| Пресс для прессы
 Михаил Криштал - ректор ТГУ Виктор САДОВСКИЙ, зампред Самарского регионального Большого жюри СЖР, Заслуженный работник культуры РФ Ректор – цензор? В Самарской области вновь зафиксирована цензура. Бывший главред газеты «Тольяттинский университет» Сергей Мельник сказал мне, что устал бороться с постоянным вмешательством «патрона» в дела издания и с прямой цензурой, а потому подал заявление об уходе «по собственному желанию». Сергей представил 7 материалов, из которых видно: при подготовке к печати по ним «гуляла» рука ректора университета Михаила Криштала. Покинув «поле боя», Сергей Мельник1 опубликовал открытое письмо в еженедельнике «Тольяттинское обозрение», на сайте СЖР и на сайте журнала «Журналист» (в последнем случае представлена вся полемика: http://journalist-virt.ru/blogs/comments/9). Письмо обсудила и самарская региональная коллегия Большого жюри Союза журналистов России. Но… Решения не приняла («дело» сложное, будет ещё обсуждаться на правлении областной организации СЖР). Однако традиция «наших бьют – спеши на помощь» соблюдена: я, как зампред коллегии БЖ, выехал на место «драки», встретился с ректором ТГУ Михаилом Кришталом и начальником управления по связям с общественностью и СМИ Натальей Ярыгиной. Разговор был долгим. Мы проанализировали годичную деятельность редакции, в т.ч., номера газеты, где до их выпуска «гуляла» ректорская рука. – Мне режет слух слово «цензура», – не оправдываясь, но опосредованно признавая цензуру, говорит Михаил Михайлович. – Да, я требовал согласования отдельных материалов, касавшихся официальной информации и затрагивавших деятельность учёного совета университета. Это не прихоть или недоверие к редактору. Просто отдельные публикации не соответствовали действительности, представляли положение дел в университете с точностью до наоборот. Вот пример. Готовилась заметка «Более двух миллионов на премиальные». Она комментировала решение учёного совета о распределении премий сотрудникам университета. С редактором мы устно договорились, что материалы, касающиеся учёного совета, до публикации я должен просматривать. На стол ко мне и легла эта заметка. И о, ужас! Написано, что на премирование выделено 2 млн. руб., когда на самом деле – 4,5 млн. руб. (на 350 тыс. руб. больше прошлогоднего). Да, заметку готовил другой журналист, Сергей Георгиевич не присутствовал на заседании. Но в следующий раз номер вышел с искажениями даже после моей правки. Редактор писал в объяснительной: «Газета прежде никогда не издавалась в условиях жёсткой корпоративной цензуры, и технология внесения подобных правок не регламентирована никакими устными либо письменными нормативными актами и инструкциями, а, следовательно, не отработана на практике»... Констатируем: цензура была. Мог редактор противостоять ей? Кто-то говорит, да, кто-то – нет. Редактор восстал против глумления над законом «О СМИ». Протестовал и письменно, обращаясь к ректору, к проректору – Надежде Пудовкиной. Отрадно, что Надежда Геннадиевна дала обстоятельный ответ. Огорчительно, что ответ противоречит законодательству о СМИ и страдает многими неточностями. Ректору всё это надоело, и он решил использовать административный ресурс. Поручил проверить выполнение сотрудниками редакции Правил внутреннего трудового распорядка. Контролёры установили: редактор в течение 4, 5 и 6 мая 2010 года на рабочем месте отсутствовал. – Его можно было и уволить, – говорит Михаил Михайлович. – Но он написал заявление и, передав через третьи руки, покинул университет. Теперь обвиняет меня во всех грехах, будто сводит счёты. Может, он решил припомнить мои замечания о перепечатках? Или отношение к его авторской рубрике «Читая Наумова»: в 22 выпущенных номерах (с 01.09.2009 по 13. 05.2010 г.) он отвёл ей 12 полос. Я интересовался мнением об этом «чтиве». Восторженных откликов не услышал2. Не думаю, что Сергей Георгиевич забыл и моё несогласие с коммерциализацией издания книги о трагически погибшем моём предшественнике Сергее Фёдоровиче Жилкине.3 Но Сергея Георгиевича никто за порог не выставлял. |
О т.н. «прогулах». Руководство университета постфактум говорит, что редактор, как человек творческой профессии, мог оформить документ на право «свободной охоты». Это могло быть зафиксировано в уставе. Но устава нет. А вот факт цензуры установлен (и вмешательство в деятельность СМИ, и изъятие тиража 12 мая 2010 г., что в соответствии со ст. 28 Закона о СМИ, допускается только по решению суда, спокойно признаются гг. Кришталом и Ярыгиной). Каких-то специальных гонений на редактора я не обнаружил. Зарабатывал он, по местным меркам, неплохо. Его перо у многих вызывало восхищение. В чём же реальная причина конфликта? В людях? А вот я считаю – в «бумажках». Газета зарегистрирована как СМИ 04.12. 2001 г. при покойном (убитом) ректоре Сергее Жилкине. Издаётся тиражом 1500 экз. Согласно п. 3 ст. 15 закона «О СМИ», в течение трёх месяцев должен был появиться устав. Нет: ни устава, ни регулирующего договора. Сегодня устав якобы разрабатывается. А как же «вчера» жил и работал редактор? По трудовому договору. По т.н. «Концепции газеты», которая и есть концепция, а не регламентирующий документ. По Положению о деятельности медиацентра ТГУ. Извините, это всё «филькины грамоты».Свидетельство о регистрации может быть признано недействительным только судом. Никаких судов не было. То есть? А то и есть, что газета никак не может считаться неким «корпоративным продуктом» (закон ничего не говорит о корпоративных СМИ), и руководству ЛЮБОГО университета следует ориентироваться ТОЛЬКО на закон о СМИ. Только? Ну, есть варианты сделать редакцию карманной: создайте редсовет, назначьте (или изберите) его председателем ректора – и тогда редактор будет обязан бегать к нему с полосами, но и отвечать за всё будет ректор. Нужно это ректору? Сомневаюсь. У него и других дел хватает. Но даже в этом гипотетическом случае всё должно быть оговорено в уставе редакции. Иначе и редсовет – «филькина грамота».
