Глава V.
Сразу видно — ненормальный
1
Сон Артема безжалостно прервал рвущий воздух рев необузданного глушителем движка спортивного автомобиля, припаркованного у подъезда. Артем смачно выругался. Судя по щедрому свету, пробивавшемуся сквозь кроны сирени, прогнавшее ночную слякоть солнце успело подняться достаточно высоко и обещало жарить на всю катушку.
Он метнулся к сотовому телефону, лежавшему на журнальном столике у кровати. Стало понятно, почему он проспал — в мобильнике села батарейка и будильник, само собой, не сработал. Артем подключил телефон к подзарядке. Монитор показал четыре неотвеченных звонка и смс-сообщение. Дважды звонили с редакции, также до него пытались дозвониться из пресс-службы городского УВД. Он испытал одновременно удивление и тревогу, обнаружив, что четвертый неотвеченный номер принадлежит Наташа. «Эсэмэска» тоже была послана с ее номера. Артем прочитал сообщение, потом еще и еще. Когда смысл написанного дошел до него, остатки сна вышибло как клином. На белеющем мониторе было написано: «Роберта Карловича убили. Срочно позвони».
Но связаться с Наташей не получилось. Оператор связи бесстрастно талдычил, что абонент в настоящий момент недоступен. Домашний телефон внучки Клевлина тоже не отвечал.
2
— Ради бога! Только не надо раздувать из мухи слона! — взмолился главный редактор. — Эта история с профессором выеденного яйца, поверь. Я знаю, что говорю!
Виктор сегодня завелся быстрее обычного. Его покрасневшие глаза смотрели на собеседника из-под набрякших век с немощной досадой — так смотрит утомленный человек, которому все надоело и который мечтает, чтобы от него отстали. Скорее всего, причиной раздражения являлось отнюдь не содержание монолога Артема, а привычная редакционная проблема. Месяц неумолимо приближался к завершению, пора выдавать зарплату сотрудникам. А главный редактор не может ни выбить из рекламодателей обещанных денег, ни доходчиво объяснить учредителю, почему финансовая составляющая газеты снова находится в большом минусе. И такой невеселый ребус повторялся практически каждый месяц.
Бедняга, в этом дорогом костюме ему наверно сейчас тяжко, с сочувствием думал Артем. В кабинете главного редактора было жарко и душно, кондиционер отсутствовал, но Виктор, неустанно вытиравший ладонью проступавший на лбу пот, даже не приспустил узел желтого в горошек галстука и не расстегнул верхнюю пуговицу сорочки.
Душный зной, деньги на зарплату, важные дела. У Виктора имелись веские основания нервничать. Поэтому Артем, всего-то предложивший не ограничиваться сопливой заметкой о похоронах профессора Клевлина, не стал обращать внимания на горячность главреда.
— Ну, так просвети меня о том, что я еще не знаю, — попросил Артем.
Создав интригу, Виктор замолчал. Из-за плотно закрытой двери доносились брожение разогревавшегося редакционного котла. Пауза затянулась, но Артем готов был ждать сколько угодно. Создавалось впечатление, что Виктора терзали сомнения, которые ему нелегко преодолеть. Молчание нарушил влетевший в кабинет Володя Измайлов, ясноглазый корреспондент отдела политики и экономики.
— Виктор Олегович, в думе скандал! — восторженно провозгласил Володя. На прошлой неделе он предсказывал, что депутатские фракции, съехавшись из отпусков на чрезвычайное заседание, затеют грызню с мэрией по поводу бюджетных средств, выделяемых на благоустройство округов. Предсказания юного Нострадамуса полностью сбылись. У Володи был веский повод гордиться собой, но вместо похвалы от вышедшего из летаргии Виктора он услышал незаслуженно грубое:
— Подожди снаружи. Не видишь, у нас совещание!
Сила, с которой захлопнулась дверь, должна была показать, насколько раздосадовался Володя.
— Штука в том, что знавал я этого Клевлина... — помявшись, начал Виктор.
Итак, три недели назад главному редактору на мобильник позвонил незнакомец, оказавшийся Аристархом Клевлиным. Профессор попросил встретиться тет-а-тет. Причем чем быстрее — тем лучше.
