Глава VII.
Был корешем. Стал сукой

1

Артем постучался. Тишина. Артем взялся за ручку — дверь оказалась незапертой. Хозяин, до подбородка закрывшись шерстяным одеялом, дрых на железной кровати. Воздух внутри помещения пропитался запахом несвежего постельного белья, табачного дыма и чифиря, который хозяин гонял постоянно.

— Григорий Пантелеевич, подъем! — бодро выкрикнул Артем.

Ввиду существенной разницы в возрасте он называл уголовника по имени и отчеству. Гриша Шницель продолжал величать Артема «гражданином журналистом».

Видимо, ночь у Гриши Шницеля, как и у многих обитателей общежития, выдалась длинной и бурной. После второго оклика Григорий Пантелеевич соизволил открыть мутный красноватый глаз, затем другой, немного поморгал обоими, еще толком ничего не соображая.

— Явился, не запылился. Сказано же было, ничего я себе не брал! — с недовольством прохрипел Гриша Шницель. Пружины кровати протяжно заскрипели, хозяин сел и закурил сигарету, держа ее в уголке рта. Жилистое тело Гриши было густо покрыто синими наколками. По центру «экспозиции», на впалой груди с выпирающими ребрами, красовалась церковь, увенчанная бесчисленным количеством куполов.

Глинский присел на свободный стул и тоже закурил.

Восклицание озадачило Артема.

— Невежливо вы гостей приветствуете, Григорий Пантелеевич, — сказал он, подстраиваясь под манеру речи собеседника. — Значит, говорите, себе не брали? Кому же тогда взяли?

Рыбалко небрежно ткнул пальцем кнопку включения электрического чайника.

— Кому надо, тому и брал, — огрызнулся он. И уже мягче добавил, исподлобья разглядывая на Артема. — Так ты что, не в курсе? Я уж было шуганулся малость. Спросонья подумал, что еще один мент приперся. Рассказывай, зачем пожаловал. Кого-кого, а тебя в гости не ждал. Ведь в городе тихо, давно никого не заваливали. Вроде бы.

Артем наблюдал за Гришей Шницелем и думал, что тот, кто повесил на зэка погонялу, определенно был не без доли юмора. Неизвестный острослов не преминул воспользоваться следующим событием. Однажды загулявшего Григория Рыбалко угораздило уснуть в притоне с непотушенным бычком. Подоспевшие пожарные едва успели вынести из квартиры бесчувственного, в буквальном смысле поджарившегося Гришу.

Хозяин заварил в литровой банке чифирь и ждал, пока он настоится. Артем тоже молчал. Прикурив вторую сигарету, Гриша зашелся жутким мокрым кашлем, от которого сотрясалось все его немощное тело. Он взял с покосившегося стола зубные капли, открыл зев, кувыркнул их. Встряхнул, поморщился.

— Лечиться вам надо, Григорий Пантелеевич, — участливо посоветовал Артем. — Говорят, врачи нашего тубдиспансера творят чудеса.

— Лечился уже, отчислили меня оттуда, как двоечника, — уголовник смачно харкнул в консервную банку, приспособленную под пепельницу. Артема передернуло.

— За что? — поинтересовался он, отворачиваясь.

— С Зинкой-поварихой сошелся, — пояснил Гриша со сладострастной улыбкой. — Ничего плохого не подумай, на обоюдном согласии все было. Я и начальству диспансерному пытался объяснить. Они про распорядок давай талдычить, про этику там, мораль всякую... В общем, выкинули меня оттуда. Получается, виноватый я, что женщины меня любят...

Артем даже боялся представить, какие вещи мог вытворять с поварихой Зинкой человек, у которого на спине была наколота корона с бубновыми и червонными мастями (звездочка, сноска — данная наколка означает, что ее обладатель занимается всеми половыми извращениями).

— Григорий Пантелеевич, гляжу, неважно вы живете, — Артем критически оглядывал убранство комнаты. Из ценных вещей в ней была разве что большая мрачная икона, висевшая в углу.

— Не живу, а доживаю, — горестно подтвердил Гриша Шницель. — Чувствую, с этим тубиком совсем скоро загнусь. Укатали сивку крутые горки... Все меня предали, даже дружбаны старые, проверенные, и то косо смотреть стали. Ладно хоть, на свободе помирать, а не в каменном мешке...

— Ничего, поживете еще свое.

Гриша Шницель в ответ неопределенно покачал головой.

2

— Вообще-то, я к вам по важному делу, — перешел к конкретике Артем.

— Вижу, что не на свиданку, — скривил рот хозяин. — Выкладывай, не томи.

