Глава II.
Бедный, бедный профессор

1

По дороге в редакцию Артем тщательно обдумывал предстоящий разговор с Виктором. Главный редактор наверняка выскажет самую скабрезную версию причины, по которой Артем договорился встретиться с Наташей.

В понедельник накал работы «Татищевского вестника» был далек от точки кипения. После выходных народ долго приходил в себя и еле шевелился.

Редакция состояла из четырех отделов, которые располагались в кабинетах, идущих вдоль длинного коридора. Впрочем, подобное деление носило условный характер. Свои кабинеты имелись у главного редактора, секретариата, бухгалтерии, отдела рекламы и фотокорреспондентов.

Журналисты, приносившие пользу, висели на телефонах, собирались на встречи или принимали посетителей. Те, от кого было больше суетного шума, чем пользы, делились последними новостями, травили анекдоты, сгрудившись в курилке, копались в подшивках или же гуляли по сайтам в надежде найти завалящий информповод. Двое фотографов, солидные обстоятельные мужчины с наметившимися животами, оба в джинсовых безрукавках с множеством карманов, терпеливо ждали, когда их с собой увезут журналисты, приносившие пользу.

Намеченный разговор с редактором не состоялся, так как Виктор неожиданно изменил присущей ему пунктуальности. Секретарша Ира, хорошенькая жизнерадостная брюнетка без комплексов, стол которой располагался в «предбаннике» кабинета Виктора, кому-то терпеливо объясняла по телефону, почему его (ее) появление в стенах редакции в высшей степени нежелательно. Артем с преувеличенной важностью спросил ее, где шеф. Громыхнув трубкой по аппарату, Ира ответила, что не имеет представления, куда запропастился этот негодник. Артем попробовал дозвониться до Виктора по мобильнику — главный редактор оказался недоступным абонентом.

2

Перед поездкой к Наташе Клевлиной оставалось предостаточно времени. Артем решил, что, раз уж есть такая возможность, почему бы не сделать по профессору Клевлину пару звонков. Скорее всего, Виктор был прав, когда попросил Артема «не усложнять». Но ему не давала покоя мысль, что вдруг в его смерти все-таки следует искать подвох.

Первым Артем набрал Федора Резника, старшего эксперта городского бюро судебно-медицинской экспертизы. Постоянное нахождение в царстве жмуров наложила на поведение Резника неизгладимый отпечаток, либо он ловко подстраивался под стереотип, в рамках которого обывателями принято воспринимать представителя его профессии. Так или иначе, Федор Степанович в глазах окружающих относился к тому карикатурно-радикальному типу работников морга, которые вполне спокойно могут одной рукой кромсать труп, а с другой есть бутерброд. Еще Федор Степанович обладал своеобразным чувством юмора и когда находился в подпитии, а в подпитии он находился практически всегда, сыпал замогильными шуточками, от которых у неподготовленного человека могла начаться обильная рвота.

Артем избежал участи выслушивать его тошнотворные байки из склепа. Судебный эксперт предпочитал общаться с ним сугубо официальным тоном, оперируя специфическими малопонятными широкой публике терминами.

Артем наладил с Резником взаимовыгодные отношения. За бутылку сорокоградусной Федор Степанович, для приличия немного покочевряжившись, не раз и не два впускал его вместе с фотографом внутрь паталогоанатомического кабинета, «клиентом» которого являлась очередная жертва заказного убийства. Правда, в большинстве случаев добытый фотоэксклюзив не попадал на страницы «Татищевского вестника»: редколлегия включала цензуру ввиду их чрезмерной натуралистичности.

После обмена дежурными любезностями про взаимное здоровье и долголетие Артем спросил Федора Степановича, доставляли ли к ним тело Аристарха Клевлина. Вторая часть вопроса: если да, почему тело привозили в бюро судебно-медицинской экспертизы, а не в обычный морг.