Далее он рассказывал с той монотонной скукой, с которой дисциплинированные мужья докладывают женам о результатах визита к теще. Информация эта сугубо конфиденциальная, не подлежащая разглашению, вяло предупредил Виктор. Само собой, кивнул в ответ Глинский. Итак, три недели назад главному редактору на мобильник позвонил незнакомец, оказавшийся Аристархом Клевлиным. Профессор попросил встретиться тет-а-тет. Причем чем быстрее — тем лучше. У Виктора в этот момент образовалось трехчасовое окно между встречами и он предложил Аристарху Матвеевичу подъехать к кафе «Серенада», что у городского парка отдыха. Виктор подъехал раньше и даже успел перекусить. Он видел в просторный витраж, что профессор прибыл в сопровождении двух крепко сколоченных парней на черной «Тойоте-Королла». Охранники остались у входа в заведение.
Старик сел напротив главреда и без всяких «здравствуйте» принялся объяснять, почему он решил обратиться лично к Виктору. Дескать, «Татищевский вестник» остался единственным печатным изданием в городе, которое не потеряло актуальность и злободневность. Главному редактору такой газеты можно довериться, решил для себя ученый. Затем он извлек из недр портфеля папку — совершенно обыкновенную, из белого картона, с матерчатыми тесемками, — и положил перед собой, накрыв трясущимися ладонями. Виктору запомнилось, что глаза профессора испуганно бегали, а речь была заторможенной, язык буквально прилипал к небу. Сразу видно — ненормальный, сделал для себя вывод главред.
Профессор с таинственным видом поинтересовался, нельзя ли оставить чрезвычайно важные бумаги на хранение у Виктора. Мол, в доме держать их стало слишком опасно, объяснил шепотом Клевлин. В банковской ячейке оставить бумаги он не рискнул, так как в банках работают одни жулики. С коллегами из Университета профессор по каким-то своим причинам связываться не захотел.
Главный редактор, разумеется, поинтересовался содержанием документов из папки. Старик обмолвился лишь, что это некая бесценная рукопись по археологии, над которым он денно и нощно вкалывал последний месяц. Сенсационные подробности, которые наверняка лягут в основу целого цикла публикаций на страницах уважаемого издания, профессор согласился рассказать на том условии, если Виктор даст обещание хранить рукопись в укромном месте до тех пор, пока он не попросит ее вернуть.
Виктору пришлось разочаровать Клевлина. Не было у него никакого желания строить из себя дешевого детектива. Предположим, спрячет он эти документы, а их возьмут и украдут. Или, к примеру, по дороге в редакцию его ограбят, принялся растолковывать главред, увидев недоумение Артема. Или, хуже того, окажется, что старик с этими бумажками редакцию банально подставит, втянет в большие неприятности? Кому пришлось бы отвечать? Случайно, не тебе, Глинский? Или все-таки мне? То-то и оно. Поэтому Виктор попросил Клевлина подождать с ответом сутки, от силы двое.
— И как отреагировал профессор? — спросил Артем.
Профессор пришел в негодование, буквально забрызгал слюной, развел руки главный редактор. В конечном итоге они договорились, что ученый позвонит Виктору на следующий день, и тот даст окончательный ответ. Ученый на связь больше не выходил и чем он занимался вплоть до своей кончины, Виктор не имеет никакого представления. Возможно, подсунул свою драгоценную рукопись другому редактору, а может, заучил наизусть и съел.
— Мне искренне жаль Аристарха Матвеевича. К подобного рода личностям серьезно относиться не стоит, — резюмировал главный редактор. — Классический случай мании преследования, проявившейся на старости лет. Подозреваю, что профессор накидал в папку листы с бессмысленными чертежами, рисунками, столбцами цифр и прочей псевдонаучной лабудой. И преследовали его ни настоящие враги, а воображаемые демоны. Тебе прекрасно известно, Артем, что наша газета словно магнитом притягивает всяких психов. Похоже, профессор Клевлин один из них.
— Думаю, это слишком простое объяснение, — засомневался Артем.
— Думай, что хочешь, — отмахнулся Виктор. — Я не собираюсь тебя переубеждать.
— Пожалуй, я все же покопаюсь в этом дельце, — настаивал Артем.
— Только не втягивай в авантюру других сотрудников редакции, — главный редактор повернулся в кресле к компьютеру, давая понять, что разговор заканчивается. — В отличие от тебя, им всякой херней заниматься некогда.
Артем со смешанными чувствами покидал кабинет редактора. За дверью оловянным солдатиком терпеливо ожидал своего часа Володя Измайлов.