— В частном секторе есть проезд Грибоедова. Слышали про такой? Там домушники в одном доме чисто поработали, следов не оставили. Признайтесь честно, Григорий Пантелеевич, ваших рук дело? Не для печати. Уж больно почерк на ваш похож. Да вы, считайте, сам уже почти признались.

— Почти не считается. Изволь спросить, гражданин журналист, для каких целей нужно мое чистосердечное признание? — спросил Гриша Шницель. Согнувшись к банке, он наслаждался ароматом дымящегося круто заваренного чая. Отхлебнув, зачмокал довольный, и протянут чифирь гостью. Тот вежливо отказаться от угощения.

— Исключительно для личных, — совершенно честно сказал Артем. — Обидели, как вы выражаетесь, хороших людей. Кроме того, из сейфа пропала одна папочка. Важная папочка. Я ее разыскиваю. И не я один.

— Знаю, что не ты один. Все-таки объясни, в чем твой интерес? — Гриша Шницель смотрел на Глинского искоса. — Если расскажу, что делать будешь? Случаем, ментам сдавать меня не пойдешь? Понту никакого, я фигура неприкосновенная.

— Мой интерес в том, что я веду журналистское расследование, в котором папочка эта является важным пунктом. Но писать про перипетии ее судьбы не собираюсь. Для меня главное — иметь ее в наличии. Такой ответ устраивает? Как я понимаю, Григорий Пантелеевич, вы готовы рассказать что-то интересное.

— Короче, провернули мы вчера, в натуре, одно фартовое дельце. Подвалил бедолага с наводкой. Ты, говорит, в дом такой-то аккуратно залезь. Ничего не трогай, кроме сейфа в такой-то комнатке.

— Ладно, поверю на слово, что не для печати, — смилостивился уголовник. — Короче, провернули мы вчера, в натуре, одно фартовое дельце. Подвалил бедолага с наводкой. Ты, говорит, в дом такой-то аккуратно залезь. Ничего не трогай, кроме сейфа в такой-то комнатке. Вот тебе, говорит, ключик от него. Можешь, говорит, оттуда взять себе бабло, побрякушки. Но самое главное, папочку бумажную, которая обязана там лежать, забрать не забудь. Время назвал, когда в доме никого не будет.

— Откуда взялся наводчик?

— Сам нашелся, — пожал плечами Гриша Шницель. — В воскресенье явился, на стульчик сел. Прямо как ты щас сидишь. Сказал, дескать, люди знающие меня посоветовали. Елейным голоском запел: Григорий Пантелеевич — Григорий Пантелеевич, вы лучший мастак по своему профилю и все такое. Надо мол, помочь. Кровь из носу, как надо! Короче, адресок дал и пообещал, что двадцать пять штукарей отвалит.

— Вижу, Григорий Пантелеевич, вы не собираетесь изменять своему фирменному стилю, — высказал Артем сомнительную похвалу.

— Старый я, чтобы двери лбом вышибать. Вот, арматуру (воровские инструменты) подобрал нехитрую, но полезную. Без нее, кормилицы, совсем бы загнулся.

Гриша Шницель со смаком добил остатки чифиря. Затем с кряхтеньем привстал, и, пошарив под матрацем, достал черный кожаный футляр, из которого извлек маленький черный футляр.

— Вот, полюбуйся, лучший в мире стеклорез, — с гордостью произнес Гриша. — Чудо ненаглядное, «Зильбершнитт» называется! Нержавейка, рукояточка удобная, роликов куча, смазочка имеется. Но я на всякий случай, прежде чем вскрытие произвести, стеклышко скипидаром обрабатываю. Тряпочкой, значит, его протру, а потом осторожненько по линеечке — ширк! Ни разу меня машинка не подводила! — Расчувствовавшийся Гриша поцеловал стеклорез с диковинным названием.

— Вы обмолвились, что работали не одни... — принялся уточнять Артем.

— Ну конечно не один. На стреме кто-то же должен стоять, — с укоризной сказал Гриша Шницель, будто кто-кто, а Артем, должен знать такие элементарные вещи. — Я как адресок узнал, обрадовался даже. По соседству кент один знакомый живет, решил его к дельцу подключить. Раньше корешем был. Теперь сукой стал...

— Как зовут соседа?

— Костя Проскурин. Погоняла Губа, — процедил сквозь редкие желтые зубы Гриша. — Но можешь звать его покойником, так вернее будет. Его муттер бабой Глашей кличут. Золотая женщина, Губа, чуть что случись, за ее подол сразу прячется.

— И почему же Проскурин — сука?