После обмена дежурными любезностями про взаимное здоровье и долголетие Артем спросил Федора Степановича, доставляли ли к ним тело Аристарха Клевлина. Вторая часть вопроса: если да, почему тело привозили в бюро судебно-медицинской экспертизы, а не в обычный морг. Как же, как же, ответил Резник, еще как доставляли. Ввиду важности «клиента», пардон, потерпевшего, он им лично занимался. Старший судебно-медицинский эксперт не имел морального права доверить копание во внутренностях знаменитого ученого другим экспертам, у которых руки не тем концом вставлены. Резник слышал, что несчастный будто бы упал с лестницы. Бедный, бедный профессор... Почему тело погибшего привезли к ним, а не в обычный морг? — переспросил Резник. Это же стандартная процедура и такому опытному криминальному журналисту, как господин Глинский, стыдно про нее не знать. Если на трупе имеются телесные повреждения, которые могли послужить причиной смерти, то везут обязательно к ним.

— Федор Степанович, так к каким же выводам вы пришли при исследовании трупа? — поинтересовался Артем. Ему пришлось одним пальцем закрыть ухо, чтобы расслышать ответ. Потому как сидевшая рядом Тоня Сайкина, редактор отдела культуры, которую, видимо, снова кто-то обидел едкой шуткой, завопила дурным голосом.

— Секундочку, я сейчас посмотрю заключение, оно где-то тут лежало, — судя по звукам на другом конце трубки, Резник задвигал ящиками стола. — Вот оно. Вынужден разочаровать. Признаков, указывающих на насильственный характер смерти потерпевшего, обнаружено не было. Не криминальный он, смею заверить.

Артем почему-то не сомневался, что получит именно такой ответ.

— Можно узнать, какие конкретно травмы получил погибший?

— Почему же нельзя? Итак, «при судебно-медицинском исследовании трупа Клевлина Аристарха Матвеевича, такого-то года рождения, проживавшего по такому-то адресу, в затылочной области головы обнаружена открытая черепно-мозговая травма. Характер перелома свидетельствует о том, что он возник в результате однократного воздействия на затылочную кость, на которой находилась локализация травмирующей силы удара. Произошло кровоизлияние под твердой оболочкой головного мозга, вызвавшее сдавление головного мозга излившейся кровью и его последующий отек. Данная травма находится в непосредственной причинной связи с наступившей смертью».

— Какие-либо другие травмы у профессора имелись?

— В левой височной области обнаружен кровоподтек, относящийся к легким телесным повреждениям, не оказавший какое-либо влияние на наступление смерти. Скорее всего, он образовался от скользящего воздействия тупым предметом.

— При каких обстоятельствах профессор мог получить смертельное повреждение?

— Эксперт, то есть, твой покорный слуга, пришел к выводу, что данное телесное повреждение могло образоваться при падении с высоты человеческого роста. В момент получения повреждений потерпевший, вероятнее всего, находился в горизонтальном положении. Падение, в свою очередь, случилось из-за нарушения координации движений потерпевшего вследствие перенесенного тяжелого заболевания, — похоже, Резнику доставляло удовольствие читать с выражением.

— Но мне сказали, что Клевлин был вполне здоров для своего преклонного возраста, — Артем убрал палец от уха, так как разревевшаяся и пославшая всех на три буквы Тоня Сайкина, громко топая и роняя стулья, умчалась из кабинета.

— Не знаю, кто тебе чего там сказал. Ты меня слушай, — довольно сурово одернул его эксперт. — Буквально две недели назад гражданин Клевлин перенес инсульт, потому передвигаться ему стало тяжелее, нежели раньше, его реакция существенно замедлилась. Видимо, из-за этого он и оказался беспомощным и не смог при падении защитить голову.

У Артема с самого начала беседы у него закралось подозрение, что Резник что-то недоговаривает. Возможно, сказался слишком уверенный тон судмедэксперта, который словно готовился к тому, что его будут доставать с подобными расспросами.

— Нисколько не сомневаюсь в вашей квалификации, Федор Степанович, но... — Артем чертыхнулся про себя, понимая, что сейчас он может вычеркнуть из своего списка важный источник информации. — Но вы полагаете, что профессор мог упасть на пол ровнехонько, в горизонтальном положении, примерно так, как приземляются летающие индийские йоги после сеанса медитации? Обычно, спотыкаясь или падая с высоты, люди хватаются за все подряд, получают ушибы и царапины на разных частях тела.

— Не понимаю, куда ты клонишь, — в голосе Резника послышались нотки обиды и раздражения. — Смею заверить, все вопросы, связанные с установлением причины смерти потерпевшего, были исследованы мною с достаточной полнотой и тщательностью. Не в моих правилах повторяться, но раз уж ты такой непонятливый — кровоподтек в височной части, скорее всего, и есть тот самый ушиб «на разных частях тела». А замедленная реакция не позволила гражданину Клевлину предпринять меры для собственного спасения. У тебя все?