3
Артем зашел в кабинет отдела криминала и происшествий, за которым был закреплен в должности обозревателя. Редактор отдела Филипп Самуилович Жданович был очень занят: взгромоздив тучное тело на стол, он бережно протирал сухой губкой грамоты, дипломы и благодарственные письма, которые почти не оставили свободного пространства на стене. Эта макулатура в застекленных рамочках вручалась Ждановичу в торжественной обстановке за сотрудничество, взаимопомощь, содействие, активное освещение и прочий информационный петтинг. Многие грамоты и дипломы успели пожелтеть, ведь Филиппа Самуиловича награждали ими задолго до «Татищевского вестника», когда он торчал в ведомственной милицейской газете «Отважный страж». Надо думать, Жданович полагал, что, увидев такое количество бестолковых пустышек, посетитель отдела криминала и происшествий обязан если ни пасть ниц, то, как минимум, проникнуться к его начальнику глубочайшим уважением. И очень расстраивался, когда они не производили должного впечатления. Душа Филиппа Ждановича, несмотря на его внушительные габариты и солидный возраст, была легко ранимой, и с каждым годом становилась все нежнее и беззащитнее. Впрочем, подобные грустные метаморфозы Артем наблюдал у многих коллег по цеху. Становясь жертвами профессиональной деформации, с годами они все больше делались похожими на капризных, остановившихся в умственном развитии детей.
Иногда в процессе редакционных попоек, если становилось слишком скучно, Артем шутя, без всякой злобы, ставил под сомнение ценность трофеев Ждановича. Тем самым он моментально напрашивался на скандал, сопровождаемой истеричным, неконтролируемым словоизвержением, топаньем ног, устными и письменными жалобами главному редактору со стороны их оскорбившегося обладателя.
В отделе работало пятеро штатных журналистов. Трое из них, Света Темникова, Дима Кашихин и Слава Андронов уже вполне доросли до того, чтобы заняться редакторством. Жданович это прекрасно понимал и старался всячески испортить им жизнь, из-за чего вызывал тихую ненависть и презрение. Артем полагал, что главный редактор упорно держит Ждановича на этой должности, так как использует его в некой системе сдержек и противовесов, механизм действия которой был понятен только ему, Виктору.
Журналисты воспринимали выходки редактора как неминуемое зло и стоически терпели их. В первую очередь потому, что были умнее его. К тому же, счастье общения со Ждановичем сваливалось на них нечасто. Аналитические и расследовательские статьи шли напрямую Виктору Семенову, что нисколько не злило Ждановича, даже наоборот. Все прекрасно понимали, что ввиду врожденной ограниченности, убогого словарного запаса, отсутствия в суждениях элементарной логики и здравого смысла он завалит любой мало-мальски путный материал.
Артем Ждановича откровенно игнорировал. Жданович старался при удобном случае показать, кто в кабинете главный. Сегодня такой случай ему представился. Рядышком со столом Ждановича сидели две практикантки с журфака Татищевского Гуманитарного института, хорошенькие наивные девчонки, которые, не дыша, наблюдали за священным ритуалом редактора. На них дипломы и грамоты подействовали должным образом.
— Явился — не запылился, все тебя прямо обыскались! — язвительно протянул Жданович, повернувшись вполоборота. Стол под ним тревожно качнулся, но, к сожалению, не развалился на части.
— Я ведь хотел тебе две интересные темы поручить, — продолжал Жданович с напускным разочарованием, дававшим понять, что поезд Артема давно ушел и Артем об этом обязательно горько пожалеет. — Остальные мои подчиненные уже получили задания, но ты, как всегда, неизвестно где пропадаешь. Теперь этими темами займутся студентки.
У Артема не было настроения тратить время на препирательства с гороховым шутом. Но и промолчать он не мог, так как редактор отдела нес откровенную чушь.
— Филипп Самуилович совсем забыл, что последний раз он рискнул поручить мне интересную тему где-то с год назад. Да накладка небольшая вышла: совершенно случайно выяснилось, что статья, из которой сворован информповод, была написана мною лично двумя неделями ранее. Наш гениальный редактор, скачивая публикацию из Интернета, просто не смог разглядеть, что ссылка была сделана на сайт нашей газеты. Если я ошибаюсь, поправьте меня, Филипп Самуилович.
