В тот момент на ТоАЗе имелись: склад жидкого аммиака, четыре агрегата аммиака фирмы «Кемико», два агрегата аммиака АМ-76, два агрегата карбамида, аммиакопровод «Тольятти – Одесса», производство углекислоты, бетонно-растворный узел. Точка. Всего семь позиций.

Тогда, в середине 80-х годов, назначенец выступил против косной бюрократии и технического несовершенства проекта аммиачного производства. То есть в роли кризисного управляющего. 

Владимир Махлай, вопреки всему, как и другие директора такой же закалки, строил и строил. После 1985 года количество и разнообразие позиций увеличилось в разы. Помимо технического перевооружения и открытия новых производств на «Тольяттиазоте» был построен и введен в эксплуатацию речной порт в Комсомольском районе, налажены производство мебели, линия по сборке автобусов «Экарус», линия по сборке аппаратуры фирмы «Самсунг», производство оконных и дверных блоков, мрамора, трикотажа, древесных плит, построены АЗС, водопроводы, дороги, мосты, гаражи, туристическо-гостиничный комплекс в Санкт-Петербурге, офисное здание в Москве... Да всего не перечислить! 

С момента назначения Махлая руководителем ТоАЗа на заводе открылась новая страница истории, строчки которой ознаменованы быстро растущим производством, расширением номенклатуры продукции и большим социальным и экономическим вкладом в Тольятти и Самарскую область в целом. Удельный вес предприятия в системе химпрома быстро увеличился, заняв лидирующие позиции по ряду крайне важной продукции.

Вот что сам Владимир Николаевич вспомнил о том, без преувеличения, судьбоносном для завода и всей российской химической промышленности назначении в одном из интервью:

- Один из наших рабочих как-то спросил: «А помните, как Вы с нами ведрами разгружали медный купорос?» Конечно, помню! Это было в цехе водоподготовки. Напряженная обстановка с водой (ее было недостаточно, к тому же и качество воды было очень низким), подаваемой на агрегаты аммиака, вызывала перебои в технологическом процессе… Когда я поинтересовался, в чем дело, мне доложили, что уже неделю стоит неразгруженным вагон с медным купоросом, потому что сломана разгрузочная машина. Пошел на выгрузку – сидят в вагончике шесть человек, ждут, когда отремонтируют машину. А возле нее никого нет. Я обошел ее, посмотрел – требуется капитальный ремонт. Вызвал начальника цеха, кладовщика, и попросил срочно принести двадцать ведер и четыре лопаты. Встали в два ряда цепочкой и за три часа вместе с рабочими разгрузили вагон. Начальник цеха также работал вместе с нами. Впоследствии мы с ним расстались.

На завод я приехал 26 апреля 1985 года. Завод стоит. Приближаются майские праздники. Отдаю приказ: работать в праздники, согласно плану одна бригада должна выйти, другая... Прихожу первого мая, второго - никто не работает. А четвертого по халатности сожгли реакционные трубы на шестом агрегате. Там пятьсот труб по одиннадцать метров – это пять миллионов долларов.    

Я – опять приказ: выйти в День Победы… И опять никого! Тогда я, конечно, рассвирепел, вытащил главного инженера, начальников цехов, всех собрал, каждому цеху дал ряд труб и сам полез в печь. Взял с собой директора учебно-курсового комбината, говорю: «Ты будешь рядом работать, чтобы знал, как учить».

- Завод пребывал в глубочайшем кризисе. За девять месяцев 1985-го задолженность государству достигла 73 млн. руб. А рубль советский – это далеко не сегодняшний, вес имел очень солидный. Начали искать причины плохой работы. И выяснилось многое. Оборудование американское, недостаточно отдаленное и отработанное, несомненно, сыграно свою негативную роль. Но многое зависело от людей. Не было порядка в цехах, хромала дисциплина. А отсюда и брак в работе, неграмотное ведение технологического режима, некачественный капитальный ремонт. Плюс ко всему большая текучесть кадров, которую мне пытались объяснить тем, что завод отдален от города. Но в то же время светлыми пятнышками выделялись крепкие коллективы первого агрегата, цехов КИПиА, электроремонтного и электроснабжения. Почему-то оттуда люди не уходили. Значит – причина в нас самих, в нашем отношении к делу, к выбранной профессии, в нашей психологии, в мышлении, наконец.   