Из трубки раздавалось сердитое сопение. Понимая, что основательно задел эксперта, Артем постарался говорить мягче.

— Последний вопрос, Федор Степанович. Только ради бога, не обижайтесь.

— Постараюсь, но не обещаю.

Прежде чем спросить, Артем прочистил горло.

— Оговорюсь сразу: я озвучиваю чистую теорию, не более. Не возникало ли в процессе исследования трупа гражданина Клевлина каких-то внешних факторов, которые могли бы повлиять на обоснованность выводов судебно-медицинского эксперта? Например, в виде некоего сотрудника милиции или следственного отдела при прокуратуре, избавившего вас от лишней работы предложением по-быстрому составить нужное заключение? На секунду представим, что при исследовании трупа вы вдруг обнаруживаете признаки насильственной смерти. Тогда им надо возбуждать, и, что самое сложное, расследовать уголовное дело. Заметьте, очень громкое дело, которые привлечет внимание общественности, и которое может обернуться очень громкой «баранкой». К тому же у вас работы выше крыши, вам некогда с этим стариком возиться...

— Какие к чертовой матери сотрудники милиции?! Какие отдела прокуратуры?! — зажегся эксперт. После таких недвусмысленных намеков испитое лицо Резника, должно быть, стало пунцовым от ярости и возмущения. — Ты куда клонишь?! Ты что себе позволяешь?! Да как ты смеешь!

— Смею, Федор Степанович, очень даже смею, — спокойно парировал Артем.

— Чтоб я тебе когда-нибудь еще помог! Да я тебя!.. Да ты у меня!.. — Резник потерял способность вести дискуссию, остатки его показной учтивости бесследно испарилась. Транслируемые телефонной мембраной вопли заставили оборачиваться коллег Артема. Похоже, старший судебно-медицинский эксперт захлебывался от нахлынувшей злобы. Значит, удар пришелся по болевой точке.

Напоследок Резник булькнул что-то нечленораздельное. По линии пошли короткие гудки. Ничего страшного, эксперт быстро забывал обиды. Чтобы растопить образовавшийся лед, хватил бутылки с красивой этикеткой. Максимум — двух.

3

Затем Артем набрал номер опорного пункта, на чьей территории проживал Аристарх Клевлин, и — бывают же чудеса! — с первой попытки застал участкового на месте. Еще случились два чуда подряд, когда участковый уполномоченный Михаил Пышкин не отправил Артема в пресс-службу городского УВД или вышестоящему начальству, и не стал вдаваться в пространные рассуждения из разряда «поговоришь с вами как с нормальными людьми, а вы потом ерунду всякую понапишите». Без энтузиазма, конечно, но Пышкин ответил на его вопросы.

С какой стати он должен был это сделать, недоумевал Пышкин, если на месте происшествия присутствовал сам заместитель начальника седьмого отдела УБОП Приволжской области с дислокацией в г. Татищеве Горин Александр Александрович?

Да, он выезжал на место гибели ученого, прокартавил участковый, но его присутствие в доме погибшего профессора Клевлина носило чисто символический характер. Нет, Пышкин не заводил материал проверки. А значит, не составлял протокол осмотра места происшествия и не опрашивал присутствовавших — внучку погибшего и худого молодого человека в очках. На Ще, кажется, начинается его фамилия. С какой стати он должен был это сделать, недоумевал Пышкин, если на месте происшествия присутствовал сам заместитель начальника седьмого отдела УБОП Приволжской области с дислокацией в г. Татищеве Горин Александр Александрович? Нет, он ничего не путает — это был именно Александр Александрович. Который доходчиво объяснил мелкой сошке Пышкину, что профессор Клевлин стал жертвой несчастного случая. Время было позднее, поэтому участковый отбыл домой, где его ждали супруга и дети, которые из-за этой проклятой работы почти не видят отца. Достаточно? Тогда до свиданья и привет главному редактору. На Сэ, кажется, его фамилия.

Вот так новость. Сам майор Горин почтил своим присутствием тихое место тихой гибели профессора Клевлина. Интересно, что забыл второй по должности, а фактически главный борец с татищевской организованной преступностью в доме божьего одуванчика, которого, даже имея богатое воображение, практически невозможно заподозрить в связях с преступным миром?