— По кочану, — Гриша Шницель прятал кожаный футляр со стеклорезом уже нахмуренный. — Сначала как по маслу шло. Залезаю, значит, в хату, сейф нахожу. Ключиком в скважине двигаю, открываю. Вижу, на верхней полке лежит заветная папочка. Рядом деньги в резинке. Быстро считаю — шестьдесят три тысячи. Я их, значит, в пакет заворачиваю, к окошку на террасе подбегаю: Губа тут как тут. Я ему: «Хайло немытое, ты какого пост покинул?!». «Помочь хотел, вдруг тяжесть тащить придется», — отвечает, а сам обрубки тянет за пакетом с бабками. Ишь, думаю, какой заботливый выискался. И черт меня дернул сунуть ему этот пакет. Сволочь как даст деру, думал, калитку снесет! Ничего, вот поправлюсь, достану его, он у меня еще попляшет...

Гриша Шницель успел пригрозить кулаком в пустоту воображаемой суке Проскурину, прежде чем вновь зайтись в жутком кашле. Уголовник представлял жалкое зрелище. Сгорбленный, иссушенный, редкие волосенки прилипли к мокрому черепу, лишь глазки по—прежнему оставались живыми и хитрыми. Артем подозревал, что Рыбалко поправиться уже не суждено.

— Вы передали папку наводчику? — в нетерпении спросил он.

— Передал. Через час примерно мы встретились, где условлено. Я ему про облом с деньгами рассказал. Он говорит, типа, начихать ему на фантики. Ты, говорит, папочку быстрее гони. И двадцать пять штукарей, честняга, протягивает.

— Заказчик остался доволен?

— Мягко говоря, не совсем, — Гриша Шницель закатился неприятным хрипучим смехом. — Он тесемочки развязывать давай. Вижу, разволновался так, что руки ходуном заходили. Папочку открывает, а там, прикинь, стопка листов чистых. То есть, совсем неисписанных. И больше ничего, прикинь?! Я прикалываться было начал, а он на меня как зыркнет! Давай последними словами. Аж почернел от злости! Хотя с виду вроде интеллигентным казался, выражался по-умному. Я ему: мил господин, работа мной честно сделана, пора прощаться. Адью, значит. Он на меня даже не глянул и утопал.

3

Выходит, кто-то точно знал, что записи профессора Клевлина хранятся именно в сейфе, и что в понедельник днем его дом будет пустовать, мысленно рассуждал Артем, пока Гриша делился информацией. Если верить уголовнику, злосчастная папка оказалась никчемной пустышкой, и заказчик кражи остался с носом. Это отнюдь не значило, что загадочный кто-то прекратит поиски исчезнувших документов. Напротив, разочарованный и обозленный, он будет рыть землю копытом с удвоенной силой.

— Что призадумался, гражданин журналист? — спросил Гриша. — Вижу, спросить хочешь про наводчика? Вот только я имени не знаю. И если б знал, все равно не сказал. Я же не гад (доносчик), в натуре.

— Разве? — невольно вырвалось у Артема.

Он сделал непростительную ошибку, поставив под сомнение репутацию Гриши. Ведь он неосмотрительно ударил его по самому больному месту. Артем не мог сдержаться, потому что уголовник совсем некстати вспомнил о воровских правилах и понятиях, на которые ему было наплевать.

Гриша Шницель принялся буравить Артема немигающим взглядом, в котором читались ненависть и угроза. Его грудь с шумом вздымалась и опадала. Лет пять назад прожженный зэк, пожалуй, не задумываясь, бросился бы на обидчика. Но годы брали свое. Похмельный, изможденный болезнью уголовник прикидывал, стоит ли ему искушать судьбу. Артем был готов к нападению и не сомневался, что в случае чего без труда сможет справиться с престарелым уркой.

— Что-то шибко разговорчивым стал, гражданин журналист, — медленно прохрипел зэк манером, которым, должно быть, разговаривал с насолившими ему сокамерниками. — Я с тобой от чистого сердца. А ты, понимаешь, оскорблять вздумал. Свысока смотреть. Жалко, что ты со мной зону не топтал, гражданин журналист. Я бы показал, как на оскорбления отвечают. Ох, как показал. Короче, прием окончен. Дверь за собой закрой. С обратной стороны.

— Кончайте дуться, Григорий Пантелеевич. Я не затем сюда пришел, чтобы вас оскорблять, — примирительно сказал Артем. — Не со зла вырвалось. Меня просто иногда удивляет ваше упорство. Вы ведь наводчику ничего не должны. Про Губу же рассказали.

— Повторяю для особо непонятливых. Губа — крыса недобитая, фуфлыжник долбанный! А заказчик мне гроши отвалил честно. Не дай бог, дельце завалится, не хочу его с собой случайным пассажиром на кичу тянуть. Не сдам я его ни за что! Поважнее тебя люди приходили — я с ними базар вел такой же!