Одно дело объявить о перестройке, и совсем другое – воплощать ее в реальность. Это была не скоротечная кампания, а долгая, тяжелая, изнурительная работа. Тогда, помните, по всей стране гремел «вазовский метод работы». Вот я и отправил наших руководителей, профсоюзных лидеров на соседний завод изучать опыт Виктора Полякова. Я с великим уважением отношусь к этому легендарному человеку.

- Я и сам не искал легких путей. Но одно дело, когда тебя понимают и хотя бы не мешают. Другое – когда из тебя жилы тянут, чтобы «втиснуть» в свою систему. ТоАЗ в 1985 году требовал не сиюминутных решений, не латания дыр, а серьезной реконструкции.

Вспоминается еще один случай той поры. Одновременно с сожженными трубами пришлось запускать колонну синтеза на втором агрегате, и опять прокол. Теплообменник колонны синтеза, его трубки полностью забило катализатором. Причем догадывались, что катализатор попал в трубки. Надо бы разобрать и сделать нормальный ремонт и колонны, и теплообменника, так нет же – настойчиво дергали агрегат, мучали его пусками целых пять месяцев. Горели котлы, потому что вместо обессоленной воды использовалась обычная речная, а от нее, каждый школьник знает, даже в чайнике накипь. Так что же творилось в котлах при температуре в полтыщи градусов?! От вибрации, превышавшей все разумные нормы, взрывались компрессоры. Один раз маховик турбины с полтонны весом вылетел сквозь стену – чудом никто не погиб. Вдобавок проект оказался сырым…

Но самое неожиданное открытие я сделал, когда, наконец, осознал: многие не хотят, чтобы завод заработал – зарплата во время ремонта шла по повышенному тарифу, а хлопот меньше. Оказывается, из-за рекордных нарядов выгоднее находиться в ремонте. Пришлось поменять главных специалистов и руководителей ведущих отделов, а затем с новой командой разбираться в американском проекте и «привязать» его к нашим условиям. Ветераны завода хорошо помнят эту историю. А тем временем ко мне зачастили проверяющие. Вызывают на «ковер» в райком, горком, обком. На меня как из рога изобилия посыпались выговоры. Самое интересное, я не стал «своим» и после, когда завод стал работать устойчиво. И лишь десять лет спустя, когда меня признали в деловых кругах США и Европы, а «Тольяттиазот» вошел в число известных предприятий мира, признали у себя.

Но какими были эти и последующие годы для нас! На смену партийным выволочкам пришли карательные тарифы на железнодорожные перевозки, на транзит продукции через Украину, на электроэнергию, газ. Годами мы обивали пороги министерств, правительства, писали письма с просьбой вникнуть в проблемы завода, между прочим, отечественного производителя минеральных удобрений. Нам практически не давали возможности отгружать на Одесский потовый завод наш аммиак, хотя покупателей продукции было достаточно. Под любыми предлогами украинская сторона уменьшала объемы тольяттинского аммиака и в конце концов резко ограничила квоту на него – с 2 млн. тонн за год до 1,2 млн. тонн, и цена на транспортировку поднялась в два раза. Так что не от хорошей жизни мы стали искать другие варианты транспортировки продукции. Строительство порта на Тамарском полуострове никак нельзя отнести к рядовым проектам акционерного общества. По сути, это морские ворота юга России, ее важнейший стратегический объект (порт в Тамани до сих пор не построен по причинам, не зависящим от Владимира Николаевича. Но это совсем другая история, подробнее о которой мы расскажем в следующих частях – прим. ред.).

- Компетентность и ответственность. Все это назвал бы одним словом – «профессионализм». Я с глубоким уважением отношусь к людям, которые не стоят на месте, а совершенствуют свое знание, свое мастерство.

Очень непросто, сказал бы, болезненно шел этот процесс – перестройка в психологии людей. Не все выдержали, но те, которые остались, это действительно золотой фонд предприятия. И в числе тех, кого ежегодно мы награждаем памятными знаками и званиями именно они, кто достойно пережил со мной и труднейшие годы перестройки, и полные драматизма для ТоАЗа дни. Спасибо им.

- Мы создали современное предприятие с мировым именем, построили многопрофильную корпорацию, мы располагаем замечательным санаторием «Надежда» и Дворцом Культуры. Главное: мы не стоим на месте, продвигаемся все дальше вперед. ТоАЗ прошел через мое сердце, он стал главным делом в моей жизни. Разве это не прекрасно?

При подготовке публикации использованы материалы TLTgorod, газеты «Волжский химик» (авт. Софья Бикитеева), книги «Тольяттиазот» против рейдеров. Белая книга»