У Артема сами собой всплыли воспоминания о том, как на заре журналистской карьеры он писал очерк Горине, который по итогам года был признан лучшим оперативником. Горин тогда работал в городском УВД, в отделе по борьбе с убийствами. «Мужественный, неустрашимый, справедливый». «Неподкупный». Такими эпитетами наградил Горина начинающий журналист Артем Глинский, искренне веря каждому слову героя публикации и собственным впечатлениям.

Еще Артем вспомнил, как по зданию УВД носились его обитатели в поисках служебной формы для Горина, который вообще-то категорически отказывался от фотографирования, да начальство приказало. Не мог же лучший оперативник года предстать перед читателями на фото в туго обтягивающей массивное тело линялой майке с надписью «Hugo Boss». Форменную одежду с огромным трудом таки нашли. Правда, на два размера меньше требуемой.

В последующие годы Горин неторопливой, но уверенной поступью двигался по служебной лестнице. Артем старался поддерживать с ним постоянный контакт, но это было очень не просто. Характер общения опера с журналистом во многом зависел от его сиеминутного настроения.

Под сто девяносто ростом, коротко стриженый детина с маленькими, стальными глазами-буравчиками, Горин внешне вполне мог сойти за представителя той прослойки населения, с которой его ведомство было призвано бороться. При этом опер был наделен недюжинным интеллектом. От большинства коллег, таких же безжалостных, ненасытных, но способных лишь прямолинейно выполнять ограниченные функции, он отличался аналитическим складом ума, лисьей хитростью и изворотливостью.

Немало зарвавшихся ментов бесславно кончили свою службу позорным увольнением или даже тюремными нарами. Но майору, несмотря на то, что порой он оказывался в самом эпицентре очередного скандала, всегда удавалось выходить сухим из воды и оставаться на хорошем счету у руководства. В УБОП на Горина с опаской смотрел даже его начальник, подполковник Вячеслав Соломин, который если по справедливости, никой ему уже давно был не начальник. Молодые сотрудники вовсе откровенно побаивались Горина.

В последние годы опер стал больше отдаваться работе, так как решил свои материальные проблемы. Как результат, кривая раскрываемости преступлений его подразделения поползла вверх. Вместе со слухами о том, будто заместителю начальника отдела УБОП назначил ежемесячный оклад сам Муса, глава клана Джабаевых, контролировавшего отгрузку продукции с градообразующего предприятия — Татищевского машиностроительного завода. Щедрая денежная компенсация гарантировала невмешательство Горина в бизнес клана. Так же распространители слухов приписывали ему контроль (естественно, через подставных лиц) как минимум над четырьмя фирмами, сбывающими продукцию ТМЗ и в Татищеве и областном центре, городе Приволжске.

Последний раз Артем видел майора примерно три месяца назад. Встреча состоялась в одной из шумных пролетарских забегаловок Заводского района Татищева, посетители которых как правило не едят, а закусывают. Артем напрямую спросил Горина о слухах с Мусу. Заместитель начальника отдела УБОП на мгновение перестал жевать жвачку, весь напрягся, шумно выдохнул и нахмурился. Однако спустя мгновение перед ним сидел привычный Горин, непринужденный, собранный и уверенный в себе.

— Не ожидал я от тебя такого вопроса, журналист, — сказал тогда он, медленно перемешивая ложечкой остывший кофе. — Ты же не можешь верить глупым россказням, верно? По-твоему, я способен лечь под Мусу или какого-нибудь там Сулеймана? У меня есть любимая работа и, между нами, взрослыми мальчиками, перспективный бизнес. У меня есть принципы. У меня есть, какая-никакая, власть. Мне не зачем марать мундир.

— Не могу, — ответил Артем, стараясь, чтобы это звучало искренне.

— Сколько еще писак слышало про эту чепуху? — как бы невзначай спросил Горин, при этом его глаза заблестели холодной сталью.

— Без понятия, — честно сказал Артем. — Возможно никто. Возможно, многие.

— Источник слухов?

— Разглашать не имею права.

— Даже если хорошо попрошу? — поднял бровь Горин.

— Даже если.

