Примечательно, что спектакль изначально ставился для показа на камерной сцене «Колеса» - именно «Лодочником» она и открылась после многолетнего простоя и неоднократной реконструкции. А ведь это примечательный зал, в нем происходило много интересных вещей. С той поры, как в 1988 году прежний ДК «50 лет Октября» был переименован и передан только что образованному театру «Колесо», за почти три десятилетия зрительный зал и сцена успели тут пару раз поменяться местами. Теперь это пространство больше похоже на школьный спортзал, в котором высокие окна то ли занавешены, то ли закрыты щитами. Этот минимализм смотрится модно и современно, учитывая ситуацию, когда ярким молодым театрам предоставляют непрофильные неприспособленные помещения, и они как-то умудряются вписаться в имеющееся пространство. В данном случае впечатление такое, что ты, понимая, что находишься в «Колесе», в то же время ощущаешь себя в каком-то другом театре, в котором ты еще не был и для тебя тут все в новинку. Но к этой мысли мы еще вернемся.
Не обойти стороной и один щекотливый момент. Во всех анонсах было размещено уведомление: «Внимание! В спектакле используется инвективная лексика!». В ранней версии репертуарной афиши возрастная категория спектакль была 16+, но затем остановились на 18+, хотя таким возрастным маркером в большинстве случаев стараются не пользоваться, чтобы не отсекать изрядную часть аудитории. Связано это с тем, что 1 июля 2014 года вступили в силу поправки в закон «О государственном языке Российской Федерации», которые запрещают использование ненормативной лексики в том числе и при публичном исполнении произведений искусства. Закон есть закон, его нужно выполнять. И это не важно, что он противоречит нормам авторского права. Во всяком случае, с автором пьесы «Лодочник» Анной Яблонской коррективы в тексте, дабы соблюсти новоявленный закон, уже никак не согласуешь, поскольку автора нет в живых. Так, во всех российских театрах, где шла пьеса Яблонской «Язычники», спектакль просто сняли с репертуара, поскольку переделать его не представилось возможным, лексика была неотъемлемой частью спектакля. Возможно, к щекотливой проблеме нарушения авторской воли в связи с изменением законодательства Совет Федерации когда-нибудь еще вернется. Но пока нужно работать, исходя из имеющейся ситуации. В итоге – да, создателями нынешнего спектакля были осуществлены вынужденные купюры в тексте пьесы. В спектакле присутствует бранная лексика, но она уже не попадает под действия нового законодательства. Проще говоря: вот это – мат, а это – не мат. Но и те слова, которые вы, не исключаю, не привыкли слышать со сцены, поданы в спектакле корректно: зритель, поглощенный сюжетом, может даже не обратить на них внимания.
Как я уже говорил, действие спектакля происходит в эдаком «спортзале». Удачная попытка освоить нынешнее пространство зала уже предпринималась: в июне текущего года в «Колесе» проводилась Экспериментальная творческая лаборатория по современной драматургии, организованная
Государственным Театром Наций при поддержке Министерства культуры РФ, в рамках которой, помимо прочего, был показан эскиз спектакля «Анна в тропиках» - именно в том пространстве, которое нынче называется камерная сцена. Поскольку занавес и кулисы здесь отсутствуют, а актеры могут находиться не только перед зрителем, но и над ним, сзади, сбоку него – все это заставляет распорядиться имеющимся пространством несколько иначе, чем в привычном концертном или театральном зале. В итоге декорации, предложенные художником-сценографом
Сергеем Дулесовым, таковы, что у простодушного зрителя может возникнуть ощущение студенческого капустника, когда вся обстановка выстраивается из случайных подручных материалов. Но, повторюсь, и зал, и декорации создают у зрителя впечатление, что он находится не в знакомом уже несколько десятилетий «Колесе», а в каком-то другом, еще не виденном им театре с совершенно иной эстетикой.
Архетип самого действия восходит ко множеству древних мифов и литературных произведений позднего периода. Здесь переплетаются сразу несколько классических линий: когда герой обманом проникает в царство мертвых, чтобы вернуть возлюбленную, и когда герой подвергается череде испытаний, чтобы пройти инициацию, посвящение в мужчину, в человека – а, фактически, умирает и рождается в ином качестве. Тут волей-неволей приходят в голову строки Иосифа Бродского: «В ней как в аду, но более хе*ово». Тем более и сам Бродский, как прототип персонажа по имени Иосиф Лауреат, присутствует в спектакле: лодочник по Стиксу ли, по Лете перевозит его в ту страну, откуда нет возврата.
Как вы понимаете, зрителю предстоит еще привыкнуть и к обновленному залу, и к новому спектаклю. А я ведь не упомянул, что пока камерная сцена рассчитана лишь на 60 зрителей! В этом сезоне еще целый ряд спектаклей («Чайка», «Скамейка», «Привет, родня!» и др.) поменяют свое «место жительства» и будут перенесены на камерную сцену. Я бы вам посоветовал посмотреть здесь уже виденные ранее постановки: пока новое пространство для вас в диковинку, то и прежние спектакли предстанут перед вами в новом свете. А ведь период привыкания может длиться достаточно долго, так что у театра еще есть время изрядно поэксплуатировать сложившуюся ситуацию.
Вячеслав Смирнов, фото автора, специально для TLTgorod.ru