Кто виноват, что в редакции нет устава? Ректор. Редактор. И регистрирующий орган, на который возложены надзорные функции. Первый и второй прошляпили. Третий же способствовал созданию безвыходной юридической ситуации. Даже если бы Сергей Мельник обратился в суд (он не собирался этого делать, но мог же гипотетически?), то ничего бы не добился. Почему? Судья, приняв исковое заявление о воспрепятствовании профессиональной деятельности журналиста, на предварительном слушании дела потребовал бы учредительные документы. Устав из их числа. Его нет? Увы, на нет и суда нет… Не могу удержаться и от таких вот оценок. В университете, по-моему, так и не пришли к выводу, что на медиапространстве произошло ЧП. Я беседовал со многими, читал материалы дискуссии, которая шла на сайте журнала «Журналист». Мало кто соглашается, что нарушен закон о СМИ. Слышать такое прискорбно. Ещё и потому, что Тольяттинский госуниверситет готовит нашу смену – будущих журналистов. А без изучения курса «Правовые основы журналистики» завтрашних акул пера в океан информации выпускать нельзя. (Утверждать подобное я вправе, так как сам веду эту дисциплину в Поволжской государственной социально-гуманитарной академии). Так почему же тогда кафедра журналистики не сказала своего слова? Произнеси она его, может, и Наталья Ярыгина согласилась бы, что в отношении газеты «Тольяттинский университет» допущен произвол, может, и подсказала бы ректору, что любое средство массовой информации обладает особым статусом, и что свобода массовой информации не может иметь ограничений, какими бы целями эти ограничения не оправдывались. Не нравятся вам, скажем, заметки и статьи кого-либо из корреспондентов, в том числе и редактора, вступайте с ними в полемику, отстаивайте свою точку зрения, устраивайте редакционные «летучки», читательские конференции. Обращайтесь, наконец, в суд, но не покушайтесь на свободу слова!!! (Понятно, что это крайняя мера и практика, похоже, не знает, чтобы подобное случалось среди ведомственных СМИ). Ведь если она, свобода слова, есть, значит, есть и демократия. Всё остальное – из нашего прошлого. Хотя в нём порой, знаю из собственного опыта, было легче отстаивать свободу самовыражения. Не стану приводить слова Сергея Мельника, обеспокоенного положением дел с этой самой, кому-то как кость в горле, свободой слова. Читайте его открытое письмо и думайте. Во многом он, по-моему, прав. Но голос-то подал после драки. А надо бы – до неё. Тогда и исход мог быть иным. По крайней мере, я предлагал ректору университета рассмотреть вопрос о возвращении Сергея Георгиевича на прежнее место. Михаил Михайлович был неумолим. «Он сам написал заявление об уходе», – были его последние слова… В заключение напомню исторический документ. 9 ноября 1917 года, на второй день провозглашения в России новой власти, Совет народных комиссаров принял декрет «О печати». Согласно ему, в стране были закрыты 92 газеты. В то же время в нём были прописаны такие благие помыслы! «Когда новый порядок упрочится, всякие административные воздействия на печать будут прекращены; для неё будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону». Вспомнили? Ну и что? А то, что сегодня «новый порядок» упрочился (или нет?); в стране действуют демократическая Конституция и один из самых прогрессивных законов «О средствах массовой информации». Значит, для печати должна быть, повторюсь «установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону»? На примере же газеты «Тольяттинский университет» (и если бы он был единственным!) мы видим явное «административное воздействие на печать». Пусть кто-нибудь попробует доказать обратное… «Журналист». – 2010. – № 8. – С. 25–26 |
 Сергей Мельник 1 Наша справка: Сергей МЕЛЬНИК – член СЖР с 1995 года, лауреат премии СЖР «За профессиональное мастерство», лауреат Самарского областного конкурса «Золотое перо губернии», победитель конкурса «Журналисты России против террора»-2009, лауреат конкурса «Журналистская Россия»-2009, дипломант Всероссийского конкурса журналистов «Золотой гонг»-2010 в номинации «Лучший материал года о проблемах культуры» и др., автор многих ярких публикаций в региональной и федеральной печати, соавтор замечательной книги «Ставрополь на Волге» – о городе, затопленном Куйбышевским водохранилищем; корни многих тольяттинцев – в этом призрачном городе ( Ред.). 2 Именно за эти публикации Сергей Мельник стал лауреатом всероссийского конкурса журналистов «Золотой гонг - 2010», получив Дипломом II степени в номинации «Лучший материал года о проблемах культуры». Это разговор о наследии русского мыслителя конца XIX – начала XX вв., члена Госсовета, министра земледелия в 1915-1916 гг., почётного гражданина Ставрополя на Волге и Самары Александра Наумова, который, кстати, в детстве 6 лет просидел за одной партой в симбирской гимназии с мальчиком Володей Ульяновым. Чтобы иметь представление, о чём идёт речь, загляните на сайт научно-культурологического журнала «РЕЛГА»: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=2459&level1=main&level2=articles ( Ред.). 3 Я ознакомился с проектом сметы. Издание книги тиражом в 1,5 тыс. экз., объёмом в 400 стр. оценивалось в 379 тыс. руб. ( Прим. авт.). |
Просмотров: 17566 | |