Глинский говорил, обращаясь к практиканткам, которые превратились в одно большое внимание и которым, похоже, было все равно, кого слушать. Затем девчонки в растерянности уставились на пунцового Ждановича. Они не знали, как реагировать на происходящее. Артем с большим удовлетворением ответил, что их восторги, которых с таким трудом добивался набитый соломой тюфяк, улетучивались с молниеносной быстротой.
Сопя и отдуваясь, Жданович слез на пол и уткнулся в чистый лист бумаги, в гордом одиночестве лежавший по центру стола. Похоже, его маленький, оплывший жиром мозг, лихорадочно соображал, как спасти положение. Жданович поторопился перевести разговор в другое русло. Он изобразил на лице улыбку, которая получилась глупой и беспомощной.
— Артем, из пресс-службы УВД тебя спрашивала эта... как ее, — редактор отдела защелкал пальцами и мучительно пытался вспомнить ту, имя которой в действительности никогда не знал.
— Тимощук Катя, она тебе с девяти названивает.
На помощь Ждановичу пришел Слава Андронов, который только что закончил выслушивать по телефону и торопливо записывать. Слава был невысоким, приветливым здоровяком двадцати семи лет, который мог бы сделать неплохую карьеру борца или штангиста, но, отучившись на преподавателя физкультуры, предпочел заняться журналистикой. Энергичный, усердный и вдумчивый, он еще не потерял способность испытывать радостное наслаждение от ежедневного поиска сюжетов, и был всецело предан работе. Артем часто ловил себя на мысли, что по-хорошему завидует Славе — если вообще по-хорошему можно завидовать. Тот всячески сторонился редакционных склок, не плел интриги, не возмущался маленькой зарплатой, будучи законченным спортсменом-трезвенником, избегал пьяных посиделок. И вообще был человеком, на которого можно положиться.
— Точно! Катя! Как я мог забыть! — виновато спохватился Жданович.
4
Глинский устремился к редакционному телефону.
— Алло, это телефон доверия, — раздалось певучее на другом конце провода. Голос Кати Тимощук мог бы снискать огромную популярность в другой телефонной службе, не менее доверительной.
— Привет, Кать. Это Артем. Ты меня хотела?
— Еще как. Блин, когда надо, тебя днем с фонарем не сыщешь, — преувеличенно обиженно пропела пресс-секретарь городского УВД.
— Твое руководство желает довести до широкой общественности итоги работы за истекший период? — предположил Глинский. — Или доблестная милиция завершила очередную профилактическую операцию, и ты ищешь, в какую газету можно запихнуть парадный отчет?
— Издеваешься? Делать, что ли мне больше нечего? — продолжала манерно обижаться Катя, хотя постоянно именно этим и занималась. — Положи конфеты, свинья, сказано же было — для гостей!
Скорее всего, в кабинете Кати по обыкновению отирался низший или средний милицейский чин, который не удостаивался чести именоваться гостем и который цапнул с ее стола сладости. Их (и сладостей, и милицейских чинов не выше среднего) у Кати всегда было в избытке.
Сегодня около часа ночи в скором поезде «Татищев–Москва» сотрудник линейного отдела милиции, младший лейтенант Опилкин Юрий, рискуя жизнью, на месте преступления с поличным задержал грабителя и убийцу Лопухова Геннадия...
— Все гораздо интереснее. Слушай внимательно, — сказала Катя, разобравшись с коварным похитителем конфет. — Сегодня около часа ночи в скором поезде «Татищев–Москва» сотрудник линейного отдела милиции, младший лейтенант Опилкин Юрий, рискуя жизнью, на месте преступления с поличным задержал грабителя и убийцу Лопухова Геннадия, 1963 года рождения, уроженца какой-то дыры в Ульяновской области, название неразборчиво записано. Короче, руководство дало разнарядку сообщить о геройском поступке Опелкина в СМИ. Сюжет по «ящику» должны крутить в вечернем выпуске криминальных новостей на центральных каналах.
У Артема екнуло сердце от догадки, что «эсэмэска» Наташи напрямую связана с этим убийством и последующим задержанием преступника.
— Личность потерпевшего установлена?
— Конечно. Секундочку, — секундочка затянулась минуты на три. — Блин, в сводке только инициалы написаны: «Б. Р. К.». Ребята с Управления говорили, что потерпевший какая-то научная шишка с еврейской фамилией, убей — не вспомню какой.
