекрасным, но воображаемым. По разряду инвестиций эти чудеса не проходят - непонятная трата, когда недвижимость в заповедных уголках абсолютно неконвертируема и нереализуема - затерянный в смоленской глуши Версаль неликвиден. Такое не продается даже по цене стройматериалов - проще продать недостроенную АЭС, чем «гору» или «речку». Еще сложнее представить себе детей и внуков "с видом на Волгу" лет через пятьдесят - дети и внуки будут жить где угодно, но не в этих поместьях. Да и в ПЕНСИОННОЙ старости нынешних обитателей есть сомнения - когда богатство измеряется в звонках по АТС-1, ты обречен на старость, которой не нужны маралы и уточки. Это не нужно сейчас, и это не будет нужно никогда. Зачем, почему взрослые вменяемые люди посвящают свое время этой глупой и бессмысленной игре в помещиков? Знать, что ты здесь временно, - чувство, знакомое многим полулегальным москвичам, - с одной съемной квартиры на другую. Едва ли у номенклатурной лимитЫ какая-то более сложная психология, а гнетущее чувство временности и неустроенности у них во столько же раз более мощное, во сколько раз денег и возможностей у них больше, чем у клерка. Клерк покупает себе ИКЕА-шкаф, спикер ГД строит дворец в лесу, но принцип тот же - и шкаф когда-нибудь ждет помойка, и во дворце поселятся дикие звери или бомжи. Обреченность усадеб на запустение, сожжение и выбитые окна - в проекте с самого начала. Не будет ни горы, ни речки, ни домика для уточки, маралов съедят волки. Роскошь, спрятанная в глуши, - это отчаяние, истерика, безнадёжная попытка материализовать надежду на то, что ничего никогда не изменится. Еще 10лет назад страна была другой, и им не приходило в голову играть в помещиков - хватало Рублевки и «Озера». Теперь не хватает, и они строят дворцы как памятники своему отчаянию.

Какие же у Медведева дома картины..Можно только представить. "Фотиньи" и "Великого наследника Игры престолов". Когда нибудь увидим, Выставку: Шедевры безвкусицы, эпохи раннего Возрождения коррупционизма в России.