— Тоже, значит, принципы. — Горин вновь начал позвякивать ложкой в чашке, к содержимому которой так и не прикоснулся. — Ты собираешься использовать эту информацию?

— Не думаю.

— Другие?

— Вы имеете ввиду другие СМИ? — переспросил Артем. Заместитель начальника местного отдела УБОП кивнул. — За них ручаться не буду.

— Ну и ладушки... — тягуче произнес Горин. По нему было видно, что он явно неудовлетворен ответом. — Ты это... Короче, ты глупости всякие выбрось из головы. А я тебе подгоню два, нет, даже три эксклюзива по громким делам. Не в качестве платы за молчание, — уточнил Горин с интонацией, дававшей понять, что материалы явятся именно таковыми. — Просто в счет наших хороших отношений. Через неделю позвони. Встретится, только не в этой тошниловке. Я тебе на флэшке принесу обвинительные заключения и фотографии подозреваемых. По рукам?

Артема предложение вполне устраивало. На том и расстались.

Однако новой встрече состояться было не суждено. Спустя ровно неделю в газете «Городские ведомости» вышел материал о коррупции в местных правоохранительных органах.

Однако новой встрече состояться было не суждено. Спустя ровно неделю в газете «Городские ведомости» вышел материал о коррупции в местных правоохранительных органах. В статье приводились будто бы имевшие место факты бурной коммерческой деятельности руководителей ряда милицейских подразделений, которую они развили в содружестве с небезызвестными уголовными авторитетами. Фамилии в публикации не приводились.

— Экий ты братец, пиздобол. Обещал ведь не писать, — пугающе спокойным тоном процедил заместитель начальника отдела УБОП, позвонивший Артему в день выхода публикации. — Ничего, ты у меня еще попляшешь...

Артем был готов удариться в оправдания, что к статье он не имеет никакого отношения, но Горин не желал его слушать. С тех пор мент и журналист ни разу не виделись, да и не стремились к этому. Теперь у Артема возникло предчувствие, что их дороги могут пересечься в очень темном переулке, и оно доставило ему мало удовольствия.

4

Последнее, что сделал Артем в редакции перед визитом к Наташе Клевлиной — воспользовавшись советом Виктора, навел справки про ее деда. Сведения о профессоре нашлись в справочнике «Кто есть кто», а так же на сайте ТаГУ. В сборнике кратких биографий известных татищевцев Артем увидел фото Аристарха Клевлина, взиравшего строгим, умудренным взглядом. У профессора, одетого в темный, старомодного кроя костюм с широким галстуком, были крупные черты лица, обрамленные кустистыми бакенбардами, лобастая голова убелена шапкой седых волос, губы плотно сомкнуты. Суровый старик, ничего не скажешь. Точно такое же фото, только размеров побольше и в рамочке, поставили на могиле профессора рядом с крестом. Видимо, ученый был не из тех, кто любит позировать перед камерой.

Несколько скупых, написанных суконным языком строк биографии тем не менее сумели передать неординарность и значимость личности ученого. Клевлин Аристарх Матвеевич родился 24 апреля 1932 года в городе Балашиха Московской области. Профессор, доктор исторических наук, действительный и почетный член дюжины российских и зарубежных Академий и Университетов, награжден орденами и медалями. Родители: мать преподаватель художественного училища, отец военный. За четыре года экстерном и с отличием закончил исторический факультет МГУ, затем посвятил себя научно-исследовательской и преподавательской деятельности. Последние двадцать лет после переезда из столицы в Татищев занимался исследованиями по истории Приволжской области периода XVII-XIX в. в.. С 2001 года возглавлял кафедру краеведения и археологии исторического факультета ТаГУ.

Татищевский период стал для профессора с творческой точки зрения наиболее плодотворным. У Аристарха Клевлина вышли многочисленные статьи, научно-исследовательские труды, три книги. На общественных началах он участвовал в съемках научно-просветительских фильмов и организации фольклорных праздников.

Закончив с чтением, Артем выдвинулся к Наташе.

Права на книгу «Наследство мертвецов» принадлежат ее автору, они охраняются Законом о защите авторских прав и Гражданским кодексом РФ. Любые перепечатки текста и рисунков в офлайновых изданиях без согласования с автором категорически запрещаются. В онлайновых изданиях разрешается перепечатывать текст и рисунки при условии указания автора и активной гиперссылки на TLTgorod.Ru.