Глинскому обрывочные воспоминания ребят из Управления не требовались.
— Известны подробности задержания?
— В общих чертах. Слышала, что вроде Опилкин при обходе вагонов увидел открытой дверь туалета одного из вагонов. Внутри один мужчина лежал на полу окровавленный, а второй лазил у него по карманам. Опилкин схватил его — ну, того, который лазил, и держал, пока не подоспела подмога. Да ты лучше завтра на пресс-конференцию приезжай. К одиннадцати. В актовом зале будет, на ней отличившийся сам все расскажет. Ок?
— Ок. Тогда до завтра. Подожди! Забыл спросить, каким орудием был убит потерпевший?
— Вроде бы ножом. Кому сказала, не трогай конфеты, проглот ненасытный!
Артем положил трубку, оставив Катю разбираться с расшалившимся визитером.
Тот факт, что задержание подозреваемого произвел Юра Опилкин, здорово облегчало дело. Приехав в Татищев из вымирающей деревни, до службы в милиции Юра пробовал работать журналистом в газете Артема и под его непосредственным руководством. Он был жизнерадостным простоватым увальнем с соломенными волосами и открытым наивным лицом. Артему запомнилось, что в день их знакомства от него пахло парным молоком и прелым навозом.
Увы, настырность и упорство, с которой Опилкин взялся за освоение профессии, не привели к желаемому результату. В сдаваемых им текстах не оставалось ни одного предложения, которые бы не пришлось переписывать. Спустя месяц у Артема иссяк запас терпения. Заверив, что ценит его стремление стать криминальным журналистом, он вежливо намекнул, что Юре следует сначала попрактиковаться либо в другом отделе, либо в другой газете. Опилкин намек воспринял буквально и больше в редакции не появлялся. Спустя какое-то время он позвонил и с гордостью сообщил, что устроился в ЛОВД при Татищевской железнодорожной станции. Артем его от души поздравил. Юра по сию пору в жару и стужу околачивал перрон или же с напарником следил за порядком в междугородних поездах. Проверял документы, унимал дебоширов, клеился к проводницам, для щедрых людей перевозил наглухо запакованные коробки и конверты и пр..
Артем набрал номер Опилкина, который отозвался практически сразу.
— Привет, Юр. Узнал?
— Спрашиваете! Здравствуйте, Артем Сергеевич! — настроение у младшего лейтенанта милиции было приподнятым. Еще бы, теперь он без минуты звезда телевидения.
— После таких подвигов это я тебя должен по имени-отчеству звать, — Глинский считал, что лесть, даже такая грубая, способна помочь наладить контакт. — А ты должен с неохотой снисходить до общения со мной. Поздравляю с успешным задержанием.
— Что вы, Артем Сергеевич...
— Артем.
— Ладно, Артем. Я всего лишь исполнял свой служебный долг.
— Это завтра на прессуре скажешь... Помнишь, что ты обещал, когда уходил из редакции?
— Что больше моей ноги в ней не будет? — поник Опилкин.
— Нет же! Напряги извилины!
Воцарилось молчание. Младший лейтенант милиции напряг то, о чем его просили, но безрезультатно. Артем не вытерпел:
— Ты обещал, что я буду первым в очереди, если на твоей «железке» что-нибудь стрясется.
— А-а-а! — судя по раздавшемуся из мембраны звуку, Юра хлопнул себя по лбу. — Теперь вспомнил! Так ведь мы про эксклюзив договаривались. А сюжеты о задержании на двух или трех каналах покажут. Вдобавок завтра пресс-конференция в Татищеве... — Юра говорил так, словно уже сожалел, что его смелый поступок получил столь широкую огласку.
— Знаю. Но все же хотелось переброситься парой слов лично с тобой. Желательно до пресс-конференции. Найдешь для меня время?
— Базара нет. Давай, что ли, в половине одиннадцатого в увэдэшной столовой.
— Заметано. До завтра.
Права на книгу «Наследство мертвецов» принадлежат ее автору, они охраняются Законом о защите авторских прав и Гражданским кодексом РФ. Любые перепечатки текста и рисунков в офлайновых изданиях без согласования с автором категорически запрещаются. В онлайновых изданиях разрешается перепечатывать текст и рисунки при условии указания автора и активной гиперссылки на TLTgorod.Ru.