Скажем, Гудериану предписывалось овладеть Брестской крепостью с ходу, за пару часов. Он ее не взял, обошел и двинулся дальше, а крепость героически сражалась более 30 дней. Сам же Гудериан только по чистой случайности избежал плена, когда в бою под Слонимом его танк подбили наши солдаты, но он успел пересесть в другой.
Самый первый контрудар Красная армия нанесла уже утром второго дня войны — 23 июня южнее Гродно — во фланг вражеской группировке. Шесть немецких дивизий оказались на несколько суток прикованы к району Гродно и понесли большие потери.
Начальник штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер записал в дневнике на третий день войны: «Имели место случаи, когда гарнизоны взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться. В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом Верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск ».
И это было правдой. Когда на седьмой день Сталин спросил военных о ситуации, они ничего не смогли сказать вразумительного.
Он понял, что полностью полагаться на военных нельзя, надо брать управление в собственные руки. А на тот момент положение становилось критическим.
Войскам прикрытия не удавалось сдержать наступление противника, и только контрудар Юго-западного фронта в результате танкового сражения не дал врагу с ходу прорваться к Киеву. Но в целом фашистам удалось почти по всем направлениям продвинуться от 300 до 600 км. По сути, повторялась ситуация 1940 года в Европе.
После взятия Минска Сталин, устроив разнос военным, уехал на два дня на дачу, чтобы 30 июня объявить о создании ГКО, который возглавил. 3 июля он выступил со своей знаменитой речью, в которой фактически изложил стратегический план ведения войны. Во многом ход войны резко изменился. 10 июля началась битва за Ленинград, сковавшая крупные силы немецких войск. В смоленском сражении (с 10 июля по 10 сентября) наступление фашистов было приостановлено на два месяца, что фактически сорвало план взятия Москвы.
Обычно говорят об огромном количестве пленных. Да, это так. Но если взять один месяц войны немцев во Франции и у нас, то выходит, что в день французов сдавалось в плен в 2 раза больше, чем наших. Не верите, считайте сами: у нас примерно 700 тысяч, у них — примерно 1,8 миллиона, а если пересчитать за весь 1941 год, то вовсе окажется, что наших в день попадало в 3 раза меньше, чем французов.
Еще любят поговаривать об антисоветских настроениях. Действительно, в тылу активизировались националисты: прибалты, бандеровцы, крымские татары, на Северном Кавказе начали попросту разбойничать, грабить, убивать. В Нальчике вырезали даже госпиталя. На это и надеялись фашисты. Однако власть Сталина оказалась прочнее, чем они думали, и прочнее западных правительств, рухнувших при первых же серьезных потрясениях. Ситуация могла быть иной, сохранись в СССР «пятая колонна» оппозиции, но она была своевременно уничтожена. Как раз наоборот.
Победа началась с возрождения патриотизма, с Веры Господней, со сталинского «братья и сестры». На кадрах военной хроники можно увидеть, как в храмах солдаты и офицеры молятся открыто. Уже в сентябре 1941 года Сталин распустил «Союз воинствующих безбожников», закрыл все антирелигиозные журналы. В 1942 году официально праздновалась Пасха Христова. Немалую роль играла и вера в советский общественный строй. Каждый шестой из прошедших фронт и каждый третий из погибших был членом ВКП (б). Вдумываясь в эти факты, можно понять, почему поэт-фронтовик Межиров написал свое: «Коммунисты, вперед!». Каким героизмом надо было обладать, чтобы с одним пистолетом поднимать бойцов на арт-огонь, первым идти под пули, как политрук Александр Панкратов, который 24 августа 1941 года под Новгородом, чтоб дать бойцам вырваться из кольца врагов, закрыл своим телом амбразуру. Первым из более 400 матросовцев за годы войны.
Сотни тысяч участвовали в подполье, уходили в партизаны. Только в Подмосковье действовали 41 партизанский отряд и 377 диверсионных групп. И полная чушь про «солдатиков с одной винтовкой на троих». Почитайте первоисточники. Дивизии имели больше оружия, чем солдат. Порой три винтовки на двоих.
Постепенно стали сказываться твердость духа и самоотверженность нашего солдата.
Если в первые три недели фашисты продвигались по 20-30км в сутки, то уже с середины июля — по 3,5 км.
Только сухопутные войска вермахта с июня по ноябрь 1941 года потеряли 750 тысяч человек. Опять же, пересчитать в сравнении с Францией, армия которой ничуть не уступала немецкой, на советском фронте гитлеровцы в день теряли больше, чем 42 тысячи, во французской кампании - по 35 тысяч.
Значит, происходило и другое. Планировались и осуществлялись контрудары. Перестраивалась стратегия. Подтягивались резервы. А главное, открылось удивительное русское явление - массовый героизм. Никакая армия в мире не выдержала бы такого масштабного нашествия. Вот чему нужно удивляться и чем восхищаться! И я лично восхищаюсь, в том числе и гением Верховного. И не только я.
По оценке американского журналиста Сульцбергера, за это время прошла «гигантских масштабов эвакуация промышленных предприятий с запада на восток — одна из величайших саг в мировой истории!». Добавим — и миллионов людей, архивов, музейных ценностей, зерна, скота. И что совсем забыто критиками, искажающими сегодня истинную картину великой обороны Ленинграда. Из Ленинграда и пригородов было эвакуировано около двух миллионов гражданских лиц, то есть почти в три раза больше людей, чем оставалось в городе. Также была проведена эвакуация 70 заводов и фабрик, научно- исследовательских институтов и почти всех вузов, театров.
Еще более грандиозной была организованная эвакуация с Украины на восток сельхозпродуктов, музейных и архивных ценностей, людей, а главное, сотен оборонных и других предприятий, вскоре начавших ковать за Уралом оружие победы. И она пришла, эта победа, через долгих четыре года.