— Кто приходил? — молниеносно навострил уши Артем.

— Из мусарни, здоровый такой, рыжий, — промямлил Гриша. — С утра пораньше явился. Как же его звали? Запутался я совсем в ихних именах...

— Александр Горин, заместитель начальника татищевского УБОП?

— Точно, он самый! Конкретный мужик, но, нутром чую, подловатый. Горин этот хотел на понт взять, грозился «закрыть» меня. Да я не лыком шитый. Сказал: если есть на меня что — бери. Если нет — чао-какао. До свиданья, значит. Он ласковее сразу стал. Ну, я ему по доброте душевной выложил то же, что и тебе. Ни больше — ни меньше. Правда, перед уходом мусор пургу гнать начал. Чтобы я, значит, осторожнее себя вел, мало ли что может случиться. Наивный. Кто это, интересно, меня тронуть посмеет? Мне тут опасаться нечего, видишь, даже калитку в свою берлогу открытой держу.

— Сдается мне Григорий Пантелеевич, с ментом вы все-таки были поразговорчивей, чем со мной, — засомневался Артем.

Он не желал напоминать Гриш Шницелю о его принадлежности к презираемой касте стукачей. Однако, судя по тому, что случилось через мгновение, уголовник воспринял его слова как очередной издевательский намек.

Костяшками свободной руки Артем ткнул урку под дых, затем схватил за рубашку и с разворота швырнул его прямо в открытый шкаф. Уголовник метеором влетел внутрь и исчез в одеждах, снаружи остались лишь одни ноги в дырявых носках.

Гриша Шницель с диким криком бросился на гостя. Артем был готов к такому повороту событий. Поэтому, как ни старался Рыбалко воспользоваться эффектом неожиданности, Глинский успел перехватить за запястье его тонкую жилистую руку со сжатым кулаком, которым нападавший целил ему в лицо. Костяшками свободной руки Артем ткнул урку под дых, затем схватил за рубашку и с разворота швырнул его прямо в открытый шкаф. Уголовник метеором влетел внутрь и исчез в одеждах, снаружи остались лишь одни ноги в дырявых носках. Артем услышал неприятный сухой стук о дерево, а спустя секунду раздался невообразимый грохот. На Гришу Шницеля вместе верхними полками, гремя и лязгая, обрушились кастрюли, миски и ножи-вилки-ложки. Пластмассовый радиоприемник оглушительно треснул об пол, но уцелел. Артем, ошарашенный, наблюдал за результатами своей разрушительной деятельности.

Ноги дернулись. Гриша Шницель завозился, тщетно пытаясь выбраться из-под образовавшихся завалов тряпья и снеди. Артем решил помочь ему. Предварительно расчистив путь от посуды, он схватился за трепыхавшуюся ногу и потащил на себя. Рыбалко не оценил жеста доброй воли и отчаянно брыкался.

Его ущерб от схватки был бы минимальным — ссадина на скуле да разбитый нос. Но тут Артем увидел, что излеченный из недр шкафа уголовник левой рукой цепляется за обрез охотничьего ружья. Журналист не стал разбираться, заряжено ли оружие, и ударил сверху ногой по руке уголовника, целясь в район локтевого сгиба. Что-то противно хрустнуло. Рыбалко взвыл как волк на луну и выпустил обрез, который Глинский тут же отшвырнул от греха подальше.

Вой постепенно сошел в жалобное скуление. Гриша Шницель скорчился в позу зародыша. Артем сверху смотрел на хозяина комнаты, терпеливо ожидая, когда тот придет в себя и заговорит. Но уголовник был слишком занят своими страданиями.

— Григорий Пантелеевич, вы сами виноваты, — сказал Артем. — Поэтому извиняться не собираюсь. Может быть, вы все-таки поделитесь со мной информацией, которую сообщили менту?

— Повторяю для особо непонятливых! Прием окончен!

Голос Гриши Шницеля продребезжал, точь-в-точь как одна из упавших кастрюль. Рыбалко со стоном поднялся, лег на кровать, бережно прижимая к боку пострадавшую руку, накрылся одеялом и демонстративно отвернулся к стене.

Как и просил хозяин, уходя, Артем прикрыл за собой дверь.

Длинный мужчина, пускавший слюни на полу в общем коридоре, исчез.

Права на книгу «Наследство мертвецов» принадлежат ее автору, они охраняются Законом о защите авторских прав и Гражданским кодексом РФ. Любые перепечатки текста и рисунков в офлайновых изданиях без согласования с автором категорически запрещаются. В онлайновых изданиях разрешается перепечатывать текст и рисунки при условии указания автора и активной гиперссылки на TLTgorod.Ru.